Эта женщина была мастером мистификаций, презирала условности и не только писала картины, но и жила в стиле ар-деко: смело, роскошно, блестяще, эпатажно.
Девочка, появившаяся на свет в Варшаве в семье адвоката Бориса Моисеевича Гурвич-Гурского и польской светской львицы Мальвины Деклер при рождении получила имя Мария (по другим сведениям – Тамара Розалия). Однако маленькая строптивица уже в детстве научилась перекраивать жизнь на свой лад: в возрасте 10 лет, когда мать заказала местному художнику её портрет пастелью, Мария, устав позировать и недовольная результатом, посадила сестру Адрианну перед собой на стул, взяла в руки пастель и написала первый в жизни портрет.
А в 13 лет, не желая отправляться в престижную школу-интернат в Лозанне, притворилась больной и укатила с бабушкой Клементиной Деклер путешествовать по Европе.
Фамилию Лемпицка взяла от первого мужа, аристократическую приставку «де» – от второго, дочь Кизетту видела редко, но на картинах изображала часто.
Тамара де Лемпицка фактами своей биографии жонглировала виртуозно, меняя даты, события, имена и беспощадно вычёркивая всё, что «путалось под ногами» и мешало созданию безупречно скандального образа «баронессы с кистью».
Несмотря на то, что интерес к искусству Тамара питала с юности и сама обладала способностями к живописи, её феноменальный успех стал результатом стечения обстоятельств, а не твёрдого намерения непременно стать художницей.
С мужем – видным польским адвокатом Тадеушем Лемпицки (Tadeusz Łempicki) юная Мария Гурвич познакомилась в 1915 году в Петербурге, где гостила у своей весьма состоятельной тётушки Стефы. Влюблённые поженились в 1916, заметное ускорение браку обеспечило солидное приданое, предложенное семьёй невесты. Дочь Мария Кристина Лемпицка (Кизетта) родилась в том же году.
Лихой 1917 принёс в Петербург революционную смуту, и вскоре одной из тёмных и холодных ночей Тадеуш Лемпицки был арестован чекистами и брошен в тюрьму. Тамара вызволила его оттуда. Ходили слухи, что освобождению Тадеуша Лемпицки поспособствовал шведский консул, с которым Тамара была весьма любезна, однако утверждать с уверенностью никто не мог.
Семья отправилась в Копенгаген, оттуда в Лондон, а затем в Париж, где обрела убежище. Именно тогда наступил переломный момент, показавший, кто есть кто в семье Лемпицки.
Тадеуша трудности «сломали»: он сник, осел дома и только делал вид, что ищет работу, безвольно покорившись обстоятельствам. Некоторое время удалось продержаться на плаву благодаря продаже фамильных драгоценностей, но настал момент, когда на горизонте вполне осязаемо замаячила нужда, и Тамара взяла ситуацию в свои руки. Сестра советовала попробовать свои силы в живописи: так был сделан первый шаг. Лемпицка окончила петроградскую Императорскую академию художеств, затем парижскую Académie de la Grande Chaumière, где её наставником стал французский художник-символист Морис Дени.
Начав с натюрмортов и портретов маленькой дочери, в 1922 году она уже выставлялась на Осеннем салоне и была известна как многообещающая молодая художница.
Триумф пришёл в 1925-м: Тамара представила свои работы на Международной выставке декоративного искусства и художественной промышленности в двух крупнейших залах: Salon des Tuileries («Салоне Тюильри») и Salon des femmes peintres («Салоне женщин-художников»).
Необычные картины привлекли внимание журналистов издания Harper’s Bazaar, за ними последовали другие модные журналы – с тех пор Тамара была нарасхват.
Помните нашего старого знакомого – одноглазого поэта, сибарита, эстета Габриеле д’Аннунцио, о котором ходили слухи, что он на своей вилле Витториале носит туфли из человеческой кожи и пьёт вино из черепа девственницы? Тамара Лемпицка гостила в его поместье на Лаго-ди-Гарда, и неутомимый коротышка стремился пополнить свой длинный донжуанский список (в котором уже значилась эксцентричная и сумасбродная Ида Рубинштейн) её именем, однако нимало не преуспел. Впрочем, попытки Тамары уговорить д’Аннунцио позировать для портрета также не увенчались успехом – с тем расстались король и королева эпатажа.
Да-да, мадам Лемпицка прекрасно понимала, что, как бы ни была она талантлива и самобытна, художников в Париже пруд пруди, и ей непременно нужно выделиться. Собрав пару престижных медалей за портреты дочери, Тамара развелась с Тадеушем, перекрасилась в яркую блондинку, опустила тень густых ресниц на томные глаза, небрежно накинула на плечи боа и вышла под свет софитов – делать сенсацию.
В этом Тамаре Лемпицка не было равных. «Я украсила Париж не меньше, чем его украшает Эйфелева башня», – без тени смущения утверждала женщина, в натуре которой затейливо переплетался непомерный нарциссизм и деловая хватка, жажда славы и фантастическая работоспособность, эпатаж и истинная глубина.
Читайте также:🎭
Она слепила свой экстравагантный образ как причудливую скульптуру, и изумлённой публике только и оставалось, что удивляться очередным смелым выходкам эксцентричной парижской знаменитости.
На одной из самых известных своих картин – «Автопортрет» («Тамара в зелёном Бугатти») – художница изображена за рулём гоночного автомобиля.
