Глава 35
Когда результаты анализов Дины были готовы, доктор Михайловский, сопровождаемый интерном Двигубским, направился к её родителям. В коридоре царила стерильная тишина, нарушаемая только приглушённым шумом оборудования из палат.
– Вашей дочери необходимо заменить сердечный клапан, – прямо заявил хирург, вставая напротив и складывая руки на груди. – Анализы показали болезнь Виллебранда. Это объясняет сильное кровотечение после удаления нерва.
Мать девушки сжала пальцы в замок, отец нахмурился.
– Это значит, – добавил интерн, – Дина не сможет принимать препараты, необходимые при установке механического клапана. Мы предлагаем биопротез – свиной клапан.
– Свиной? – переспросил глава семейства, выпрямившись. – Из свиньи?
– Это стандартная практика, – поспешил заверить доктор Михайловский, внимательно следя за их реакцией.
– Свиной? – эхом повторил отец, словно надеясь, что ослышался.
– У них вкусное мясо, – ляпнул Двигубский.
Повисла тишина. У хирурга дёрнулся глаз. Он уже давно подметил, что у этого интерна язык бежит впереди мозгов.
– Мне всё равно, – глухо сказала мать, глядя перед собой. – Спасите жизнь моей дочери.
Предупреждать доктора Михайловского о том, что родители пациентки ортодоксальные евреи, и свинина для них под строжайшим запретом, интерн конечно же не стал. Не потому, что собирался свинью подложить. Просто из-за глупости. Он понятия не имел, как представители некоторых религиозных конфессий относятся к этим животным.
Спустя полчаса доктор Михайловский, проходя по коридору, заметил сразу двух интернов у койки пациента. Марципанов склонился над головой больного, а Двигубский держал интубационную трубку.
– Толстая короткая шея – это плохо, – с умным видом заявил Алексей. – Тяжело интубировать. Хочешь, помогу?
– Это мой пациент, – раздражённо отозвался Виктор. – Я сам... Чёрт, ничего не видно. Отсос!
– Не сломай ему зубы, – заметил Двигубский.
– Думаешь, я не вижу?! – огрызнулся Марципанов.
Кардиомонитор подал тревожный сигнал.
– Пульс пропадает, – сообщил Алексей, посмотрев на монитор. – Сатурация падает. 87%.
Виктор нервно дёрнул щекой.
– Я подниму изголовье кровати, так мне удобнее, – пробормотал он.
– Точно не хочешь, чтобы я помог? – вкрадчиво спросил Двигубский.
Но Марципанов уже вошёл в раж.
– Нет, чёрт побери! – рявкнул он, вводя трубку. – Вот! Получилось!
Двигубский выхватил стетоскоп, приложил его к груди пациента и скривился.
– Это пищевод, – проворчал он. – Ты что, трахею от пищевода отличить не можешь?
Виктор покраснел.
– Здесь проблема с анатомией! – ответил запальчиво.
Доктор Михайловский прикрыл глаза и медленно вдохнул, подавляя желание высказать всё, что он думает об этой «проблеме». Не выдержав, вошёл в палату и спросил:
– Пытаешься убить пациента, Марципанов? Может отправить тебя тренироваться на манекенах? – его голос стал суровее.
– Нет, просто я это делал не часто… Но когда делал, всё получалось. Не пойму, в чём дело. Что-то странное, – попытался оправдаться интерн.
– Что тут у нас? – переставая сердиться на нерадивого коллегу, спросил Пётр Иванович, надев перчатки и глядя на пациента. Он взял инструмент и стал интубировать заново, говоря: – Не смотри по сторонам и всегда думай, что доведёшь дело до конца.
– Только не доводи до конца моих пациентов, Витёк, – саркастично сказал Двигубский и вышел.
После этого он вместе с доктором Михайловским прошёл вместе с родителями Дины к ней в палату. Когда ей рассказали план лечения, девушка неожиданно воскликнула:
– Знаете, насколько это для меня важно?
– На карте твоя жизнь, милая… – попыталась успокоить её мать.
– И вы её не уважаете! И меня тоже! Вы позволите им вставить в мою грудь ужасное некошерное существо? В моё сердце! В самую мою сущность! Это невозможно!
– Это лишь клапан, – спокойно заметил интерн Двигубский.
– Мне плевать, что это! Если вы пересадите мне кусочек свиньи, я лучше умру.
– Я же говорил: напрасно ты стала ортодоксом. Почему нельзя было остаться простой еврейкой, как мы? – задался вопросом отец девушки.
Доктор Михайловский пристально посмотрел на Двигубского. Тот отвёл взгляд в сторону. Мол, а чего такого? Это к медицине отношения не имеет. «Но хотя бы предупредить меня ты мог?!» – задал мысленный вопрос хирург. Ответа не последовало.
