Мы много писали о том, какие непорядки и бардак бытовали на Северном (ныне – Ярославском) вокзале в двадцатых-тридцатых годах.
Ссылки на статьи - здесь, здесь и здесь.
Многие читатели проводили параллели, и небезосновательно, с современностью. И могло сложиться впечатление, что так оно всё и осталось с 20-х годов прошлого века – толчея, суета, бестолковость, давка и всё прочее. Ну разве что табло чётко работает: поезда подают к нужному пути и уехать вместо Александрова в Монино затруднительно.
Но нет. В 30-х годах за вокзал хорошенько взялись и многое что сделали хорошего, пусть и остались недостатки, которые методично и неуклонно устраняли.
Итак, вашему вниманию – несколько статей из газет «Вечерняя Москва» и «Известия» о том, как расцветал и хорошел Северный (ныне – Ярославский вокзал). К этому прилагаются лирические отступления и комментарии автора. Тексты же заметок остались без изменений -их стилистика прекрасна. Автор даже не стал букву «ё» вставлять там, где нужно, оставил всЁ как есть.
Вступление
Руководство приняло к сведению критику и приступило к благоустройству вокзала. Однако нетерпеливый пассажир, вернее – журналист-фельетонист требует немедленного благоустройства и комфорта. Он не хочет ждать целый год, ему подавай прямо сейчас, вынь да положь!
Мы не хотим ждать целый год. Северный вокзал может быть образцовым сегодня!
Вечерняя Москва, 1931 год, № 214, 8 сентября
В общем на Северном вокзале грязи нет. Но почему в зале возле касс сидят группы проезжающих и на узлах совершают трапезу, рассыпая крошки и огрызки? Разве нельзя установить строгого порядка, чтобы для еды использовалось только специальное помещение – буфет?
Но это – мелочь. Самое же крупное и непреодолимое препятствие к тому, чтобы вокзал стал образцовым – теснота.
- Сейчас все пассажиры на улице, - говорит начальник вокзала, - а вот что зимой будет. До будущего года, когда произведут реконструкцию вокзала, придется терпеть.
Нет, терпеть мы не намерены!
Очереди нужно уничтожить теперь же.
Да уж, сколько и кто не боролся с очередями! Вечная беда Ярославского вокзала. Помнится летом и столики с кассами ставили, особенно по вечерам в пятницу, когда народ за город едет. Нынче же и кассы есть, и автоматы по продаже билетов. Но нет, в час пик – очереди.
Стоит ли возмущаться? В целом, конечно же, можно. Но может в корень причины взглянуть? С каждым годом увеличивается пассажиропоток. А простыми словами – всё больше и больше людей пользуют Ярославский вокзал. Беда ли это для вокзала? Да, проблемы, что называется, на лицо. Но вокзал ли сам тому причиной? Плохая ли работа железнодорожников и прочих служителей? Вряд ли, скажем мы. Потому как «растут и хорошеют» наши пригороды. Многоэтажное строительство забирается всё дальше и дальше. Пухнут уже от «человейников» Мытищи и Пушкино. Прибавляется людей с каждым годом. Так надо ли вокзал винить?
Особенно нетерпимы очереди у камер хранения ручного багажа. Камер – две. На одной висит стандартная записка о том, что мест нет, и рекомендуется обращаться в камеру № 2, во дворе. Не взирая на записку, пассажиры упорно выжидают часами в длиннейшей очереди, в ожидании, когда кто-нибудь возьмет свой багаж и освободит место. У камеры № 2 записки об отсутствии мест нет, но и здесь не менее длинная очередь, продвигающаяся с безнадежной медленностью.
Вокзал пропускает в сутки 11 тысяч пассажиров дальнего следования. А мест в камерах хранения только 4 тысячи. Работники вокзала считают это положение безвыходным. Но оно совершенно нетерпимо, и поэтому выход необходимо найти во что бы то ни стало, не дожидаясь реконструкции вокзала в будущем году. Почему? Мы не согласны на год законсервировать свои надежды увидеть Северный вокзал образцовым.
Интересно, а что бы ответил начальник вокзала на столь суровое и жесткое требование – выделить ещё помещение под камеры хранения? Где он их возьмёт? Ну не родит же, простите. Или отдать зал ожидания под камеры хранения, а может быть и буфет? Так тот же самый писака вновь «пропечатает в газете и шабаш», но уже на другую тему. Лёгкие люди, эти мастера острого пера!
