— И где ты был до трёх часов ночи? — спросила она, не поднимая глаз от книги.
— В офисе, конечно. Проект горит, сама знаешь.
— Знаю, Михаил. Я слишком много знаю. — Последняя страница с тихим шелестом перевернулась. — Например, что офис вашей компании закрывается ровно в десять вечера. Охрана подтвердила.
В углах гостиной медленно сгущались сумерки, поглощая очертания мебели. Прямоугольник окна, словно портал в другое измерение, впускал белесый свет уличных фонарей, вырисовывая на паркете узкие тени оконной рамы. Май выдался холодным и дождливым — по стеклу непрерывно стекали струйки воды, искажая пейзаж за окном до неузнаваемости.
Дождь барабанил по крыше, настойчиво, словно напоминал о чём-то важном, что никак нельзя было забыть. Каждая капля, разбиваясь о карниз, вносила свою ноту в симфонию недосказанности, заполнявшую пространство между супругами.
К горлу подступил комок, когда недавние картины вновь всплыли в сознании Дарьи. Чёрная папка с документами, небрежно брошенная на стол. Странные звонки по телефону, которые муж принимал, выходя из комнаты. И этот регулярный ритм исчезновений каждую пятницу, раз в две недели.
— Даша, любимая, какая муха тебя укусила? — Высокая фигура застыла в дверном проёме, неестественно прямая, как струна. — С чего ты взяла, что я...
— С того, что ты — паршивый лжец. — Книга с громким хлопком закрылась и полетела на журнальный столик. — Твои командировки, твои задержки на работе — всё это фикция. Я проверила.
Выражение лица мужчины изменилось мгновенно, как будто кто-то погасил свет внутри него. Кожа приобрела сероватый оттенок, а глаза — странный блеск, сродни лихорадочному.
— Даша, это всё не то, что ты думаешь, — произнёс он глухо, не двигаясь с места.
— А что я должна думать? — В голосе проскользнули нотки горечи. — Что ты просто гуляешь под дождём пять часов подряд? Или, может, втайне от меня занимаешься благотворительностью?
За окном порыв ветра швырнул пригоршню капель в стекло. В этом звуке слышался какой-то отчаянный протест, созвучный напряжению, витавшему в воздухе.
Настенные часы отбивали секунды с такой безжалостной методичностью, будто подчёркивали бесповоротность каждого произнесённого слова. Дарья вдруг поймала себя на мысли, что раньше никогда не замечала, насколько громко они тикают.
Сумерки сгустились ещё больше. Полутьма скрадывала детали и смягчала углы, но лишь подчёркивала резкость эмоциональных линий, разделивших прежде близких людей.
— Я могу всё объяснить, — наконец сказал Михаил, медленно приближаясь к креслу жены.
— Ты даже не отрицаешь? — Горькая усмешка искривила губы женщины. — Знаешь, я поверила бы во что угодно. В перегруз на работе, в проблемы с проектом — во что угодно, кроме этих нелепых исчезновений. Ты даже не потрудился придумать правдоподобную легенду.
Подушечки пальцев коснулись текстуры обивки кресла — шероховатой, знакомой до последней нити. Кресло, купленное ещё до свадьбы, на первую совместную зарплату. Полотно жизни, казавшееся таким прочным, трещало по швам.
В сознании промелькнули образы: их первое свидание в парке, где они промокли до нитки под внезапным ливнем; тихие вечера с книгами у камина; совместные планы, строящиеся с такой уверенностью, словно будущее принадлежало им безраздельно.
— Даша, — он опустился на колени перед креслом, — ты имеешь полное право злиться, но выслушай меня.
— Я слушаю уже три месяца твоё враньё. — В голосе плескалась боль, сдобренная сарказмом. — Что нового ты хочешь добавить в свой репертуар?
Михаил протянул руку, но так и не решился коснуться её ладони. Пальцы замерли в воздухе, словно натолкнувшись на невидимую преграду.
— Я не изменяю тебе, — произнёс он тихо, но твёрдо. — Никогда даже не думал об этом.
— О, прости за моё недоверие! — Язвительность фразы контрастировала с дрожью в пальцах, нервно теребивших край платья. — Наверное, это я выдумала твои регулярные пятничные отлучки? Или записки с непонятными адресами? Или женские голоса в трубке?
Также читайте: 📖 — Предлагаешь, прикупит зятя? — спросила она у мужа и посмотрела на беременную дочь, которая беременна непонятно от кого
Шум дождя на мгновение усилился, будто природа аккомпанировала эмоциональному крещендо разговора. Капли сливались в сплошные потоки, превращая окна в мутные экраны, отделявшие их маленький мир от остального существования.