– Вы даже не зажигаете свечи по пятницам! – продолжила истерить Дина. – И не знаете пасхальных страстей.
– Нарывы, паразиты, мор… Даже я это знаю, – влез Двигубский со своим мнением.
Дина уставилась на него с яростью.
– Уважаемые граждане, – спокойно сказал доктор Михайловский. – Я уважаю ваши религиозные убеждения…
– Огонь, град, убийства младенцев… – продолжил перечислять Алексей.
– Но без этой операции вы умрёте, – закончил Пётр Иванович.
– Вы врачи, – сказала девушка. Вы найдёте другое решение. Главное, чтобы оно не дружило с Винни-Пухом. И не хрюкало!
***
Показав интерну Светличной, кто в доме хозяин и заставив, образно говоря, прыгать через горящие обручи, словно дрессированную зверюшку, доктор Осухова на следующую операцию взяла с собой интерна Юмкину. Процедура уже длилась минут десять, и поскольку пациентка Аделина Марковская 30 лет пребывала в сознании, – ей сделали местную анестезию, – она умудрялась оживлённо болтать.
– Я уберу вздутие. Потерпите, – сказала ей Наталья Григорьевна.
– Говорят, у вас тут обитает ясновидящий, – произнесла больная. – Это правда?
– Вы этого не говорили, – заметила Осухова чуть насмешливо.
– Он предсказал, что кто-то на четвёртом этаже умрёт, – не унялась пациентка.
– На четвёртом реанимация, там часто умирают, – заметила интерн.
– Я уже заканчиваю, – сообщила Наталья Григорьевна. – Отнесём это в патологию. Получим результаты биопсии и увидимся через пару часиков.
– Парень просто играет в игры, – продолжила Юмкина говорить на необычную для операционной тему. – Я вижу будущее лучше, чем он.
– Почему тебя это задевает? – спросила доктор Осухова, пристально посмотрев на младшую коллегу.
– Не задевает, – ответила Наташа, но если признаться честно, то солгала в этот момент. Слова, сказанные Георгием в палате перед тем, как прозвучал сигнал вызова реанимационной бригады, стали для интерна чем-то вроде откровения. Она вдруг поверила, что на свете могут быть люди, способные путь и не намного вперёд, но предвидеть будущее. Ей стало страшно и жутко интересно.
***
Доктор Шаповалов провёл колесом Вартенберга по голени пациента и спросил:
– Борис Андреевич, так больно?
– До бедра ничего не чувствую.
– Попробуйте пошевелить пальцами.
– Шевелятся? – спросил больной, глядя в потолок, поскольку его голова была прочно зафиксирована в шейном корсете.
– Нет.
– Блин! Десять минут назад шевелились, – нервно произнёс пациент.
– Рентген позвоночника чистый. Вы упали в горах?
– Катался с горы Кивисюрья, – прозвучало в ответ. – Она невысокая, 203 метра всего. Я свалился с небольшой высоты. Был на страховке. Жена и сыновья уже едут. Что со мной?
Доктор Шаповалов взял пациента за лодыжки:
– Поднимите ноги.
– Мне уже можно пугаться? – спросил нервно пациент.
– Расслабьтесь, пожалуйста, – попросил старший врач. – Медсестра. Отправьте на ядерный магнитный резонанс. Вызовите интерна. Найдите Дарью Светличную.
***
Во время очередного осмотра ясновидящий пациент, рассматривая лицо Марины Спиваковой, сказал:
– Девушка, а вы знаете о том, что инъекции ботулинического нейротоксина избавят вас от морщин?
– Слушай, заткнись, – не выдержала и прошипела на него интерн.
– Вам разрешено так со мной разговаривать? – приподнял брови Георгий.
Вместо ответа Марина фыркнула на него, словно злая кошка. Но результат оказался противоположный. Пациент не испугался, а широко улыбнулся:
– Вы классная!
– Видите? – Спивакова показала ему распечатку. – В височной доле обнаружены спайки. У вас эпилепсия, а не видения. Припадки.
– Думаете, я эпилептик? – Георгий вольготно заложил руки за голову. – Это вовсе не так.
– Я закажу магнитный резонанс, чтобы получше рассмотреть ваш мозг.
– Вы не сможете… – начал было пациент, но тут же уставился глазами в пространство.
Спивакова достала фонарик, посветила в них.
– Георгий Сергеевич? Вы меня видите? Вы меня слышите?
Он вдруг перевёл взгляд на интерна и сказал совершенно серьёзно:
– Я и не думал, что вы станете мамочкой, доктор. Видите? Я много знаю. От беременности не убежать.
Услышав это, Марина схватила карточку и буквально выбежала из палаты. Пронеслась до регистратуры, увидела доктора Осухову, подошла и попросила:
– Наталья Григорьевна, заберите у меня это дело. Я возьму всё что угодно. Можно я поменяюсь? – сказала нервно.
