«Товарищ Заместитель Министра Обороны, генерал-полковник Петров по Вашему приказанию прибыл!»
Замминистра Соболев поднялся с кресла, вышел навстречу генералу. Во время рукопожатия он отвёл взгляд в сторону, не решаясь посмотреть в глаза заслуженному человеку. Он лично глубоко уважал этого легендарного генерала, настоящего командира и Героя Советского Союза.
(начало всей этой истории - здесь)
Ему была поручена нелицеприятная миссия сообщить генералу Петрову решение высшего военно-политического руководства страны…
«Виталий Егорович…, мне предстоит…, - Замминистра взял со стола лист бумаги и, с трудом подбирая слова, продолжил…, - тут состоялся Указ Президента…, ты, уж прости. Сам понимаешь. Такая катастрофа произошла…»
Петров усмехнулся и протянул руку за стандартным листом бумаги с решением о его отставке и последующем увольнении.
«Ничего не надо говорить, Иван Родионович. Здесь всё написано…», - генерал перевернул злополучный лист и расписался в ознакомлении, добавив фразу «Честь имею!»
Он чётко, на каблуках развернулся кругом и молча, вышел из кабинета, не сочтя необходимым выслушивать дежурные фразы о глубоком сожалении, превратностях судьбы военного и прочую ненужность…
Соболев тяжело опустился в кресло и поморщился от неприятного ощущения. За несколько лет чехарды в силовых структурах произошло фактически обрушение трёх основных столпов государства – армии, госбезопасности и МВД…
Генерал Петров стоял на твёрдой позиции, изо всех сил сохраняя своё, по сути, детище – армейскую авиацию. Но и здесь безжалостная рука невидимого реформатора вновь и вновь подкладывала на подпись предложения с обоснованием сокращения того или иного рода войск.
После катастрофы Ми-26 в Ханкале было принято громкое решение об отставке того, кто всеми силами пытался объяснить не слышащим и не видящим, что в современных условиях без армейской авиации Сухопутные войска, не более чем отважная пехота с артиллерией и бронетехникой…
Сейчас отставной генерал стоял у окна и курил очередную сигарету, невзирая на ворчание своей боевой подруги. Его взгляд был устремлён куда-то вдаль, возможно в глубину самого себя…
«Ноль двадцать пятый! На боевом, цель вижу!»
«Понял тебя. Атака! - через мгновение, - Отставить! Запрещаю работу!» - неожиданно прозвучал уверенный голос командира вертолётного полка.
«Мы с проходом! Выполняем повторный заход…», - распорядился он.
«Вас понял, с проходом!» - в голосе ведомого послышались нотки недоумения.
Странно…, вот он, тот самый дувал…, часовой на крыше глиняного дома. Цель, как на ладони. Одно нажатие и задача выполнена. Но приказ – превыше всего. Ведомый проследовал за своим командиром, наблюдая за территорией противника, куда секунду назад должна была обрушиться смерть.
И только сейчас он увидел девочку лет десяти в пёстром халате. Заметивший заходящие на цель вертушки, часовой поначалу заметался, а затем подскочил к девочке и оттолкнул её в сторону, крича и показывая рукой на винтокрылую смерть.
Вертушки тем временем выполнили повторный заход. Девочка была уже на почтительном расстоянии от цели.
«Огонь!» - десятки неуправляемых ракет понеслись к дувалу, через секунду окутав его пламенем и вонзая смертоносный металл в душманов.
Группа вернулась на аэродром. Задача была выполнена. А заодно Петров прошёл проверку на духовную прочность, устроенную ему откуда-то свыше…
Затем новые штурмовки и эвакуация раненных, доставка боеприпасов и спасение спецназовцев и пленных…, сбитых экипажей. И почти семьсот боевых вылетов под плотным огнём противника.
Зачастую приходилось выполнять задачу, которую нельзя было выполнять. По банальной причине – салон вертушки не резиновый. И за перегруз могут строго спросить. А вдруг кто узнает – тогда командиру не сносить головы…
Но что же делать с теми, кто сейчас там, внизу, тратит свои последние патроны и оставляет одну-единственную гранату, чтобы не сдаться в плен, а забрать с собой ещё хоть сколько-нибудь врагов…?
По инструкции и написанным кровью авиационным законам, Петров и его экипажи обязаны были уйти из-под огня и, ни в коем случае, не производить посадку там, где отсчитывались последние мгновения жизни боевых товарищей.
