Павел Филонов (1883-1941) – едва ли не самый советский среди советских художников. Пример того самого человека, из которых «гвозди бы делать». Всю свою сознательную жизнь он отказывался от предложений западных критиков и меценатов устроить выставку за океаном и ни гроша не взял от них. Известна история, когда одна его ученица-иностранка перед своим отъездом втихаря оставила для Павла Николаевича немалую сумму. Увидев это, он успел ее догнать и вернул деньги.
Кажется, он вообще не подозревал, что искусство может приносить доход. Все свои картины он подарил государству. Вот только шикарный подарок оказался не ко двору и работы десятилетиями томились в запасниках.
Но массам он, как и положено советскому художнику, был близок. В 1929-м, когда готовилась персональная выставка Филонова, решено было устроить обсуждение. Главное слово доверили сказать трудящимся. И те, вместо того, чтобы разнести формалиста в пух и прах, по-настоящему прониклись. Впрочем, выставку так и не открыли – «как бы чего не вышло».
В советской культуре того времени Филонов сравним, пожалуй, лишь с Платоновым. Их изломанный, «неправильный» стиль превращал любую вполне проходную тему в заранее обреченную пылиться либо в мастерской, либо в ящике письменного стола. Жаль, что в этом «прекрасном и яростном мире» они так и не пересеклись. Оба были неотделимы от своего времени, но, по сути, оказались этому времени не нужны, хоть и отдали ему все.
В современном мире Филонову явно было неуютно. Едва ли не один-единственный раз трогательная гармония наполнила его живопись в картине «Крестьянская семья» (так и хочется написать – «Святое семейство»).
В реальности этого семейного покоя художник так и не испытал. В 1938-м оба его пасынка были расстреляны. Общих детей с женой, Екатериной Серебряковой, у них не родилось. А последнюю точку поставила блокада Ленинграда: 3 декабря 1941 года Филонов умер от голода (жена пережила его совсем ненадолго). Союз художников выделил на гроб девять досок…