Работники вокзала говорят, что у них уже много достижений, но почему же по буфету, по залам ожидания ходит растерянный пассажир и спрашивает:
- Скажите, а где касса пригородного сообщения?
Объясняется это очень просто. Когда подходишь к вокзалу, бросается в глаза вывеска: «Вход на поезда пригородного сообщения». А левее, над воротами – вторая такая же вывеска. Если вы выберите более привлекательный вход прямо в вокзал, то касс вы здесь не найдете, а сразу же встретите контролера:
- Ваш билет!
За билетом, оказывается, надо идти в ворота, но нигде об этом не написано.
Вот тут сложно не согласиться с автором. Вывески сделать – это вам не капитальный ремонт! Тут и вправду не надо год ждать.
Еще один недостаток «внешнего оформления». На вокзале организована детская комната. Комната, пока, правда, не блещет особой привлекательностью и уютом. Но все же здесь есть специальный педагог, есть пособия, игры. Комната рассчитана на транзитных пассажиров. Мать может оставить здесь ребенка и уйти по делам. Но существование детской комнаты, повидимому, считается вокзальной тайной. Нигде нет ни одного плаката о ней. Руководительница время от времени обходит вокзал и собирает детей по залам ожидания и другим комнатам.
Начальник вокзала заверяет, что все необходимые объявления, вывески и плакаты будут, - и тогда каждый, даже самый бестолковый пассажир будет ориентироваться на вокзале очень легко.
Хорошо, если так, но сделайте это сейчас, а не откладываете на год.
С. Крылов
Реконструкция вокзала завершена!
Прошёл год, и мы задаёмся вопросом – что же изменилось на Северном вокзале? Закончилась ли реконструкция, есть ли указатели, всё так же (или нет) люди принимают пищу сидя на баулах? Появились ли вывески и рад ли им «даже самый бестолковый пассажир»?
Ответы – в статье газеты «Известия» от 10 февраля 1932 года, номер 40.
Транзитники – гости московских вокзалов
Слышно издали, на площади Трех! вокзалов. (Каланчёвской) говорит по радио Северный вокзал.
— Внимание Товарищи пассажиры! Поднимитесь на второй этаж. Там для вас приготовлены комнаты отдыха, спальные диваны, читальни, парикмахерские, столовые, души. Товарищи пассажиры, проведите время до отхода вашего поезда в культурной обстановке!
В вокзальном вестибюле Северного раньше в грязи, за грудами узлов и мешков сутками маячили сонные транзитники. Теперь тут чисто. Случайные; ожидающие билетов пассажиры Распорядительный дежурный и блестящие галуны швейцара. А над головой гудит бас:
— Товарищи пассажиры! Матери, имеющие детей! Для вас на втором этаже отведены отдельные покои. Идите туда и передайте своих детей до отхода поезда в детскую комнату. Под наблюдением врача за ними будут ухаживать, кормить, играть с ними. Для детей поставлены мягкие кроватки, устроены души. Не заставляйте мучиться детей; среди взрослых Идите наверх!
Внизу от радио некуда скрыться. С потолков и стен, па буфетных шкафах и на кассах радио гудит, зовет в культурную обстановку… И действует безошибочно.
Ишь ты, подишь ты! – воскликнул бы товарищ Крылов, журналист и автор предыдущей заметки. – Сделали всё по уму. Но, увы, через год. Через год! А я (то есть тот самый автор заметки) требовал немедленно!
В Ивановской промышленной области есть город Макарьев. В нем 6.200 жителей. Северный вокзал пропускает ежедневно два Макарьева (то есть два поезда): 12 с лишним тысяч человек. Большинство—-транзитные. В Москве они—от поезда до поезда. Но оглушенные шумом площади Трех вокзалов не зная столицы, транзитники; отбывали вокзальную скуку, десятками тысяч транзитных пассажиров возвращена Москва.
Наверное, опечатка закралась в текст. Скорее всего читать надо так – десяткам тысяч транзитных пассажиров возвращена Москва.
Автор мог бы и усилить эффект своих слов –Москва не возвращена, а подарена!