— Женский голос — это медсестра, — выдохнул он, опуская глаза.
— Пожалуйста, избавь меня от подробностей. — Дарья рывком поднялась с кресла. — Если ты ждёшь благословения на свои похождения, то ошибаешься адресом.
Михаил неловко поднялся с колен, пошатнувшись так, будто ему не хватало сил. В полумраке комнаты его лицо казалось вылепленным из воска — слишком бледное, с заострившимися чертами.
— Медсестра из онкологического центра, Даша, — произнёс он с каким-то странным спокойствием человека, перешагнувшего определённую грань. — У меня лимфома. Начальная стадия. Химиотерапия по пятницам, раз в две недели.
Где-то в глубине квартиры громко хлопнула форточка, оставленная открытой. Резкий звук разорвал вязкую тишину, нависшую после его слов, но ни один из супругов даже не вздрогнул.
Мир Дарьи, только что кружившийся в водовороте ревности и обиды, внезапно замер. Мысли беспорядочно метались, пытаясь ухватиться за что-то реальное, стабильное, но таковым уже ничего не ощущалось.
— Что? — только и смогла произнести она, не узнавая собственный голос.
— Я не хотел тебя волновать, — продолжил Михаил, глядя куда-то мимо неё, в темноту угла комнаты. — Прогноз хороший, вероятность полной ремиссии высокая. Просто нужно время для лечения.
Тишина сгустилась настолько, что, казалось, её можно было потрогать. Только шум дождя напоминал о движении времени, о том, что мир за пределами их квартиры всё ещё существует.
— Ты... скрывал от меня, что болен? — Дарья произнесла эти слова так, будто проверяла их на подлинность. — Вместо того, чтобы рассказать, заставил меня думать...
— Что у меня интрижка? — В его голосе промелькнула тень горькой иронии. — Да, пожалуй, это выглядело именно так. Не самый умный план, признаю.
У окна ветка дерева царапнула стекло, прочертив дрожащую тень на полу. В этом звуке слышалось что-то щемящее, созвучное тому, что происходило сейчас между ними.
— Михаил, ты с ума сошёл? — Теперь в её голосе звенела настоящая ярость. — Ты действительно считал, что будет лучше, если я буду думать, что ты мне изменяешь, чем знать правду?
Под свитером у него обнаружилась повязка — тонкая, едва заметная выпуклость в районе ключицы. Венозный порт для введения препаратов. Дарья смотрела на этот маленький бугорок, как на нечто инородное, принадлежащее не её мужу, а кому-то другому — тому, кого она совсем не знала.
— Я не хотел быть обузой, — ответил он так тихо, что пришлось напрячь слух. — Ты и так работаешь на двух работах, еле успеваешь с дипломом. А тут ещё я со своими проблемами... Мне казалось, справлюсь сам.
Дождь за окном начал стихать, переходя в размеренную капель. Тучи разошлись, пропуская лунный свет, который серебристыми пятнами лёг на пол, создавая причудливую мозаику из света и тени.
Дарья медленно подняла руку и коснулась его щеки — осторожно, как будто боялась, что он рассыплется от этого прикосновения. Под пальцами ощущалась непривычная шероховатость — раньше он всегда тщательно брился, а теперь щетина покрывала скулы неровными пятнами.
— Ты похудел, — сказала она, и это простое наблюдение вдруг вобрало в себя все неувиденные, непрожитые вместе моменты последних месяцев. — Я даже не заметила.
— Я старался не показывать, — ответил он с виноватой улыбкой. — Носил свободную одежду, избегал яркого света. Профессионально маскировался, можно сказать.
Также читайте: 📖 — Вы вторглись в наш дом с благими намерениями, но топчете всё, что нам дорого! — возмутилась жена, обращаясь к тётке
— И что, ты серьёзно думал, что я не замечу, когда ты начнёшь... меняться сильнее? — В её голосе сквозила горечь понимания. — Когда волосы начнут выпадать? Когда совсем ослабеешь?
Михаил опустился в кресло — медленно, осторожно, как очень старый человек. В этом движении сквозила усталость, которую он, должно быть, скрывал месяцами.
— У меня был план, — произнёс он с интонацией, которая в другой ситуации могла бы показаться комичной. — Сказать, что решил побриться наголо из солидарности с каким-нибудь благотворительным проектом. А слабость списать на переработку.
