Не буду говорить о том, что Ганс (Ханс) Мемлинг вторичен. В конце концов вся история искусства "кричит" нам о том, что эпигонство - это не порок 😁
Тем более, что про вторичность Мемлинга я уже писала 😁⬇️
Буду говорить о том, что и на Страшном суде можно танцевать. Хотя и этот мотивчик, кажется, не таким оригинальным, потому что был еще, скажем, триптих ван дер Гуса, который хоть и числится 1480-ми, но это не точно, потому как с ван дер Гусом вообще все очень туманно ⬇️
Однозначно одно, тут Мемлинг вроде как уже и не эпигон, а действует согласно законам времени, синхронно с ван дер Гусом. И гораздо, ГОРАЗДО смешнее. Потому что танцуют у него на каждой створке триптиха: голенькие праведники мелодично вышагивают бас-данс в варианте павана, на самом судилище происходит что-то типа гальярды (шаги, прыжок, позировка, шаги, прыжок, позировка, шаги, прыжок, позировка...), ну а в аду пляшут, конечно, вольту (которую некоторые особенно чопорные господа считали неприличной, ибо шутка ли, кавалер мог поднять даму за талию и увидеть ее ножки).
В этом плане Мемлинга можно обозвать эдаким авангардистом XV века: он не просто очень ловко, даже филигранно научился упрощать композиции ван дер Вейдена, доводя их практически до знака, но и сам накал страстей, патетику свел до минимума - не драма рода человеческого, а схема этой драмы.
"Страшный суд" или "Алтарь Якопо Тани" - это заказ Анджело ди Якопо Тани, представителя банка Медичи в Брюгге (триптих же сам был предназначен не для домашних покоев, а для монастырской церкви аббатства Бадиа-Фьезолана во Фьезоле, где господин Тани построил капеллу в честь своего бракосочетания с Катериной Танальи, посвященную Архангелу Михаилу).
Кстати, любопытный момент: Тани был представителем Медичи с 1455 по 1469 годы, а потом на этом славном посту его сменил Томмазо Портинари, портрет которого изображен аккурат в центральной части триптиха - это тот мужчина, что слева на весах Михаила (архангел делит люд мирской на праведников и грешных, отправляя каждого танцевать либо на правую створку алтаря, либо на левую). И он, Портинари, тут конечно блаженный, ибо такое дело - либо сам Портинари проплатил, либо Тани желал угодить своему преемнику (в любом случае изображение сие добавлено немного позже остальных).
Важный момент: Мемлинг состоял в обществе св. Луки - гильдия живописцев или художественно-ремесленный цех (тогда все художники были именно ремесленниками), который не только заказы церкви, господ и богатых бюргеров выполнял, но и практическую полезную работу исполнял: оформление городских праздников, декорации придворных торжеств, турниров, эскизы костюмов, экипажей, росписи гербов, знамен и далее по списку. Более того, городские цехи живописцев контролировали цены на работы и защищали местных мастеров от конкуренции со стороны приезжих художников.
Вообще это было архи важно - стать членом "клуба", поскольку свою мастерскую, учеников и персональные заказы разрешалось иметь только мастеру, а звание это без гильдии было невозможно получить. Член цеха, согласно регламенту объединения, должен быть отучиться ремеслу несколько лет - некоторые считают, что Мемлинг как раз у ван дер Вейдена и учился, но это не точно, так как никах документов, подтверждающих сей факт, до нас не дошло. Но у кого-то он точно учился, ибо гордо носил это почетное звание "мастер".
Не зависел от гильдии только придворный художник - в XV веке в Нидерландах этот статус имел один Ян ван Эйк, который при дворе Филиппа Доброго работал.
В случае с Мемлингом забудьте про ван эйковский реализм и ван дер вейдоновскую драму, как впрочем и вообще пафос традиционной северной строгости - никакой жестокости и мучений, только набор миловидных лиц, только нежность (именно человеческая и недотрогость - именно аристократическая), только театральность, только изящество и только танцы. Эдакие манерные великосветские пируэты, позы и движения. У него даже дьявольские отродья привлекательной наружности - не страшные пучеглазые демоны, а очаровательная братия Сатаны, с глазами какающей кошки усердно делающая свою работу.
Комедия-С.
И, как следствие, все очень декоративно и нарядно.
Дело в том, что то была эпоха расцвета аристократической культуры, основанной на рыцарских идеалах - традиции куртуазности, турниры, учреждение ордена Золотого Руна, культ св. Георгия... роскошь торжеств, причудливо-изысканная мода и манерность. Жизнь знати превратилась в яркий парад - оригинальная смесь изыска с разгулом ярмарочного веселья.
Спасибо герцогам Бургундским, ибо области у побережья Северного моря в низовьях рек Рейн, Шельда и Маас (Бельгия, Нидерланды, Люксембург и северо-восточная Франция) вошли в состав именно их могущественного владычества.
Вы же помните, что каждый художник эпохи Возрождения смотрит именно в свой мир и в свою реальность.
А аккурат при Филиппе Добром Валуа (1396-1467), перенесшим свою резиденцию в Брюссель, придворная культура достигла своего апагея. В живописи это отразилось как в зеркале (потому что каждый художник есть отражение своей эпохи) - усыпанные драгоценными камнями парчовые ткани, роскошные ковры, сверкающие доспехи, герои аки танцующие изящные па дамы и кавалеры.
Все это не просто видел Мемлинг, он в этом жил.
Да и как можно было устоять от соблазна "танцы" живописать, когда XV-XVI века в Нидерландах - это подлинный расцвет музыкального искусства: при кафедральных соборах стали открываться музыкальные школы, активно в свет печатались нотные издания, исполнение музыкальных произведений сопровождало городские праздники, официальные торжества, семейные посиделки... музыка стремительно вошла в жизнь обычных бюргеров, покинув стены герцогского двора и замков аристократии.
Более того, то была эпоха "нового благочестия", когда христианское учение соединялось с гуманистической идеей. Т.е необходимо было следовать учению Христа в каждодневных делах и помыслах, исполнять земные обязанности как религиозные заповеди. Поэтому "танцуют все!".