Транзитник теперь свободен Переодевшись в чистое платье, он может съездить на Красную площадь, побывать в Музее Революции, в Третьяковке. О багаже не надо беспокоиться. Вещи сданы на хранение. Они не только целы. По желанию пассажира вещи за пять минут до отхода поезда доставляются на ваше место в вагоне.'
Не знаем, есть ли такой сервис нынче на Ярославском вокзале. Но тогда это, согласитесь, был уровень. Наверное, стоило ради этого подождать один год?
Вход наверх –только для транзитных. Огромный зал в две половины: столовая и зал ожиданий на Северном вокзале. Один огромный зал – на Казанском, то же на верхнем этаже. В столовых чистота, цветы. На прейскурантах разбегаются глаза: бифштекс – 1 рубль 20 коп., бутерброд со свежей ветчиной – 60 коп. московская сборная селянка – 2 рубля. Много названий.
На Северном освоено для пассажиров 1.800 кв. метров новой площади, занимавшемся ранее учреждениями. Из зала несколько дверей в комнаты матери и ребенка, парикмахерские, детские, курительную, в кабины для переодевания.
Кстати, наличие учреждений в здании вокзала – не такая уж и простая проблема. Просто так не выселишь, не выгонишь на улицу какой-нибудь трест или контору. Им же надо тоже куда-то переехать! Пока найдут место, то да сё, переезд. За год уложиться – это, можно сказать, они ловко сумели.
Умывальник, зеркало, диван и полотенце за 20 коп. Везде чисто; натертые полы, разгуливают дежурные.
На втором этаже Северного радио извещает лишь об отходе поездов. Здесь отдыхают. Для семейных – специальные комнаты. Ничего от вокзального. Обыкновенные столы, крытые клеенкой (тащите кипяток наслаждайтесь в семейном чаепитии. Венские стулья. Зеркала.
Не хотите сдавать вещи в камеру хранения – несите в семейную комнату. Здесь постоянный дежурный. Вы же идите в читальню узнать сегодняшние новости.
На земном шаре много вокзалов. Есть изумительные образцы искусства и техники. Но ни один из них не похож на наши. Всюду мать ц ребенок – пассажиры на общих основаниях. Даже Лейпцигский красавец-вокзал или Пенсильванский колосс в Нью-Йорке уступают нашим омолодившимся старикам.
В Москве дети – первые гостя вокзалов. Ребенку и матери – все. Юный путешественник несколько часов в столице пролетарской страны проводит культурно. Часто лучше, чем дома. Принесенный или приведенный снизу ребенок проход осмотр. Врач или сестра знакомятся с состоянием его здоровья.
Тут же в приемной ребенок нежится в водяном дожде: каждого купают. Потом надевается на пего чистый халатик, и маленький пассажир попадает в детскую. В комнатах смех, шум и гам: кто во что горазд. Десятки малышей, в одноцветных халатиках заняты игрушками, приготовленными Дирекцией вокзала. Няни зорко следят за детьми. Разбирают «конфликты», помогают раскладывать кубики, объясняют картинки.
В определенные часы – обед. Стоит 15 копеек. Мать за свой обед платит 30 копеек. Меню для женщин, кормящих грудью – первосортные блюда, молоко. Затем – мертвый час. На Северном, Казанском, Октябрьском, Курском и Павелецком вокзалах – везде дети после обеда отдыхают. Юные пассажиры беззаботно спят час-два в щегольских, маленьких кроватках с мягкими клеенчатыми тюфячками и подушками. Матери идут по делам или осматривают Москву. Возвращаясь на вокзалы, они в смежных комнатах отдыхают, кормят грудных детей.
На всех вокзалах вещи из детских комнат ежедневно дезинфицируются. Белье н матрасики проходят камеру после каждого ребенка-пассажира.
Обед в детской комнате. Восседая в маленьких креслицах за такими же столиками, карапузы беседуют. Рассказываются дорожные «впечатления». Повествуется, какая у кого мама, кто оставил дома кошку или собаку. «Темпераментные» с невнимательными к их словам соседями расправляются ложками. Тогда назревает новый «конфликт». Но к столику, летит няня, и «атмосфера разряжается».
Цифры – лучший показатель работы. За месяц Северный вокзал обслужил 2.010 юных пассажиров, Павелецкий – 1.700, а Октябрьский – с 10 по 24 января – 970 малышей. Больные дети отдыхают в изоляторах. Такие комнаты отведены на всех вокзалах.
