Начало здесь. Глава 1.
Лиза медленно проваливалась в забытьё. Картинки недавно прожитых дней перемешивались с воспоминаниями из детства, вращаясь, как узоры в калейдоскопе, порождая то, чего никогда не было. Лиза видела дом, в котором раньше не бывала, но во сне видела чётко многие детали до мелочей. Подоконник с застрявшими в нём от рождения сучками, отметины от ножа на деревянной разделочной доске, на которой лежала горбушка ржаного хлеба с тёмным и блестящим, как кусок чёрного пластилина, краем. Она видела белые шторы со странной вышивкой ручной работы, которые колыхались в открытом окне. Чувствовала яблоневый запах, с порывом ветра заходивший погостить в комнату. Дом был пуст.
«Конечно, ведь Эдичка сегодня не пришёл, - думала в осеннем сне Лиза, - И я теперь одна.»
Она проснулась без будильника, лицо хранило след от мятой подушки и влагу от предрассветных слёз. В соседней комнате плакал Ванечка.
- Где болит? – спросила мама, чтобы просто говорить с сыном.
Хрипы отвечали сами за себя, не давая ребёнку говорить. Он мог только кашлять и сипеть, испуганный своим странным голосом.
- Всё хорошо, сынок, всё хорошо. Сейчас мама тебя полечит, - было слышно, как Светлана Владимировна вздохнула, поднимая упитанного мальчика на руки. Ванечка, будто горевший изнутри, отталкивал мать, которая добавляла к его высокой температуре жар материнского беспокойства.
- Посиди, мой хороший, сейчас мама молочка согреет.
Лиза быстро поднялась с постели, накинула кофту поверх пижамы. Лето кончилось, на улице было промозгло и холодно, а центральное отопление дадут ещё не скоро. Взъерошив волосы, чтобы поскорее проснуться, девушка, подумав, надела и тёплые носки на ноги, прежде чем сунуть их в тапочки.
- Приве-е-ет! – поздоровалась она с братиком, столкнувшись в дверях с мамой.
- Лиза, как хорошо, что ты встала, - мама была похожа на обеспокоенную потомством курочку – наседку. – У Вани температура. Посмотри пока за ним, я молока согрею.
Николай Степанович готовил на кухне завтрак на скорую руку, что-то напевая себе под нос. Так он «боролся со стрессом».
- Коля, как ты можешь петь, у нас ребёнок болеет! – Светлана достала литровую эмалированную кружку, налила немного молока. – Коля, достань, пожалуйста, мёд и масло.
- Света, да не будет он эту гадость пить, - наклонившись к ней, негромко сказал муж.
- Я скажу, и выпьет. Что теперь, ребёнка не лечить? – она рассерженно взглянула на Николая Степановича.
- Ты сама это хоть раз пробовала выпить? Это же отрава чистой воды, а не лекарство, - высказывая сомнения относительно метода жены, он послушно доставал продукты из холодильника.
Молоко набухало пенкой, пузырясь и намереваясь вырваться из кружки. Светлана сняла его с огня, положила сливочного масла на кончике чайной ложки.
- Так, Света, яичница готова, садись, поешь. Сейчас чаю сделаю.
Жена послушно села, отломила половинку от куска отрезанного белого пышного батона.
- Что в школе сказать, дня три? – Николай размешивал масло в молоке, заодно остужая его.
Жена кивнула, не отрываясь от тарелки. Муж поставил молоко на плиту, налил чай Светлане, положил сахарного песка.
- Так, не вешай нос, я посмотрю, что с уроками. Может, что-то получится перенести, и тогда я с Ваней дома посижу.
Света торопливо отхлёбывала горячий чай.
- Да ничего страшного, начало года. Подумаешь, пропустят ученики несколько уроков, нагоним ещё. – Жену сейчас больше занимало здоровье сына.
- Да-да, меня не надо обманывать. Я-то знаю, как ты к своей работе относишься.
Светлана встала, погладила по плечу мужа.
- Спасибо тебе, Коленька, - она перелила тёплое молоко в отдельную, «больную» кружку, и помешала, добавив немного мёда.
Лиза читала Ване, держа в руках коричневого медвежонка, и раскачиваясь в такт стихотворению:
- Мишка косолапый,
По лесу идёт,
Шишки собирает,
В сумочку кладёт...
Ваня старательно шептал за ней, на минуту отвлёкшись от больного горла и заложенного носика.
- Посмотри, Ваня, что я тебе принесла! – в льстивом голосе мамы Ваня без труда распознал подвох.
Мальчик тут же начал крутить головой из стороны в сторону, прикрыв рот ладошкой.
Лиза сходила на кухню и вернулась с маленькой ложкой в руке. Мама посадила Ваню на колени и пыталась сунуть ложку в крепко стиснутые зубы. Лиза притворно громко закашляла.
