— Ты думаешь, что ты первая и последняя женщина в его жизни? — горько говорила жена, — ты сильно заблуждаешься. Такие не меняются.
Никогда не думала, что стану той женщиной. Той самой, которую осуждают шепотом в коридорах. Разлучницей. Но любовь ослепляет, сжигает рассудок дотла. По крайней мере, я называла это любовью — пожар в груди, который не давал дышать при одной только мысли об Антоне.
Когда встретила его, что-то щелкнуло внутри. Словно ключ в замке, который всю жизнь отказывался открываться. Он был не похож на других мужчин — внимательный, серьезный. С особым блеском в глазах, когда смотрел на меня. Каждая наша встреча заканчивалась нежеланием расставаться. Мы застывали у дверей кафе, не в силах разомкнуть руки. Словно следующая встреча была под вопросом, будто мы тонули, а друг в друге находили спасение.
Только вечные звонки, которые он принимал отходя в сторону. «Рабочие вопросы», — говорил он, но я замечала, как менялся его голос. Только странные выходные, когда он был «очень занят». Только имена в его телефоне, зашифрованные первыми буквами — «И.», «Д.», «М.». Теперь-то понимаю, что это были Ирина, дочь, мать.
Полгода верила в командировки. В больную мать. В сложный проект. Полгода жила в сказке. Не понимала, что сказка эта — чужое разбитое счастье.
— У меня есть жена, — сказал Антон как-то вечером, глядя куда-то мимо меня. — И двое детей. Мальчик и девочка, семь и пять лет.
Помню, как застыла от услышанного. Внутри что-то оборвалось. Словно струна скрипки — с тонким, протяжным звоном. Но другой голос, громче, шептал:
— Но он выбрал тебя. Он несчастлив там. Он любит тебя, не ее. Поэтому рядом с тобой, а не с ней. (Хотя какое с тобой, ночевать уходил же домой. Жаль. что осознание приходит поздно).
— Я уйду от нее, — пообещал Антон. — Мне нужно только время. У нас всё давно умерло, мы просто живем по инерции, ради детей. Между нами ничего уже нет общего. Да и женился я по залету. А люблю только тебя одну. Ты просто потерпи. Чуть-чуть и мы будем вместе. Ты мне веришь?
— Верю.
(По-другому и быть не могло. Двадцатилетняя девчонка бросилась в любовь словно в омут с головой.)
Позже, много позже, узнала, как он обманывал свою жену. Как говорил про бесконечные корпоративы. Про мальчишники. Про встречи с друзьями. Про бесконечные подработки. Ради семьи. Как постепенно создавал себе параллельную жизнь, вплетая в неё меня нить за нитью. Как паук, который терпеливо строит свою сеть. И я, словно муха, запуталась в ней, не желая видеть очевидного.
Дала ему время. Ждала. Тогда не думала о женщине, чью жизнь собиралась разрушить. Не думала о детях, которые будут засыпать без отцовской сказки. Моя любовь была ярче солнца, заслоняла весь мир. Была готова на всё — лгать, ждать, драться за него, если понадобится. Хотела его целиком. Без остатка. И цена не имела значения.
Когда снова опаздывал на наши свидания, глотала обиду, как горькое лекарство. Когда отменял встречи в последний момент, плакала в подушку. Но неизменно встречала его улыбкой при следующей встрече. Моя любовь была как открытая рана — болезненная, пульсирующая. Но я носила её с гордостью, как самую дорогую драгоценность.
***
Скандал был громким. Его жена — Ирина, теперь знаю ее имя — приехала к нам на работу. Кричала. Плакала. Называла меня тварью. Сотрудники смотрели на меня: кто с удивлением, кто с пренебрежением, кто с отвращением. А я стояла, чувствуя странное оцепенение. Глядя на ее покрасневшее лицо, видела себя — такую же отчаянную. Такую же уверенную в своей правоте.
— Ты думаешь, ты первая? — бросила она мне в лицо. — Ты думаешь, он не обманывал меня с самого начала?
Антон увел ее, дальше говорили на улице. О чем — не знаю. Когда вернулся, сказал только:
— Все кончено. Теперь только мы.
И я поверила, хотя где-то глубоко внутри зародилось семя сомнения. Но в тот же день Антон забрал вещи и переехал ко мне.
— Завтра же подам на развод.
Мы зажили своей жизнью. Старалась быть идеальной. Готовила его любимые блюда, создавала уют. Не упрекала, когда уезжал на выходные «к детям».
Ждала домой и верила, что заслужила это счастье. Что наша любовь, как редкий цветок, пробивается сквозь асфальт обстоятельств и расцветает вопреки всему.
Только иногда, по ночам, просыпаясь от его беспокойного сна, ловила себя на мысли:
— А что, если однажды он так же уйдет от меня?
Телефон и ноут Антона всегда был защищен паролем.
— Рабочие секреты, — говорил с улыбкой. Та же улыбка, которой он, наверное, одаривал свою жену, когда писал мне сообщения из их общей постели.