Снова заговорил радиорупор:
— Товарищи пассажиры! Через пять минут посадка на поезд № 42. Матери с детьми не торопитесь. Вас посадят в первую очередь. Спешить некуда.
Действительно, спешить не надо. Билеты для матерей-пассажирок с детьми давно уже прокомпостированы. Дежурный по вокзалу проделал это три часа назад. Торопиться с погадкой не нужно. Придет дежурный и посадит всех матерей и детей – транзитных пассажиров.
Никакой спешки. Транзитники – гости московских вокзалов. Хозяева обставили их пребывание в Москве всеми удобствами.
На Казанском вокзале еще не научились рассказывать о своих достижениях. Казанцы-железнодорожники с исключительной заботливостью отремонтировали комнаты отдыха тля транзитников. Между тем далеко не все рабочие и колхозники – пассажиры Казанки поднимаются в верхний этаж, попрежнему оставаясь сидеть в нижних «суматошных» залах. Мягкие диваны и паркет верхнего этажа ждут пассажиров, но одни из них, не идут туда по незнанию, другие стесняются. Радио на вокзале отсутствует. Нет и специальных людей-проводников на второй этаж.
А. Морозов
А не пропесочили бы год назад руководство Северного вокзала в «Вечорке» (так эту газету называли в народе) на тему указателей, объявлений и прочего? Может и на Северном вокзале было точно так же, как на Казанском – никто ничего не знает и куда идти представления не имеет. Что ж, наверное, это пример, из того времени, силы газетного слова.
В той же статье, в «Вечорке», писал журналист о том, что не блещет привлекательностью детская комната и нигде нет ни одного плаката о ней. Посмотрите как за год всё радикально изменилось!
Лирическое отступление
Нынче жизнь у нас торопливая, бежим всё время, опаздываем. Прибегаем на вокзал прямо перед отбытием электрички, благо они часто ходят. Мчимся на платформу, дабы скорее «впихнуться» в вагон. А ежели прибыли заранее, то снова двигаем прямиком на платформу, дабы занять выгодное место и ждать прихода электрички. Опытный пассажир знает, в каком месте будут двери поезда, именно там он и встанет. Потому как двери откроются, он юркнет в вагон, а многие и просто вломятся, невзирая на выходящих пассажиров, дабы занять удобное место, у окошка и в комфорте доехать до конечной станции. Ну а те, кто не такой расторопный, что ж, те будут стоять в проходе, тесниться в тамбуре и поглядывать с завистью, а то и с каким иным чувством на тех счастливчиков, что плюхнулись прямо перед их носом на последнее свободное место.
И вот вокзал перестроили, много чего появилось для пассажиров. Казалось бы, радуйся и восхищайся! Но не всем, оказалось, доступны «блага цивилизации» и вновь устроенный комфорт. Для дальних пассажиров – пожалуйста, а вот что с пригородными пассажирами?
Где ожидать пригороднику?
Газета «Вечерняя Москва», 19 января 1936 года, № 16.
Слов нет, прекрасен Северный вокзал. Комнаты ожидания и залы длительного ожидания. Электрические транспаранты. Комнаты матери и ребенка. Читальни. Врачи.
А буфет? Прекрасный буфет! Цветы и пальмы. Белые скатерти, превосходная посуда. Простор и свет.
Пойдите на Северный вокзал, гражданин! Если у вас есть билет в Ярославль, Архангельск, в Рыбинск, вы будете курить в курительной комнате, обедать в буфете, биться в шахматы в зале ожидания. Вы будете читать газеты, усевшись на диван. Вы будете слушать радио.
Но если у вас билет в Мамонтовскую, в Пушкино, в Зеленый город, тогда, гражданин, не ходите на Северный вокзал. Бессмысленная прогулка. Вы не пройдете ни в зал ожиданий, ни в зал буфета. Вас не подпустят ни к шахматам, ни к газетам. Вас не допустят ни к квасу, ни к бутерброду.
Почему?
Следует отметить, что в те времена поезда ходили не так часто, как нынче. Бывало и так, что между поездами перерыв мог быть от часу и более. Ну или отменяли поезда, такое тоже было. Вот, например, на Александров, в 1935 году, отправлялось два поезда – в 13.05 и в 17.25. Вот опоздал гражданин на 13.05 и где ему четыре часа болтаться? А если он на 17.25 опоздал? И некуда ему пойти в Москве, что ему делать?