Ведь это опасно, будет перегруз. А это нарушение. За него строго спросят.
Но Виталий Егорович и его боевые товарищи понимали, что есть спрос здесь, на земле. А есть там, на небесах…, есть в собственной душе.
А посему вновь и вновь пилоты поднимали свои винтокрылые машины не для очередного показного воздушного хулиганства, а потому что так надо…
Окурок стал обжигать пальцы, и генерал вернулся из тех воспоминаний первой своей войны. Затем будет чеченская. И он, не из кресла уютного кабинета станет руководить подчинёнными, а как настоящий боевой лётчик, вновь сядет на место командира вертолёта и выполнит полторы сотни боевых вылетов…
За спиной тридцать семь лет безупречной не паркетной службы и…, вот он, финал.
Генерал не подал вида, что у него неприятности и на вопрос жены:
«Виталий, как дела? - ответил, как всегда спокойно и оптимистично, - всё по плану. Авиация летает…»
Лишь близкие люди могли увидеть в его глазах чудовищную печаль. Но он был не первым и станет не последним неудобным для некоторого руководства, способного лишь щёлкать каблуками и красиво, а главное – своевременно докладывать о собственных успехах.
К слову сказать, на вопрос о своих наградах, включая Звезду Героя, он непременно начинал рассказ о своих подчинённых, давая понять, что награда командира – это результат не столько его личного мужества, сколько работа многих-многих тех, кто стоял рядом с ним в воздушном или наземном строю…,
А ещё тех, кто уже находится в строю небесной эскадрильи…
. . . . . . . . . .
Автобус с зашторенными окнами остановился по требованию инспектора ГАИ неподалёку от поста.
Виталий окинул взглядом сидящих в салоне спецназовцев, одетых в разную форму. Несколько человек отпустили бороды, полностью соответствуя образу «южного гостя».
Инспектор привычным движением поприветствовал водителя, представился и потребовал документы.
«Кого перевозите и куда направляетесь?» - поинтересовался он.
«Командир, а ты разве не обратил внимания на цвет номеров? Перевожу спецназ. Возвращаемся с учений. Хочешь – зайди, проверь. Там их три десятка…»
Лейтенант покрутил в руках документы, посмотрел в сторону проезжей части и кивнул головой.
«Проверим…»
Передняя дверь плавно открылась, и милиционер вошёл в салон.
«Подполковник Васильев», - представился Виталий и протянул удостоверение.
«Лейтенант Пахомов. Товарищ подполковник, Вы старший группы?» - поинтересовался инспектор, возвращая документ.
«Так точно, товарищ заложник!»
Лейтенант не успел даже удивиться неожиданному ответу, как ствол упёрся ему в грудь, а крепкая рука сдавила его горло. Виталий аккуратно снял с плеча опешившего инспектора автомат и усадил рядом с собой.
Бедолага моргал глазами, не веря происходящему…
«Сколько человек на посту и когда у вас смена?» - весьма дружелюбно поинтересовался Васильев и передал изъятый автомат сидящему сзади спецназовцу.
Лейтенант попытался вырваться из железных объятий, но попытка оказалась тщетной.
«Не дёргайся, а то связки повредишь. Как потом службу будешь нести?» - усмехнулся Виталий.
«Ладно, лейтенант, с тебя на сегодня хватит. Поедешь сейчас с нами…», - проворчал сидящий сзади спецназовец и хлопнул того по плечу.
«Я не понял, кто вы такие?»
«Конечно, не понял. Мы группа спецназа. Тут тебе водитель правду сказал. А вот как ты документы проверял – мне непонятно. Это же чистейшей воды липа…», - Виталий покрутил перед носом инспектора свои корочки и раскрыл их.
Инспектор округлил глаза и с досадой чертыхнулся.
«Повторяю вопрос. Сколько и когда?»
В этот момент к посту подъёхала чёрная «Волга» с синим проблесковым маячком. Из автомобиля вышел моложавый полковник и направился к автобусу.
«Митрич, открой. Это свои…», - произнёс Виталий.
Передняя дверь вновь плавно раскрылась и полковник поздоровался:
«Здоров, Васильев! Опять ты за своё?»
