Есть такая отрасль биологии, как популяционная генетика. Он изучает происхождения человечески этносов и субэтносов – то есть больших групп людей, объединённых какими-то генетическими или внешними (или теми и другими) признаками. Руководствуясь этим научным направлением, будет очень интересно отследить генезис вечного, то разгорающегося, то затухающего стремления к «самостийности» такой интересной общности, как донские казаки.
И тогда совсем в другом свете предстанет непримиримая борьба пришедших к власти в 17-м большевиков с этой всегда обособленной и всегда вооружённой группой. Вроде бы стоящей на страже, на манер пограничный войск Фронтира, но вместе с тем энергично открещивающихся от любых попыток смешения с коренным населением державы, кою обязались охранять.
В чём, наверное, и была трагедия тех революционных лет, потому что российский пролетариат хорошо запомнил казачьи шашки, что обрушивались на головы и спины восставших в Москве, на Красной Пресне. И ведь били с азартом, с молодецким уханьем – и насмерть! Искры той трагедии до сих пор тлеют под толстым слоем пепла сегодняшних реалий.
В рамках существующих и устоявшихся границ сегодняшней России географическое положения Дона и проживающего на нём казачества выглядит стабильным, устоявшимся. Но так было далеко не всегда.
У дончан всегда были очень беспокойные соседи, постоянно держащие их в напряжении. Кстати, такие же свободолюбивые и часто необузданные, как они сами. Это ногайцы, «литвины» (то есть выходцы или беглецы с Речи Посполитой, когда она тщилась создать из себя империю), северорусские угрофинны, не принимавшие русское крепостничество.
А вот неногайсикие татары, калмыки и адыги в крови дончан присутствуют едва-едва на 1%. И об этом с уверенностью говорит генетический анализ 200 добровольцев, согласившихся подвергнуть свою кровь такому исследованию.
Вряд ли результаты после расшифровки их обрадовали – особенно если они придерживаются современной украинской трактовки собственного происхождения. Ну то есть 100 тысяч лет, древние укры и прочее. Но что есть - то есть.
А выяснилось вот что:
Гаплогруппа великороссов присутствует в геноме дончан примерно в 26% случаев. Остальное – ногайцы, «литвины», северная русь, от поморов до финнов.
Это накладывало отпечаток на поведенческие стереотипы, а заодно и на отношения между субэтносами. Так, дончане практически никогда не отождествляли себя с коренной Россией, а желающих присоединиться выставляли заслоном в многочисленных стычках с соседями. По принципу «Убьют – туда и дорога. Выживет – там посмотрим».
Большинство совпадений в гаплогруппах отождествляется с восточными территориями того, что сейчас считается Украиной. То есть, по существу – с Хазарией.
Впрочем, с этими территориями есть много общего и у Орловщины, Слобожанщины и «Хоперщины», что даёт 90% Y-хромосомы восточных славян (гаплотипы R1a1a1, I2a, R1a1a1g, N1c1, I1 и R1b1b2), с чуть меньшим совпадением с населением юга Украины. Что, впрочем, естественно, так как костяк населения этих земель формировал большинство запорожского войска.
А оно славилось постоянной сменой хозяев, служа то Речи Посполитой, то Московскому царству, то Персии, то османской империи. Притом постоянно предавая то первых, то вторых, то третьих, то четвёртых!
Из-за чего как воинскую силу их принимали всерьёз, но норовили подставить в самых тяжелейших сражениях. Кстати, термин «казаки» или «козаки» до XVII века у русских царей был почти не употребляемым.
Бытовал термин «черкасы» (не путать с «черкесами»). Сам же субэтнос в брачных отношениях века до XVI исповедовал примерно ту же философию, как современные криминальные авторитеты. То есть не должно быть жён, семьи, детей…
Однако принятие православия и постоянный приток в войско беглого православного населения постепенно размывал эту традицию – но так как сичевики не вели оседлой жизни, жёнами он обзаводились по случаю.
В основном захватывая женщин в набегах на Персию или осман, терроризируя приморские города. Отсюда и южно-украинский типаж – который потом, по мере пополнения войска донского выходцами из Запорожья, распространился и на современные территории придонья.
Да, «жинки» получились хоть куда: злобные, скандальные, готовые вцепиться в глотку даже своим «чоловикам». Но они же при случае могли оборонить столицу самостоятельно, без присутствия своих мужей. Так что да – был сформирован реально отличный от великорусского субэтнос.
Особенно сильно превалирование различий над сходством народов обострилось во время Смуты, с 1603 по 1618 годы. Тогда огромная масса казаков присягнула польскому королю и от души порезвилась на просторах Московского царства.
Тогда казацкой старшИне были со стороны поляков обещаны преференции по части шляхетских вольностей и отправления православных обрядов. Но по мере успехов русского ополчения, которое в конце концов вышвырнуло захватчиков за пределы Московии, посулы сократились, зато началось «закручивание гаек», в первую очередь в вопросах православной веры.
Итогом стали жестокие гонения на казачества со стороны поляков, многочисленные просьбы встать под руку русского царя (отчего цари открещивались, как могли, зная, с кем предстоит иметь дело). Но всё же закончилось всё Переяславской радой.
Уговорили. Чтобы в очередной раз получить предательство уже от гетмана Мазепы при Петре I. Окончательно казацкую вольницу ввели в берега уже при Екатерине Великой… не потому ли с такой злобой к её памятнику отнеслись недавно в Одессе?
В общем, сегодня казачество – это больше по части этнографических ансамблей песни и пляски. В той же Новороссии, на линии боевого соприкосновения, о целых удалых казачьих эскадронах речи почему-то не идёт. не хотят воевать со "своими"?
Или мы для них по-прежнему «мужики», «чужаки» и «кацапы»?
Подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропускать ничего интересного. В наших обзорах и исторических расследованиях вы найдете «Только факты». Мы стараемся показывать вам самые интересные страницы российской истории. Будем признательны за комментарии.
