Гребень Золотого Камня напоминает издали полуразрушенные башни древнего замка. Одиноко торчит в стороне над лесом останец Монах. А когда рассветный луч едва-едва скользнёт по горизонту, на каких-нибудь несколько минут окрасятся вершины золотом, в оправдание своему названию. Это очень важные минуты, и нужно хотя бы раз не пропустить их.
Мы шли в гору с дедом Лукой по серым камням. Вкруг также лежали огромные плиты, а выше них громоздились такие же серые и чёрные скалы. Небо было совсем близко, и воздух колыхался в солнечных лучах. День был в разгаре, удивительно тёплый и тихий для лохматой дождями осени. Горизонт утопал в дымке. Между камнями клочьями пёстрого цветного одеяла лежала тундра. Мы шли дальше и выше, на ходу подбирая с этих клочков, состоящих из сплетения мхов и корений, перезрелые ягоды шикши и голубики. Чем выше в горы, тем ближе, больше солнце. Тем слаще ягоды.
И вот мы на вершине. Словно огромная волна, застыл белым валом Большой Урал. Только не было под ногами этих вершин былого моря тайги. Квадратами шахматной доски лежали выруба. И на этом шахматном поле пешки-трелёвщики ставили могучим кедрам мат за матом.
Мы спустились с каменной вершины, и расположились на сухом, хрустящем клочке тундры. Над нами висели скалы, и, то ли небо плыло над ними, то ли скалы плыли в небо.
– Вот всё, что от него осталось, – оглядываясь на скалы, выдохнул дед Лука. – А когда-то храм тут стоял… Башни его торчали аж над тучами. Золотой был храм. Да ты не ищи тут золота, был тот храм вот из этих самых чёрных камней. А жили тут при храме восемь монахов. Вот у них то и было золото. Много золота, крепко монахи хранили его. В ту пору здесь одни только великаны жили. И монахи были великаны. И был среди великанов главный – Большой Урал. Это он наказал монахам хранить золото.
Но нет такого великана, чтобы не нашлось другого, больше него. Один такой шёл как-то вдоль хребта Уральского, с восточной стороны. Прогибалась земля под ним, становилась болотом. А где ступал он, там озёра теперь лежат. Жадный был великан, рыскал всюду сокровища, всё в мешок клал, да с собой волок. Заприметил он Золотой храм, стал к нему подбираться. Содрогалась земля под ним. Задрожали стены храма. И подумали тогда монахи, что не удержать им храм. Не спасти золота. Решили они тогда идти к Большому Уралу и унести всё золото с собой. Так и пошли – семеро на запад. А один, самый старший и большой из них, остался в храме, чтобы встретить жадного великана, задержать его, обхитрить, увести в другую сторону, дабы не отнял он сокровищ храма.
Монахи уходили всё дальше, а великан с мешком был всё ближе и ближе. Гул стоял от шагов его, и стены храма опутались паутиной трещин. Оставшийся в храме монах решил пойти тогда навстречу великану, надеясь спасти свой храм. Но было уже поздно. Не успел монах спуститься к подножью горы, как рухнули стены Золотого храма. И как только разрушился храм, в тот миг застыли и окаменели его монахи. Семеро так и не дошли до Урала. Золото растеклось песком по ручейкам и речкам, – поди, собери теперь. А великан тот с мешком вместе под землю провалился, со всеми его сокровищами, – поди достань. После уже перемыли тут люди все камушки в речках, - всё золото искали. И было…
На припёке дед Лука задремал. Утомился.
– И то, в его-то года по камням да в гору… А я вернулся к вершине. В южной стороне блестели зеркалами озёра – Троицкое, Гольяново, Крылышкино…
– Большой был великан, – всерьёз подумал я.
С вершины горы останец-монах выглядел маленьким и беззащитным. Остальные семеро были далеко, в другой стороне, и едва различимы на фоне леса. На востоке лежал город. Глубоко под землёй доставал он себе богатства и славу.
автор Константин Возмитель