«Здравствуй, полковник Саенко. Давай выйдем на улицу. Есть у меня к тебе пара слов…, - Виталий обернулся назад, - Стас, верни мальцу оружие и документы…»
Полковник с раздражением вышел из автобуса и сделал несколько быстрых шагов к своему служебному автомобилю…
Резко развернувшись, он подлетел к Виталию, вонзив в него злобный взгляд.
«Тебя кто уполномочил отбирать оружие у моих людей? Кто тебе дал такое право?»
Васильев выдержал его взгляд и поинтересовался:
«Это все твои вопросы или ещё имеются?»
«Ты сначала на эти ответь…», - сквозь зубы процедил Саенко.
«Что ж, извольте прослушать, полковник…За сегодня это уже восьмой такой пост на въезд в столицу. И везде одно и то же. Как вы проверяете – не понятно! Через этот же пост всего месяц назад проследовал автобус с террористами, захватившими театр на Дубровке. Тебе напомнить, каков был результат?»
Полковник опустил глаза. Страна ещё не оправилась от того чудовищного представления. Это был самый кровавый спектакль за всю историю…
«Нет, не надо… , я всё прекрасно помню. Между прочим, там была моя сестра с племянницей. Слава Богу, обошлось…»
«Обошлось?» - Васильев вонзил тяжёлый взгляд в Саенко.
«Ты считаешь полторы сотни погибших и более пяти сотен раненных, как обошлось?»
«А что мои должны были делать? Там в микроавтобусе было человек пятнадцать вооружённых до зубов бандитов. Мой инспектор разве мог бы их один остановить?»
Виталий покрутил головой, не сводя взгляда с Саенко.
«Он мог спасти сотни людей. Сотни, полковник. Впрочем, с кем я разговариваю?»
«Ты разговариваешь, с заместителем начальника управления собственной безопасности…», - он не договорил.
Васильев сдавил его руку в районе локтя, от чего Саенко немного присел и скривился от боли.
«Ты мне свои регалии в лицо не тычь. Меня этим не проймёшь. Мои ребята сейчас находятся в отпуске, между прочим. Вместо заслуженного отдыха видишь, чем приходится заниматься. Это вместо таких, как ты, полковник…»
«Отпусти, больно…», - взмолился Саенко.
Виталий ослабил хватку и добавил:
«Если ты думаешь, что я считаю всего вашего брата продажными и трусливыми, то глубоко ошибаешься. Не знаю, как тебя, но меня и моих людей воспитывали на историях подвигов твоих коллег. Ты хотя бы знаешь, что совершил старшина милиции Валентин Журавлёв? Или инспектор Чураков? Тоже Валентин…"
Саенко отрицательно покрутил головой.
"Вот так вы и работаете. И набираете не пойми кого. И воспитываете из них поборщиков.
В качестве ликбеза, полковник, эти люди в 73-м и 72- м годах сопровождали колонны с детьми. И оба подставили свои автомобили под удар выскочивших навстречу грузовиков.
Как думаешь, полковник? О чём они думали? Им было страшно? Они думали о своей чести и долге. Да что я тебе говорю? Ты и слов таких, пожалуй, не знаешь. Так, слышал, краем уха…»
Виталий резко развернулся и подошёл к автобусу. Из передней двери выходил лейтенант Пахомов. Он с некоторой опаской и восхищением посмотрел на подполковника и посторонился, поправляя ремень автомата.
«Лейтенант, а ты знаешь про подвиги Журавлёва и Чуракова?» - внезапно поинтересовался Виталий.
«Вы имеете в виду моих коллег из ГАИ? Знаю, конечно…»
Васильев хлопнул инспектора по плечу и произнёс:
«Значит, ещё не всё потеряно…»
Продолжение следует - здесь
Если история Вам интересна - можете поставить лайк, буду признателен Вашим комментариям, подписке на канал и рекомендациям его для друзей. ЭТО ОЧЕНЬ ПОМОЖЕТ РАЗВИТИЮ КАНАЛА.
В планах автора выпустить печатную версию данной истории.
При желании оказать помощь в издании авторских трудов можно произвести перевод на карту 2202 2016 8023 2481
Желаю всем Мира, Здоровья и добра!
Искренне Ваш Позитивчик (Николай Беляков)
Честь имею! И до новых встреч!
#армия и спецслужбы #люди и судьбы #рассказы и повести #приключения #мужество и героизм