Граждане, сторожащие входы, говорят:
- Пригородных пускать нельзя. Купите перронный билет.
Человек, купивший перронный билет, становится полноправным обладателем газет, шахмат, простора, диванов, буфета, света.
Человек, купивший билет в Тарасовку, имеет лишь грустное право войти в вокзальное задние и клянчить у охранаяющего глубинные входы:
- Пусти!
И слушать ответ:
- Пригородных не пускаем!
Товарищ Северный вокзал! Пригородный пассажир – тоже пассажир. Как всякий пассажир, он хочет есть, пить, отдыхать, сражаться в шашки, слушать радио. Как всякий пассажир, он может приехать к поезду слишком рано, за час, за три четверти часа, за полчаса.
Но ждать ему негде: платформа, снег, мороз. Но есть ему негде. Но пить ему негде.
Автор помнит давние, уже наши, современные времена, когда в залы ожиданий вокзала не пускали «пригородных». Бывало, приедешь на вокзал, зима, холодно, ботиночки на тонкой подошве, а электричка через час. Ещё и есть охота, поскольку целый день лекции, а в обед в столовке очередь и ты не успел поесть. Пройти бы туда, в тепло, к буфетам (об их качестве не сегодня), погреться бы. Но нет – только небольшой зал доступен «пригородному». Там и околачивались в ожидании поезда. Да и многие не рисковали покупать еду на вокзале в те, ужа наши, современные времена.
Напрасно! Северная пригородная линия одна из самых населенных. Тысячи москвичей едут каждый день в серых быстрых электрических поездах ее поездах. Пригородный пассажир – видный груз в удельном весе пассажирских перевозок Ярославской дороги.
Но комнат ожидания ему не дают. Но буфета у него нет. Но диванов, газет, радио ему не полагается.
А может и правильно тогда делали – не пускали пригородных? Внутри красота и чистота, диваны новые и фикусы по кадкам. А тут ворвется пригородный пассажир, наследит, грязи натащит, на диванах будет сидеть, а потом обивку меняй каждый месяц, никаких денег не напасешься. Шашки все растащат, газеты умыкнут и завернут в них что-то полезное для себя, купленное в буфете. В самом же буфете – очереди, да такие, что многие и на поезда свои опоздают, дальние или пригородные. И ведь обязательно найдется тот, кто будет курить и окурки свои в кадки с фикусами тайно втыкать. Убирай потом за ними, да вновь через полгода ремонт делай.
Одно радио только и будет радостно вещать о свершениях и радовать пассажиров разнообразной музыкой. Вот только дальний пассажир этому не будет рад.
Слов нет, прекрасен Северный вокзал. Но надо довести реконструкцию вокзала до конца. Надо дать пригородному пассажиру все то, чем пользуется дальний. Ведь пригородный пассажир – тоже пассажир. Он работает на заводах ив учреждениях. Он – студент, инженер, рабочий. Он хочет спокойно ждать поезда. Он хочет отдыхать, читать газеты, слушать радио, товарищ Ярославский вокзал!
Л. Чиволов
И в конце
А вот газета «Вечерняя Москва» в феврале 1932-го (№ 48) года опубликовала заметку «От аквариума не оторвешься». В ней, не поверите, автор поведал нам о том, что дети пригородников, едущих по Северной железной дороге с нового пригородного вокзала, могут побывать в детской комнате, которая открыта круглосуточно. Здесь и душ, и столовая, и спальня, и комната отдыха для матерей.
Но главное, главное для детей, - огромный аквариум с рыбками. Дети не могут от него оторваться и не хотя уходить из детской комнаты.
«За короткий срок своего существования вокзал для пригородников полностью доказал целесообразность произведенных на него затрат. Пусть другие вокзалы поучатся у Северного!» - такими словами заканчивается эта заметка.
В 1934 году газета «Известия» публикует скромную заметку: «Детская комната политехнической игрушки открыта на Северном вокзале для детей пассажиров». Заметка от 17 июля 1934 года, № 140.
На этом и мы, пожалуй, закончим. Хотя материалов того времени – предостаточно. В следующих частях – несколько слов о реконструкции Северного вокзала, о том, как он стал образцовым.