Закат окрасил террасу в оранжевые тона. Анна поправила шаль на плечах. Вечера стали холоднее. Или это возраст? Шестьдесят пять — не шутка. Морщины на руках выдавали прожитые годы. Когда-то эти руки казались нежными, притягательными. Сейчас кожа напоминала сухую карту с маленькими реками вен.
Часы на стене пробили восемь. Максим задерживался. Снова. Рубашка с воротничком отглажена. Ужин давно остыл. Вино в бокале отражало последние лучи солнца.
Тридцать лет брака. Тридцать лет рядом с мужчиной, который моложе на целое десятилетие. Раньше эта мысль вызывала гордость. Теперь — горечь.
Телефон молчал. Звонки от Максима стали редкостью. Сообщения — короткими. «Задерживаюсь. Не жди.» Анна знала перевод этих слов. «Старушка, ложись спать. Молодость гуляет без тебя».
Фотография на столике напоминала о прошлом. Яркая блондинка с дерзким взглядом обнимала высокого брюнета. Оба смеялись. Солнце Барселоны. Первое совместное путешествие. Страсть. Любовь без оглядки на мнение окружающих.
— Десять лет разницы? Подумаешь! — говорила тогда Анна подругам. — Любовь не смотрит в паспорт.
Максим боготворил её. Успешную. Уверенную. Состоявшуюся. Анна расцветала от внимания молодого мужчины. Коллеги завидовали. Мужчины оборачивались вслед этой паре.
Свадьба была скромной. Родители Максима не приехали. Не приняли выбор сына. Мать шептала в телефонную трубку: «Одумайся! Она родит — ты пеленки менять будешь. Она состарится — ты в расцвете сил будешь».
Детей не случилось. Карьера. Путешествия. Вечеринки. Годы пролетали незаметно.
Скрип калитки вернул Анну в реальность. Силуэт мужа показался в сумерках. Походка лёгкая, молодая. В руках — портфель, не цветы. Запах чужих духов донесётся позже, когда Максим пройдёт мимо, едва поцеловав в щёку.
Анна вспомнила слова своей матери: «Муж должен быть старше. Мужчины стареют иначе. Женщина в возрасте становится бабушкой, мужчина — солидным господином».
Звёзды высыпали на небо. Первая слеза скатилась по щеке. Анна не вытирала. Некому было видеть эту слабость. Максим уже скрылся в кабинете. Телефон в его руке светился новыми сообщениями. Чужая жизнь бурлила за закрытой дверью.
Разница в десять лет казалась пустяком тридцать лет назад. Сейчас эти годы превратились в пропасть между молодостью и старостью. Между жаждой жизни и усталостью. Между будущим и прошлым.
Анна допила вино. Впереди была ночь. Одинокая. Пустая. Как многие другие ночи последних лет.
Утро вползло в спальню серым котом. Анна открыла глаза. Половина кровати пустовала. Максим не ночевал дома. Телефонный звонок разрезал тишину.
— Задержался на работе. Заснул прямо за компьютером, — голос мужа звучал фальшиво, как расстроенное пианино.
Анна молчала. Ложь повисла между ними невидимой паутиной. Тридцать лет брака превратились в коллекцию недосказанностей.
— Приготовить ужин вечером? — спросила Анна, глотая обиду.
— Не жди. Корпоратив у молодых специалистов.
Молодых. Слово ударило Анну хлыстом по сердцу. Зеркало напротив кровати отражало реальность беспощадно. Седые пряди. Морщины вокруг глаз. Время оставило метки, словно художник, недовольный своим полотном.
***
Анна помнила, как впервые заметила перемены. Пять лет назад. Максим получил повышение. Новые коллеги. Молодые женщины с блеском в глазах. Корпоративы затягивались до утра. Максим возвращался пропахший чужими духами и сигаретами.
Телефон Максима пискнул сообщением. Анна знала — нельзя смотреть. Доверие — фундамент брака. Но фундамент давно дал трещины.
«Жду встречи. Скучаю. Твоя К.»
Буква обожгла глаза. К — змеиное шипение, яд, проникающий в вены старого брака. Кто она? Катя? Ксения? Имя расцветало в воображении Анны ядовитыми цветами.
***
Фотография из отпуска смотрела со стены укоризненно. Счастливая пара на фоне Эйфелевой башни. Десять лет назад. Максим целовал Анну в висок. Люди вокруг улыбались. Анна помнила эти взгляды: «Какая красивая пара! Какой молодой муж!»
