В Курской губернии есть село Рышково, состоявшее, в царствование Павла I, преимущественно из однодворцев. Покойный Рышков родился в этой деревне, в однодворческой семье, и, по достижении возраста, поступил в военную службу, в гатчинские войска, находившиеся тогда под непосредственным ведением великого князя и наследника престола Павла Петровича.
Рышков, человек неглупый от природы и всегда усердный по службе, сделался лично известным Павлу Петровичу и из нижних чинов дослужился до офицерского чина. Чувствуя свою необразованность в новом звании, он стал усердно заниматься в часы досуга не только чтением русских книг и письмом, но и изучением французского языка, считавшегося тогда необходимым для офицера, состоящего на службе у великого князя.
По вступлении на престол Павла I (1796), Рышков переведен был в гвардию капитаном. Находясь один раз дежурным во дворце, в заде, у дверей кабинета государя, где собралось несколько человек генералов с докладом к государю, и в том числе генерал-губернатор Пален (Петр Алексеевич), Рышков невольно прислушивался в разговору собравшихся лиц, которые объяснялись между собою вполголоса, на французском языке, вероятно, не подозревая, что дежурный офицер поймет их разговор.
Речь зашла о Павле и один из генералов, в порыве негодования повысив голос, стал осуждать распоряжения государя. Рышков, как человек преданный Павлу, не перенес этого и дал пощечину оскорбителю, произнеся, что в присутствии своем никому не дозволит так говорить о государе.
В этот момент, вследствие происшедшего шума, дверь кабинета отворилась и император Павел вошел в зало, сделавшись почти очевидцем происшедшей сцены. В порыве гнева, император подошел к Рышкову, потряс его за плечо и закричал:
- Как ты смел в моем дворце драться?
Испуганный Рышков отвечал: - Виноват, ваше величество, но я, как верноподданный, не мог перенесть, когда в моем присутствии осуждают государя.
Под влиянием продолжавшегося гнева, Павел закричал: - Арестовать его (Рышкова) и разжаловать в солдаты.
Рышков отведен был на гауптвахту, где представлялись ему печальные картины будущего. Но, к великому его удивлению, он в тот же вечер был выпущен, а на другой день ему объявили резолюцию государя: "за преданность к его особе наградить Рышкова 200-ми душ крестьян и предоставить право выбрать, где он пожелает. Но, за нарушение воинской дисциплины, оставить на службе нельзя, а уволить в отставку с чином полковника".
Рышков, по предоставленному ему праву на выбор имения, пожелал получить в надел 200 душ крестьян из того же села Рышкова, где он родился. Желание его исполнилось; но он в последствии сожалел об опрометчивости своего выбора.
По вводе во владение нового помещика, когда местные полицейские власти объявили однодворцам, что из них 200 душ, с отписанной землей, переходят во владение помещика Рышкова, то крестьяне взбунтовались.
Во-первых, для них немыслимо было из свободных однодворцев сделаться крепостными; а во-вторых, - подчиниться помещику, выскочившему из своих же крестьян, между которыми немало находилось еще в живых помнивших Рышкова деревенским мальчишкой, с которым они играли в бабки.
Несмотря на все меры полицейской власти, крестьяне решительно отказались повиноваться своему новому помещику. Нужно было употребить военную силу и несчастных ослушников наказывали розгами, а некоторых сажали в острог. Покойный Рышков весьма долго, потом, возился со своими крестьянами, пока они привыкли повиноваться его воле.
Впрочем, надобно отдать справедливость Рышкову, который не был для своих крестьян, как помещик, тяжелым бременем. Будучи по натуре вполне честным, он оставил по себе хорошую память, как между крестьянами, так и между дворянами, занимая по выборам должность заседателя в уездном суде, на которой он всегда отличался бескорыстием.