- Лиза тоже заболела? – спросила Светлана Владимировна.
Девушка сделала несчастное лицо и закивала головой.
- Ванечка поможет маме? Ванечка Лизу полечит?
Мальчик не мог поверить собственному счастью. Он с готовностью взял из рук мамы ложку, зачерпнул неуклюже молока и протянул Лизе, пролив часть на пижаму сестры. Девушка зажмурила глаза от удовольствия.
- М-м-м, как вкусно! Я скоро поправлюсь, и горлышко болеть перестанет. Давай мы тебя тоже полечим, Ванечка?
Мальчик, пристально посмотрев на сестру, поддался на провокацию.
- Спасибо, Лиза, - одними глазами сказала мама.
- Я пойду, позавтракаю? – спросила девушка, и вновь помрачнела, вспомнив о вчерашнем вечере.
- Да, иди, меня папа накормил уже. Сыночек, хочешь спать? Хочешь, я тебе песенку спою? – спросила Светлана Владимировна, встревоженно трогая горячий лоб сына.
Скоро Николай Степанович ушёл на работу, Лиза на учёбу, пошуршав на кухне целлофановыми пакетами, ища что-то в кухонных шкафах. Больной Ванечка уснул, посапывая одной ноздрёй. Светлана Владимировна свернулась рядом с ним, или, вернее сказать, вокруг него, клубочком. Ох уж эти странные и противоречивые минуты близости, в которые маме позволительно быть так близко к сыну, и не быть осужденной обществом…
Сын заворочался в своём беспокойном сне. Мать тут же проснулась, прикоснулась губами к его лбу. Она и без этого в момент поняла, что у Вани высокая температура. Щёки пылали изнутри, шея была мокрая от пота. Лоб белый и бескровный. Мальчик выглядел вялым, обессилевшим. Светлана тут же вспомнила, как часто в межсезонье поднималась высокая температура у Лизы. Какие страшные мысли посещали её, взрослую, умную, образованную женщину, без спроса залезая в ослабленное тревогой сознание.
Сегодня можно встретить выражение «Первый ребёнок – пробная версия». Жёстко, конечно. Но Ванечка был вторым ребёнком в семье, и его температура воспринималась родителями, как реакция организма, а не риск ужасной опасности.
Светлана Владимировна отмеряла жаропонижающее, поставила чайник на минуту на газ, чтобы вода была чуть выше комнатной температуры. Ванечка не мог сопротивляться, вялый и безразличный, он проглотил сироп, и снова закрыл глаза, под которыми виднелись тонкие синие жилки. Мама посмотрела на часы, засекая время. Приподняла Ванечку, перевернула влажную подушку сухой стороной наверх, и аккуратно опустила его обратно. Она смотрела на его брови, на смешную выемку под носиком, на чётко очерченный контур верхней губы. Вспоминала, как впервые увидела его в роддоме, и как вспыхнуло что-то горячее в сердце.
Шли долгие минуты, но температура у сына не спадала. Теперь и маленькие ушки с пухлыми мочками тоже были ярко-розовыми. Женщина вышла на кухню, налила в ковшик воды из-под крана, плеснула пару столовых ложек уксуса. Размешала, попробовала на язык, и капнула на внутреннюю сторону локтя, будто проверяя смесь для грудничка. Вода была в меру кислой и не очень холодной. Она погрузила чистую марлю в ковш, расплывшуюся, как тело медузы.
Когда холодная марля прикоснулась ко лбу мальчика, он недовольно скривился. Когда мама начала обтирать его тело, в первую очередь проходя по локтевым сгибам, подмышечным и подколенным впадинам, Ванечка отчаянно заплакал. Казалось, он не понимал, как его мама, добрая, заботливая мама, может причинять ему такие страдания. Светлана Владимировна спокойно и размеренно продолжала начатое, зная, что скоро наступит облегчение, и приговаривая: «Сейчас, сынок, сейчас, ещё немного потерпи.»
Ванечка на глазах успокаивался, дыхание становилось ровнее. Вскоре он снова уснул. Светлана Владимировна позвонила в больницу, сообщила участковому врачу о болезни сына. Температура поднималась ещё несколько раз за время болезни, но уже не была такой пугающей.
Лиза была на учёбе. Она, как будто, не сидела в просторной, освещённой множеством ламп, аудитории. Её подружка Аля внимательно слушала преподавателя, записывая аккуратным почерком конспект в тетрадь, успевая подчёркивать заголовки и выделяя главные мысли. Время от времени она подталкивала Лизу, засматривавшуюся на большую коричневую пустую доску.
- Лиза, ты где сегодня? – локоть, затянутый в коричневый ворсистый плюш, толкал Лизину руку.