Время превратило комплименты в жалость. Теперь взгляды говорили: «Бедный мужчина, застрял со старухой».
Анна налила кофе. Горький, как жизнь в шестьдесят пять. На кухонном столе — счета, квитанции, таблетки от давления. Жизнь сужалась до размеров кухни, пока Максим продолжал покорять мир.
Телефон зазвонил снова.
— Анна Петровна? Вас беспокоят из клиники. Результаты обследования готовы.
Анна сжала трубку. Диагноз, поставленный неделю назад, пульсировал в висках. Максим не знал. Некогда ему выслушивать жалобы старой жены.
Время — безжалостный вор. Украло молодость, красоту, здоровье. Оставило морщины, боль и одиночество вдвоем.
Анна посмотрела на фотографию дочери от первого брака. Светлана жила в другом городе. Звонила редко. Внуки выросли без бабушки.
«Может, пора все изменить?» — мысль вспыхнула неожиданно, как спичка в темноте.
Дождь хлестал по окнам. Бумаги из клиники лежали на столе. Диагноз чернел на белой бумаге. Шесть месяцев. Не больше. (Благо теперь интернет в помощь — не надо обо всем расспрашивать врача).
Анна разложила фотографии веером на кровати. Улыбки. Объятия. Поцелуи. Жизнь, запечатленная на снимках, казалась чужой.
Телефон Максима светился в полумраке спальни. Забыл. Впервые за годы. Искушение пронзило Анну электрическим разрядом. Пароль? День их свадьбы? Давно сменил. День рождения новой возлюбленной?
Пальцы замерли над экраном. «1212». Просто. Случайно. Телефон разблокировался.
Переписка обрушилась лавиной. Кристина. Двадцать семь лет. Экономист из отдела Максима. Фотографии, от которых кровь стыла в жилах. Сообщения, сжигающие тридцатилетний брак дотла.
«Когда расскажешь старушке?» «Пять лет вместе, сколько еще ждать?». «Скоро. Обещаю. Дай время». «Жизнь слишком коротка для ожидания».
Анна выронила телефон. Сердце сжалось в тугой комок. Старушка. Вот кем стала в глазах мужа. В глазах девчонки, носящей её духи, подаренные Максимом на прошлый юбилей.
Часы показывали полночь, когда ключ повернулся в замке. Максим замер на пороге спальни. Взгляд метнулся к телефону в руках Анны, к разложенным фотографиям, к медицинским бумагам.
— Ты копалась в моем телефоне? — голос зазвенел сталью.
— Ты копался в моей жизни, — тихо ответила Анна. — Вытянул годы, молодость, здоровье. А теперь нашёл замену?
Максим опустился в кресло. Плечи поникли, словно под тяжестью невысказанных признаний.
— Анна, мы оба знали, что когда-нибудь...
— Что когда-нибудь я состарюсь? Стану обузой? — голос Анны звенел, как натянутая струна. — Шесть месяцев, Максим. Вот сколько мне осталось.
Бумаги из клиники полетели к его ногам. Диагноз. Прогноз. Приговор.
Лицо Максима побледнело. Реальность ворвалась в комнату ураганом, сметая планы, мечты, измены.
— Почему молчала? — прошептал он.
— А ты бы услышал? За шёпотом своей Кристины? За стуком собственного сердца, рвущегося на свободу?
Гроза за окном усилилась. Капли дождя барабанили, отсчитывая секунды тишины между двумя людьми, ставшими чужими.
— Я подала на развод, — слова Анны прозвучали как выстрел. — Квартиру оставляю тебе. Дочь забирает меня к себе.
— Анна, не делай этого! — Максим рванулся к ней. — Мы справимся, вылечим, я найду лучших врачей!
Смех Анны разрезал воздух.
— Теперь? Когда смерть дышит мне в затылок? Когда выбрал другую? Когда время утекло сквозь пальцы?
Она достала из шкафа чемодан. Движения чёткие, выверенные, будто репетировала месяцами. Платья, блузки, туфли — атрибуты жизни, которую оставляла позади.
— Светлана приедет утром. Прощай, Максим.
В глазах мужа блеснули слёзы. Впервые за годы. Настоящие, не наигранные.
— Я любил тебя.
— Любил, — эхом отозвалась Анна. — В прошедшем времени. Как всё в моей жизни теперь.
Телефон Максима завибрировал. Имя «Кристина» высветилось на экране. Судьба смеялась над ними, подбрасывая последний аккорд в симфонию разрушенного брака.