– Попроси ласково, – заметила старший врач.
– Я и так ласково прошу.
– Знаю я таких, – вставила Наташа, стоящая рядом, свои пять копеек. – Эти парни просто хотят выпендриться. Я его возьму.
– А я вас не меняю, – заметила доктор Осухова.
– Я целый месяц буду за вас вести послеоперационные записи, – обещала Марина.
– Хорошо. Согласна. Наташа, ты получаешь ясновидящего. Спивакова, тебе повезло. Сегодня мы займёмся раком груди. Есть метастазы, придётся провести осмотр. Она беременна.
Когда Наталья Григорьевна ушла, Марина возвела очи к потолку. Как же ей в этот момент захотелось заорать на всю больницу! Но пришлось сдержаться, а вскоре пойти вместе с Осуховой на осмотр.
– У нас нет вариантов лечения? – спросил муж Аделины Марковской, когда медики сообщили паре о диагнозе и развитии событий. – Разве нет альтернативы?
– При этой стадии инвазивной карциномы существуют только операция, химия, радиация и лекарственное лечение, – ответила Марина.
– Нельзя ли подождать до конца беременности? – спросила пациентка.
– Гормоны ускорят рост раковых клеток.
– А малыш? – задал мужчина новый вопрос.
– Ни при одном из этих методов лечения малыш не выживет, – сказала Спивакова.
– Я понимаю, как вам трудно принять решение… – начала доктор Осухова, но Аделина её перебила:
– Простите, но вы ничего не понимаете.
– Вам придётся решить, что делать дальше, – невозмутимо закончила Наталья Григорьевна.
– Жизнь ребёнка или моя жизнь? – спросила пациентка.
– Да.
Женщина откинулась на подушку, сдерживая слёзы.
– Нам придётся удалить эмбрион, – сказала хирург.
Марина смотрела на больную, затаив дыхание.
***
Доктор Шаповалов пригласил меня в аппаратную, чтобы вместе посмотреть результаты сканирования МРТ.
– Смотри. Вот. Снимки чистые. Я не вижу причины его прогрессирующего паралича.
– Это так неожиданно. Я думал, будет осадочное явление в спинномозговом пространстве или костная шпора на студенистом ядре, – говорит Денис Дмитриевич задумчиво.
– Ты ошибся, мы ведь не всегда получаем ожидаемое, – говорю ему ядовито, учитывая, как он проигнорировал все мои вопросы о себе.
– Что с тобой не так? – хмурится Шаповалов.
– Скажи мне что-нибудь веское. Что угодно. Как зовут твоих бабушек?
– У меня нет бабушек, – отвечает он.
– Где ты вырос? Какое мороженое любишь? Где проводишь летний отпуск?
Я засыпаю его вопросами, а он что в ответ? Встаёт, уходит и говорит через плечо:
– Расслабься, это полезно для давления.
– Я и так расслаблена, – говорю ему. Но он уже не слушает. – Я расслаблена, когда легко себя чувствую! – добавляю вслух.
Вот же какой упрямый! Но иду за ним, потому что я знаю, куда отправился.
– Изменения есть, мистер Борис Андреевич? – спрашивает хирург пациента.
– Теперь я вообще не могу пошевелить ногами, – звучит в ответ.
– Он сказал, что когда он поступил к вам, ноги шевелились. Что с ним? – произносит жена больного.
– Не знаю. Паралич распространяется слишком быстро, а магнитный резонанс ничего не показал, – честно признаётся доктор Шаповалов.
– У вас не было стресса? – спрашиваю пациента.
– У меня стресс от того, что я обездвижен, – нервно отвечает Борис Андреевич.
– Доктор Светличная, – Денис даёт понять, что нам нужно отойти в сторонку пошептаться.
– Эмоциональная травма может прирасти в физическую, так? – спрашиваю его негромко.
– Вероятность есть.
– Вроде истерическая анемия или паралича. Может, физической причины нет, и у него просто реакция на стресс? – задаю новый вопрос.
– Думаешь, психосоматика? – предполагает доктор Шаповалов.
Внезапно дверь открывается, в палату заглядывает «ясновидящий». Смотрит на парализованного и говорит голосом оракула:
– Дело не в твоей голове, приятель! Верь мне!
Следом за ним появляется Наташа. Хватает за рукав халата и тянет обратно:
– Георгий Сергеевич, пожалуйста!
– Кто это? – спрашивает Денис, когда дверь закрывается.
– Психиатричка его прислала. У него видения.
– В этом всё дело? Я псих?! – услышав мои слова и трактовав их по-своему, кричит Борис Андреевич.
– Нет, нет, – спешит его успокоить хирург. – Я закажу более детальное исследование. Мы найдём причину, – обещает он.