— Господи, Миша... — Дарья опустилась на подлокотник кресла рядом с ним. — Ты слушаешь себя сейчас? Это же бред.
— Да, наверное, — согласился он после паузы. — Но мне казалось, что справляться с болезнью в одиночку будет проще, чем видеть твоё беспокойство. Я решил, что должен быть сильным.
Лунный свет усилился, вырисовывая контуры мебели, превращая комнату в графический чёрно-белый рисунок. В этом безмолвном пейзаже только они двое оставались живыми, дышащими, связанными невидимыми нитями совместного прошлого и теперь — неопределённого будущего.
— В этом вся проблема, Миша, — тихо произнесла Дарья. — Ты всегда пытаешься справиться сам. Даже когда мы поженились, ты не перестал быть одиночкой. Ты просто позволил мне жить рядом, но не впустил в свою жизнь по-настоящему.
Правда, произнесённая вслух, повисла между ними, обретая почти материальную форму. Дождь окончательно прекратился, и в наступившей тишине было слышно их дыхание — неровное, словно сбившееся с общего ритма.
— Я не знал, как сказать, — признался Михаил. — Каждый раз, когда я собирался с духом, видел, как ты радуешься каким-то мелочам, смеёшься... И не мог заставить себя разрушить это всё реальностью.
— Реальность в том, что мы семья, — возразила Дарья, беря его руку в свои. — А в семье не выбирают, какими частями жизни делиться, а какими нет. Делят всё — и радость, и боль.
В кармане его пиджака, небрежно брошенного на спинку стула, завибрировал телефон. Михаил вздрогнул — это было напоминание о завтрашнем визите в клинику.
— Это они? — спросила Дарья, проследив за его взглядом.
Он кивнул, не доверяя голосу.
— Когда следующий сеанс?
— Завтра, в одиннадцать.
Дарья решительно поднялась с подлокотника и включила торшер, разгоняя полумрак. В его тёплом свете комната будто ожила, вернулась из мира теней. Она подошла к столу, взяла блокнот и ручку.
— Диктуй адрес клиники и имя твоего врача, — сказала она тоном, не допускающим возражений. — И всё, что нужно знать о твоём лечении. В деталях.
Михаил посмотрел на неё — растрёпанную, с покрасневшими от сдерживаемых слёз глазами, но с таким решительным выражением лица.
— Даша, тебе не обязательно...
— Обязательно, — оборвала она. — Отныне я буду с тобой на каждом сеансе. И не смей спорить.
Она подошла и присела перед ним на корточки, взяв его лицо в ладони.
— Послушай меня внимательно, Михаил Андреевич. Я не для того выходила за тебя замуж, чтобы разделить только счастливые моменты. Клятва была о другом, помнишь? «В болезни и в здравии».
Он попытался отвести глаза, но она не позволила.
— Смотри на меня. Мы справимся. Вместе. Не в одиночку, не по отдельности — вместе. Я не прошу быть сильным. Я прошу быть честным — со мной и с собой.
Её слова, простые и прямые, разбивали стеклянную стену, которую он выстроил вокруг своей болезни, своего страха.
— Я боялся, — признался он наконец. — Не столько болезни, сколько того, что всё изменится между нами. Что ты будешь смотреть на меня с жалостью.
— Это не жалость, — она покачала головой. — Это любовь. Настоящая. Которая не заканчивается, когда становится трудно.
За окном проскользнул луч восходящего солнца — первый после долгой дождливой ночи. Он осветил их лица, делая видимыми и слёзы, и улыбки.
— Завтра я еду с тобой, — повторила Дарья. — И все следующие разы тоже. Конец обсуждения.
Михаил осторожно обнял её, притягивая ближе. Его сердце билось ровно и уверенно, как будто наконец-то нашло свой ритм.
— Хорошо, — прошептал он в её волосы. — Вместе.
Утренний свет постепенно заполнял комнату, вытесняя тени прошедшей ночи. Впереди был трудный путь, но теперь они стояли на нём вдвоём — плечом к плечу, как и должно быть.
И это меняло всё.
Автор: Елены Стриж ©
Нравится рассказ? Тогда поддержите его. Автору будет приятно видеть ваши репосты, рекомендации друзьям, комментарии и лайки... )) Ну и конечно, не забудьте подписаться на канал!
Также читайте 👇
НАВИГАТОР рассказов
📖 — Прекрати читать мои мысли, это слишком интимно, они мои! — с возмущением потребовала жена от мужа
📖 — Дочь уборщицы не может быть парой сыну директора. Люди твоего сорта должны знать своё место