- Я здесь, - по инерции улыбнулась девушка.
- Ты учиться собираешься сегодня или нет? Видела бы ты своё лицо! Все страдания мира можно увидеть на нём.
Лиза на миг призадумалась, не рассказать ли Але. Но, взглянув ещё раз, решила сохранить переживания при себе.
- Да так, ничего страшного, брат приболел, - она заправила непослушную тёмно-русую прядь за левое ухо.
- Я уж подумала, что тебя любимый бросил, - Аля исподтишка посмотрела на притворно-равнодушное лицо подружки. – А ко мне Алёшка переехал…
- Девочки, после занятий обсудите ваши важные дела, - строгий голос Маргариты Петровны прервал Алю.
На обед студенты ходили в столовую, где, в основном, покупали выпечку и чай. Хрустящие, пышные, с россыпью загорелого сахарного песочка, язычки из слоёного теста. Пирожки с тонкими боками, через которые просвечивало яблочное повидло. Чебуреки, запаха от мяса в которых было больше, чем самого мяса. Если погода позволяла, выходили на скамеечки около института, наслаждались скромной пищей, запах от которой на свежем воздухе становился вкуснее во сто раз. Сегодня было мрачно и так уныло, что казалось, будто усталые машины еле тащатся друг за другом, чуть шевеля колёсами.
- Ты что будешь? – Аля достала из сумки небольшой стильный кожаный кошелёк, доставшийся от мамы.
Длинная очередь двигалась быстро, шустрая немногословная буфетчица знала своё дело.
- Так. Тебе что? На, держи сдачу. Следующий! – руки с выступающими венами порхали над быстро пустующими подносами с выпечкой и чаем.
- Не хочу ничего, - вяло сказала Лиза.
- Два пирожка с повидлом! – так же громко, как и буфетчица, объявила Аля. – Спасибо, - быстро взяв выпечку и сдачу, вынырнула из тесной очереди. – Война войной, а пироги пирогами. – Она протянула булочно-яблочное изделие, обёрнутое белой тоненькой салфеткой, Лизе.
- Спасибо, - девушка взяла пирожок, ощутив пальцами горячую мягкость, а ноздрями – дразнящий запах.
- Не грусти, а то с_ськи не будут расти, - Аля взяла её под руку и повела на скамейку, что стояла под огромным бюстом великого учёного. – В общем, я тебе что рассказать хотела. Алёшка, ну, ты помнишь, я тебе говорила… - она картавила, обжигаясь горячей начинкой. – Он ко мне переехал. Из армии пришёл, у меня тусил, ну, в общем, так получилось…
Лиза смотрела на неё во все глаза. Она не могла себе представить, как «так» могло получиться. Тем более, что Аля такая серьёзная в учёбе. Из-за неё Лиза стала лабораторные работы раньше других сдавать. Пока препод рассказывал о предстоящей работе, что да как, Аля со скоростью космической ракеты списывала с пособия «Цель работы», «Суть работы» и «Материалы». Когда другие студенты приступали к работе, дружный тандем уже заканчивал свою.
Чтобы закончить сессию раньше на несколько дней и поскорее почувствовать ветер свободы в своих волосах, Аля договаривалась с преподавателями на сдачу с другим потоком.
- Пожалуйста, Василий Филиппович, мы к бабушке в деревню уезжаем. Пожалуйста, очень Вас прошу, - она умоляюще смотрела на преподавателя, вынужденного вспомнить о своих никудышных внуках, что не могли приехать уже третий год.
- Ну, что же, приходи, только не опаздывай. Ждать тебя никто не будет. – Старичок задумчиво теребил свою седую бороду.
- Спасибо Вам, просто спасли меня. А можно, со мной Лиза Егорова придёт?
- У вас что с ней, одна бабушка на двоих? – начинал подозревать неладное пожилой преподаватель.
- Нет, бабушка только моя. Но я её у мамы отпросила, с нами поехать. Сами понимаете, город, воздух отвратительный. То ли дело в деревне! А Вы знаете, что у нас до самого Нового Года в бабулином погребе яблоки хранятся? Я вам привезу, обязательно! Ну так что, можно со мной Егорова придёт?
Дедуля качал головой, делая вид, что безоговорочно верит россказням бойкой- сороки-вороны.
- А что мама? – спросила Лиза, вернувшись мыслями к новому статусу подружки.
- Вот и Алёшка так же спросил, - широко улыбнулась она, и лихо расправилась с пирожковым хвостиком, украшенным завитушкой «шва». – Он не такой, как все. Когда у тебя такое будет, ты точно поймёшь! – будто сообщая страшный секрет, сказала Аля.
Она обняла себя, и нежно погладила предплечья, словно это Алёшкины ладони нежно касались её плюшевой кофточки.