На самом деле Bugatti у Тамары никогда не было: она ездила на маленьком жёлтом Renault, который, к тому же, однажды был угнан, пока хозяйка отдыхала с друзьями в La Rotonde на Монпарнасе.
Однако блеск и роскошь вовсе не были мишурными: к тридцати годам Тамара Лемпицка стала миллионершей, и обязана этим была исключительно собственной хватке и несомненному таланту. Эту полубогемную, полусветскую диву можно было упрекнуть в чём угодно, но жизнь на содержании у богатого покровителя никогда не была её мечтой. «Нет чудес, есть только то, что вы делаете» – говорила она.
В 1928 году Лемпицка познакомилась с австро-венгерским бароном Раулем Кюффнером – коллекционером, обладателем внушительного состояния и обширных земельных владений в Восточной Европе. Он заказал Тамаре портрет своей любовницы – экзотической андалузской танцовщицы Наны де Эррера. Мало того, что портрет получился совсем не комплиментарным, дело кончилось тем, что Тамара заняла место и в сердце барона.
Она обзавелась роскошными апартаментами на улице Мешен в Париже и занялась их обустройством с участием архитектора Робера Малле-Стивенса и своей сестры Адрианны де Монто, обладательницы университетского диплома по архитектуре, работавшей в стиле модернизма и ар-деко. Интерьеры этой квартиры, отличавшиеся функциональностью и строгими линиями, были приняты за эталон и опубликованы в журналах по дизайну.
Элегантная, дерзкая, презирающая любые запреты и ограничения, Тамара Лемпицка прославилась своим гедонистическим образом жизни, в котором всё подчинено наслаждению, едва ли не больше, чем своим творчеством.
Она принимала журналистов то «в белом шёлковом вечернем платье с тёмно-красным поясом и в собольем жакете», то «в желтовато-бежевом габардиновом пальто от Крида с чёрной отделкой», с одинаковым шиком носила туалеты от Коко Шанель и Эльзы Скиапарелли. Общество замирало от изумления, следя за её многочисленными связями с партнёрами обоих полов, которых художница увековечивала на своих полотнах. Так, на картине La Musicienne («Музыкантша»), 1930, изображена её возлюбленная Ира Перро, а знаменитая «Розовая сорочка» запечатлела ещё одну пассию любвеобильной Тамары – Рафаэллу. «Никогда не видела женщины более прекрасной: огромные чёрные глаза, великолепное тело», – вспоминала Лемпицка.
Тем временем умерла жена барона Кюффнера, и в 1934 году Тамара сменила статус официальной пассии на статус жены, а в придачу получила в свете прозвище «баронесса с кистью». Супруг не требовал от неё изменений в образе жизни, Кизетта была поручена заботам бабушки Мальвины Деклер, и Лемпицка блистала в обществе, по-прежнему находясь в зените славы и много работая. Увы, Тамара никогда не была ни образцовой женой, ни примерной матерью, однако барон обожал её, а дочь просто боготворила.
Нацизм в Европе уже поднимал голову, поэтому Лемпицка уговорила мужа продать большую часть имущества в Венгрии и перевезти состояние в Швейцарию.
Зимой 1939 года, после начала Второй мировой войны, супруги перебрались в Лос-Анджелес. Вопреки ожиданиям художницы, организованные в США выставки показали, что интерес к её творчеству начинает угасать: она выходила из моды.
В 1943 году состоялся переезд в Нью-Йорк, и Тамара продолжала вести яркую светскую жизнь, но заказов на портреты от известных персон становилось всё меньше.
Настоящий удар постиг экстравагантную диву в 1963 году: находясь на борту океанского лайнера «Либерте», направлявшегося в Нью-Йорк, от сердечного приступа скоропостижно скончался Рауль Кюффнер. Тамара была искренне и сильно привязана к мужу. «Я потеряла, человека, который безумно любил меня; я потеряла человека, который безумно любил моё творчество и поддерживал меня – я потеряла всё!», – в отчаянии констатировала она. Убегая от тоски, совершила три кругосветных путешествия на корабле, затем перебралась в Техас, где жила Кизетта с мужем, а в 1974 году внезапно решила обосноваться в мексиканском городке Куэрнавака. Там, в окружении дивных природных ландшафтов, Тамара Лемпицка обрела покой. Её сердце остановилось во сне 18 марта 1980 года.
Оставаясь верной себе, Тамара завещала развеять свой прах над кратером вулкана Попокатепетль. Что ж, пепел к пеплу, прах к праху. Бренное рассыпалось мириадами частиц в бесконечных пространствах, а вечное возродилось, словно птица Феникс: картины Тамары Лемпицка являются мечтой коллекционеров всего мира, её работы есть в художественных собраниях Джека Николсона и Барбры Стрейзанд.
«Розовая сорочка» (1927) ушла на аукционе Sotheby’s за 13,4 миллионов $; «Портрет Маджори Ферри» (1932) установил абсолютный рекорд стоимости: он был продан на Вечерней распродаже произведений импрессионистов и современного искусства на аукционе Christie’s в Лондоне за 16,3 миллионов £ (21,2 миллион $).
Тамара была бы довольна.
Вас может заинтересовать:
Ранее:
Далее:
✅©ГалопомПоЕвропам
Все права защищены. Копирование материалов без указания источника запрещается.