Анна закрыла чемодан. Щелчок замка прозвучал как точка в последней главе их истории.
Апрельское солнце било в окна хосписа. Восемь месяцев — врачи ошиблись. Анна смотрела на распускающуюся сакуру. Жизнь продолжалась вопреки прогнозам.
Светлана поправила подушки. Дочь не отходила от матери ни на шаг. Тридцать лет отчуждения растворились в общей беде.
— Он звонил снова, — тихо произнесла Светлана. — Просит разрешения прийти.
Анна провела пальцами по седым волосам. Зеркало уже давно убрали из палаты. Болезнь изъела красоту до основания, оставив лишь тень былой Анны.
— Пусть приходит, — голос звучал неожиданно твёрдо.
Три месяца после ухода Анна наблюдала трансформацию. Максим звонил сначала ежедневно, потом еженедельно. Умолял. Плакал. Обещал. Признался, что Кристина ушла через неделю после того, как узнала о болезни Анны. Молодость искала молодость. Беззаботность жаждала радости, а не больничных коридоров.
Дверь скрипнула. На пороге стоял Максим. Постаревший на десять лет за восемь месяцев. Морщины врезались в лицо, будто художник-время решило восстановить равновесие, украденное разницей в возрасте.
— Оставлю вас, — Светлана тихо вышла, сжав на прощание руку матери.
Тишина облепила комнату, словно вата. Максим присел на край кровати. Глаза боялись встретиться с глазами Анны.
— Ты похудел, — заметила она.
— А ты... ты прекрасна, — дрогнувшим голосом произнес он.
Ложь. Последняя милосердная ложь в их истории. Анна знала, как выглядит. Истощенное тело. Пергаментная кожа. Провалившиеся глаза. Но в его взгляде мелькнуло что-то настоящее — отблеск той любви, которая когда-то соединила их вопреки десяти годам разницы.
— Прости меня, — Максим сжал её тонкие пальцы, — я не ценил...
— Тише, — Анна остановила поток извинений. — Не будем тратить моё время на сожаления.
Из коридора доносились шаги медсестёр, звон посуды, обрывки разговоров. Жизнь кипела, не замечая драмы в маленькой палате.
— Я принёс нам кое-что, — Максим достал потрепанный альбом. — Помнишь?
Альбом раскрылся на первой странице. Гора Фудзи. Их первое совместное путешествие. Листы перелистывались один за другим. Париж. Рим. Венеция. Барселона. Молодость. Красота. Любовь.
— Мы жили хорошо, — тихо произнесла Анна. — Несмотря ни на что.
Пальцы Максима дрожали на последних страницах. Пустых. Ненаполненных.
— Здесь должны были быть наши последние путешествия, — горечь прорезалась в его голосе. — Наша старость. Наша вечность.
Анна прикрыла глаза. Странное спокойствие наполнило душу. Болезнь отняла будущее, но прошлое оставалось неприкосновенным.
— Скажи мне правду, Максим. Только сейчас, только один раз. Ты жалеешь, что выбрал женщину старше себя?
Максим поднял глаза. Карие. Тёплые. Родные до боли.
— Жалею лишь о том, что не каждую минуту наполнил любовью. Что искал себя там, где меня не было, — он сглотнул. — Если бы можно было вернуться, я бы выбрал тебя снова. Каждый раз выбирал бы тебя.
Вечернее солнце окрасило палату в золотистые тона. Анна протянула руку к щеке Максима.
— Знаешь, чему научила меня болезнь? — её голос окреп. — Жизнь — не цифры в паспорте. Не десять лет разницы. Не шесть месяцев прогноза. Жизнь — это каждый украденный у вечности миг.
Телефон Максима зазвонил. Он выключил его, не глядя на экран.
— Оставайся сегодня со мной, — попросила Анна. — Расскажи мне обо всём, что я пропустила.
Максим наклонился ниже, осторожно приобнял хрупкое тело. Его дыхание касалось её волос, как тридцать лет назад в их первую ночь. Разница в десять лет стёрлась, растворилась в общей боли и общей нежности.
— Помнишь нашу клятву? — прошептал Максим. — В горе и в радости, в болезни и здравии...
— До конца наших дней, — закончила Анна.
За окном распустилась сакура, даря миру розовое великолепие короткого цветения. Хрупкого. Прекрасного. Обреченного. Вечного в своей мимолетности.
Как любовь. Как жизнь. Как десять лет разницы, которые ничего не значат перед лицом последнего заката.
Подписывайтесь на канал, впереди вас ждет много интересного.