- Ну да, - согласилась Лиза. – Наверное, - вздохнула она, разглядывая тонкие жёлто-оранжевые ломтики, которые недавно были одним целым, одним яблоком.
Аля как будто не могла удержать внутри радость, которая разливалась в ней, как огромная радуга в майском небе. Но, видя грустный настрой подруги, решила подождать удобного момента. Какой смысл делиться своим счастьем, если оно уходит в никуда, как вода сквозь песок? Радость должна порождать Радость, так считала любившая удовольствия и развлечения, Аля.
Две последние пары девушки сидели, как пара магнитов, которые постоянно отталкиваются, ища другой полюс по соседству. Аля сдерживалась изо всех сил. Ей хотелось рассказать, что они с Лёшкой понимают друг друга с полуслова. Что вместе ходят в магазин, и что готовят вместе. Что он сегодня в первый раз вышел на работу, и они будут жить на его зарплату, как настоящая семья.
Лизе день казался бесконечным и бессмысленным. Боль в затылочной части распространялась по всей голове. Девушка, войдя в уборную, запустила пальцы в волосы, и тянула их, будто пытаясь найти и ликвидировать источник боли. Она сняла серёжки, и положила их во внутренний кармашек сумки, застегнув «молнию». Наконец, она намочила лоб и заднюю часть шеи.
Проходящее час за часом время давило на её плечи так, что сумку она несла в правой руке, обернув длинный ремешок вокруг запястья несколько раз.
- Что так долго? – нетерпеливо спросила Аля. – Я уже потеряла тебя. Ты, наверное, от брата заразилась, - предположила девушка. – Вот, кстати, тебе и вирус, о чём сегодня нам уважаемый Василий Филиппович и говорил.
- Да, да, - равнодушно согласилась Лиза.
Девушки подходили турникету, доставая студенческие билеты, и не глядя вокруг.
- Лиза! – вдруг раздалось сбоку. Ей навстречу шёл Эдик, засунув руки в карманы джинсов. – Привет!
- Привет, - ответила Лиза, глядя мимо него на мрачную улицу.
- Два часа тебя жду, - парень попытался взять её за руку.
Лиза отдёрнула руку и посмотрела на него, обдав равнодушием:
- Зачем пришёл?
- Я объяснить хотел…
- Ты уверен, что мне нужны твои объяснения? – девушка сделала полшага назад, отдаляясь от него, как от чужого человека.
- Конечно, уверен. Я как раз к тебе пошёл, когда на улице меня милиционеры задержали. Сказали, что я на преступника какого-то похож, и у них облава. Нас человек двадцать, наверное, собрали. До утра продержали. Потом оказалось, что преступник этот среди нас и был. Мы, говорит, приносим вам свои извинения, можете быть свободны.
Лиза по-прежнему смотрела в сторону, только рука, уставшая от тяжести сумки, едва подрагивала. Эдик взял её сумку, и притянул девушку к себе. Она обняла его, чувствуя, как уходит боль, грусть и недоверие, подобно морю, уставшему приливом терзать сушу.
Лиза, обернувшись к Але, улыбнулась ей и помахала рукой на прощание.
«Так вот она, причина,» - подумала та, ответив кивком головы.
Эдик на следующее утро снова пошёл на комбинат. Девушка из отдела кадров была очень занята, листая глянцевые странички модного журнала.
- Здравствуйте, - сказал Эдик. – Я насчёт работы узнать хотел, - он подошёл вплотную к столу, чтобы привлечь к себе внимание.
- Работы нет, - привычно ответила любительница моды.
- Да вы хоть бы проверили как-то, я не знаю. Неужели на всём комбинате нет никакой работы? – парень развёл руками, изображая масштаб предприятия.
- А Вы как думали? У нас, между прочим, градообразующее предприятие, - она улыбалась, демонстрируя недюжинные профессиональные навыки.
Но улыбка её вдруг стала широкой и искренней.
- Ой, здравствуйте! – она радушно приветствовала вошедшего мужчину в годах.
- Здравствуй, Оленька, здравствуй. Занята?
- Нет, что Вы! Вот, объясняю молодёжи, что работы нет. И вообще, к нам не просто так устроиться.
Мужчина посмотрел на Эдика, будто что-то припоминая.
- Не может быть! Эдька, это ты? Вот так орёл, вот так молодец! – он трепал парня за плечи, хлопал по спине, будто встретил близкого родственника. – А мне Танюшка говорила, что видела тебя случайно. – Он потрепал Эдика по коротким волосам. – Ну, что же ты, мог бы в гости зайти! Так, а что, Оленька, прямо никакой вакансии нет?
Оленька замерла, приоткрыв аккуратно накрашенный ротик.
- А, может, мне к Петру Данилычу сходить? - любезно поинтересовался мужчина.
- Путеводитель здесь.