Но я отгоняла эти мысли. Мы любили друг друга. У него был выбор, и он выбрал меня. Он же не мог так искусно притворяться? Не мог так убедительно лгать?
Пять лет пролетели незаметно. Мы привыкли друг к другу. Страсть утихла, уступив место спокойной рутине. Все так же ездил к детям по выходным. Иногда задерживался.
— Тяжелые разговоры с бывшей.
— Дети не хотели отпускать.
Верила. Должна была верить.
Первый звоночек прозвенел, когда забыл закрыть ноутбук и прочитала странные сообщения.
— Скучаю! И куча смайликов.
— Вчера было волшебно.
— Когда увидимся?
От некой Лены.
— Солнышко. Ты должна мне верить. Не зря же тебя зовут Верой. Это просто коллега. Просто по работе. Клянусь: ничего серьезного.
Снова. Хотя сердце сжалось в комок, а на глаза навернулись слезы.
Потом были поздние возвращения. Новый парфюм. Звонки, на которые он отвечал в ванной, включив воду. Те же схемы, которые муж использовал когда-то с Ириной. Но я не хотела видеть очевидного. Цеплялась за нашу любовь, как утопающий за соломинку.
Сегодня снова сказал, что после работы едет к детям. Стыдно, но не выдержала. Отпросилась с работы. Просто что-то сломалось внутри — плотина, сдерживающая все мои страхи и сомнения. Проследила за ним, как хищник за добычей.
Вышла сразу же за мужем и поехала следом. Сердце стучало так громко, что, казалось, муж должен был услышать его за километр. Каждый светофор, на котором мы останавливались, был мучением. Каждый поворот — надеждой, что я ошибаюсь.
Но не ошибалась. Поехал не к детям. Поехал к светловолосой женщине в синем платье, которое облегало ее фигуру, как вторая кожа. Целовались прямо у подъезда, прежде чем войти в дом. Так открыто, так знакомо. Так, как когда-то целовались мы, пока его жена не знала о моем существовании.
Сидела в машине, не в силах пошевелиться. Слезы текли по щекам, как дождь по оконному стеклу — беззвучно, неудержимо. Моя любовь, моя гордость, мое оправдание для всего, что я сделала, оказалась миражом в пустыне. Шла к нему, умирая от жажды, а он был всего лишь обманом зрения.
***
Не устраивала сцен. Ждала мужа дома, собрав его вещи в чемодан. Тот самый чемодан, с которым он когда-то пришел ко мне, оставив свою семью.
— Что это? — спросил, войдя в квартиру.
— Бумеранг, — ответила я. — Кажется, он вернулся.
Антон ничего не отрицал. Не извинялся. Просто сел и закрыл лицо руками, как будто хотел спрятаться от правды, которая стояла перед ним в моем лице.
— Не хотел делать тебе больно.
Те же слова, которые он говорил своей первой жене. Те же, которые, возможно, скажет и Лене когда-нибудь.
— Ты говорил, что любишь меня, — произнесла тихо, чувствуя, как каждое слово царапает горло.
— Я верил в это. Как и ты верила, что тебя никогда не коснется то, что ты сделала с другой.
— Хватит делать из этого невесть что. Подумаешь на сторону сходил. Покажи мне мужика, который не ходит. Не ты первая, не ты последняя. Такая женская доля: терпеть. Все терпят и ты терпи.
Слушала Антона и не верила. Ради этого человека я пошла на все. Некоторые из коллег еще не разговаривают со мной и теперь. А муж так просто расставил все точки над «и». «Все терпят и ты терпи».
— Нет, я терпеть не буду. Жалко, что поняла только теперь. Надо было сразу же порвать с тобой, когда узнала, что ты женат.
Антон даже не оправдывался. Просто ушел к очередной жертве. И что эта жертва не последняя — я была уверена на все 100.
В тот момент поняла. Дело не только в Антоне. Не в его слабости или моих ошибках. Дело в первую очередь во мне — в женщине, которая решила, что мое счастье важнее чужого. Которая строила дом на песке чужих слез и удивлялась, когда он начал оседать.
Когда дверь за Антоном закрылась, не плакала. Внутри была пустота и странное освобождение. Потеряла мужчину, но, кажется, впервые за долгое время нашла себя. Женщину, которая поняла простую истину: счастье, построенное на чужом несчастье, всегда временно. Оно — как фальшивая монета, которая однажды обязательно окажется в твоем кошельке, сколько бы ты ни пыталась ее потратить.
Не знаю, будет ли муж счастлив с Леной. Не знаю, была ли счастлива с ним бывшая жена. Но знаю точно: мне предстоит долгий путь, чтобы научиться любить не разрушая.
И еще более долгий — чтобы простить себя за то, что однажды стала той женщиной. Той самой, которой сегодня стала другая для меня. Одно знаю точно: в моей жизни больше не будет женатых мужчин. Никогда. Больше ни одна из женщин не будет плакать из-за меня. Ничьи дети не останутся без отца по моей вине.
Благодарю за подписку и комментарии