Глава 44
Начало
Продолжение
Путь из Москвы в Липецк
Удручённые горем, отправились наши спутницы по нерастаявшему еще зимнику из златоглавой Москвы на юг, в Липецк, через Подольск, на Тулу, потом до Ельца. И только здесь их траурный возок повернул на восток, к Липецку.
В этот раз погода на удивление благоприятствовала долгому путешествию.
Скорбный путь не омрачали ни оттепели, ни метели, так что кони бежали споро, а укатанная зимняя дорога сама ложилась под полозья саней с поклажей и господского возка.
Маша с Глашей и в этот раз не разделили со своим хозяйками возок, ехали в санях, приглядывая за хозяйским добром. Но если в первый раз они больше спали, закопавшись в сено по макушку, то сейчас дремать не приходилось, за сохранность поклажи с них, а не возчиков спросят.
Уже через неделю после отъезда из Первопрестольной, измученная болями и горем, Евпраксия Алексеевна с дочерьми остановились в небольшом домике на Монастырской улице. Благо, и церковь рядом стоит, есть, где горе выплакать, и утешение с поддержкой от святых отцов получить.
Липецк, недавно переживший большой пожар, сейчас отстраивался в кирпиче и камне. Главной улицей города стала Дворянская, с ней спорила Лебедянская - тут вырастали высокие, красивые, монументальные и роскошные особняки знати. Поближе к ним мостилось и богатое купечество, во многом стараясь походить на аристократию.
Увы, особняки на Дворянской стоили слишком дорого для поиздержавшихся в московский Сезон путешественниц. А здесь, на Монастырской, совсем рядом с Нижним парком, можно было найти и должное уединение, и сносную стоимость за приличные деньги, и благородное общество.
Карта Российской империи 1809 года "со всеми почтовыми и просёлочными проезжими дорогами, способными для кратчайшего проезда вообще всякому, а также нужными для провозу товаров, торгующему купечеству и прочим промышленникам. Сочинена в 1809 году." Масштаб 20 верст в дюйме. Кликабельна, любопытствуйте...
Несмотря на совсем недавнюю утрату, правила этикета требовали от дворянок своё: принимать и отдавать визиты, посещать храм и демонстрировать горе в соответствии со всеми мельчайшими деталями.
Лизонька и Шурочка всю неделю в дороге спорили с матушкой, убеждая её в своём стремлении носить по Ташеньке обычный чёрный траур.
Однако здесь Евпраксия Алексеевна, что называется, упёрлась: только белый!
Напрасны были убеждения, что чёрный цвет не только продемонстрирует обществу всю глубину сестринского горя, но даже позволит сэкономить. Перекрасить в чёрное новомодные туалеты от московских портних будет дешевле, чем шить новый гардероб. Ничто не могло переменить убеждения помещицы, сломленной потерей старшей дочери, что траурный чёрный "старит" её юных дочек, а стало быть, носить им белый. И точка! Не обсуждается...
Видя, что матушка все их доводы отметает, не слушая, и только приходит от этих споров в болезненное состояние, барышни смирились. Значит, будет белый траур!
Все хлопоты по его созданию легли на плечи горничных.
Мария и Глафира в несколько первых суток спали по 2-3 часа, занимаясь только гардеробом барышень.
На кухне кипел огромный чан с черной краской, в котором палевые, сиреневые, синие и лиловые платья Евпраксии Алексеевны превращались в траурные одежды несчастной матери.
В сущности Маше и Глаше удалось почти невозможное: пусть почти все платья смётаны на живую нитку, но почти полный гардероб был готов за три дня.
Спасло девушек то обстоятельство, что большинство платьев и так были из белого тарлатана и дымки. Цвет они приобретали за счёт нежных тонов платьев- чехлов. Муслиновые платья с рисунком, цветной шёлк и бархат пришлось Маше и Глаше упаковать в шёлковую бумагу и упаковать в короба. Они отправились в Отрадное с попутным обозом ещё из Москвы.
Остались по ведению матушки-хозяюшки только белые.
Отныне именно этот холодный, безжизненный тон будет для Лизоньки и Александры цветом безрадостного отчаяния. Все нижепредставленные платья могли носить наши героини в этот тяжёлый год, их можно было считать траурными, но только для юных девиц на выданье.
Никаких других цветов или оттенков не допускалось. Только белое на белом: вышивка, кружево, перья... Листайте
Только получив свой новый перекрашенный гардероб, госпожа Благодатская с дочерьми смогла выходить на прогулки, выезжать на пролётке к источнику, принимать целебные воды.
Общий скорбный вид семейства, полный тусклый траур матери и совершенно белоснежные платья дочерей, не оживлённые даже сияющей атласной лентой, напоминал о недавнем горе, обрушившемся на хрупких женщин.
С ними знакомились, заговаривали, беседовали у бювета, приглашали в гости на чаепития. Вспоминали родных и знакомых, делились новостями о рождениях и венчаниях. В силу обстоятельств для барышень были недоступны балы и увеселения. Зато читальни, кофейни, прогулки в Нижнем парке и службы в церкви были вполне доступны.
Жизнь продолжалась. Пальцы Марии и Глафиры, жестоко пострадавшие в эти три бессонных дня от игл, начали понемногу заживать.