Звонок в дверь прозвенел как-то особенно пронзительно. Я вздрогнула, оторвавшись от разложенных на кухонном столе счетов. Три часа дня – странное время для гостей. Кира никогда не приходила без предупреждения за все пятнадцать лет нашей дружбы.
Но на пороге стояла именно она. Растрепанная, с размазанной тушью под глазами.
– Марин, прости... – её голос дрожал. – Я должна тебе кое-что рассказать.
Что-то оборвалось внутри. Я молча отступила в сторону, пропуская подругу в квартиру. Каждый её шаг по коридору отдавался гулким эхом в внезапно опустевшей голове.
– Чай будешь? – спросила я машинально, цепляясь за привычные действия.
– Не надо, – Кира опустилась на краешек дивана, комкая в руках шарф. – Я... мы... Господи, как же сложно...
Я смотрела на её руки – холеные, с идеальным маникюром в пастельных тонах. Сколько раз мы вместе ходили в салон, болтали обо всем на свете, пока мастера колдовали над нашими ногтями? Теперь эти пальцы нервно теребили бахрому шарфа, и каждое движение било по глазам.
– Мы с Костей... – слова падали как камни. – Уже полгода...
Время застыло.
В голове пронеслись сотни мелочей: поздние возвращения мужа с работы, его новая привычка принимать душ сразу после прихода домой, странная отстраненность Киры в последние месяцы, отмененные встречи, смазанные объяснения...
– Как... как ты могла? – собственный голос звучал словно издалека.
– Марина, я не хотела! Оно как-то само... – Кира подняла на меня заплаканные глаза. – Помнишь тот корпоратив у нас в офисе? Костя заехал за мной, ты тогда болела...
Конечно, я помнила. Простуда свалила меня на неделю в феврале. Муж настоял, чтобы я не выходила из дома. Какой заботливый...
– И что теперь? – я удивилась спокойствию в своем голосе.
– Он... мы... хотим быть вместе, – Кира съежилась, ожидая моей реакции.
Двадцать три года брака. Институтская любовь, свадьба на третьем курсе, общие друзья, традиции, привычки... Все уместилось в одну фразу – хотим быть вместе.
– Убирайся, – тихо сказала я. – Немедленно.
– Марина...
– ВОН! – я не узнала свой голос в этом крике.
Входная дверь хлопнула. Я механически прошла на кухню, включила чайник. В отражении на хромированной поверхности увидела свое лицо – спокойное, будто восковое. И только в глазах плескалось что-то дикое, незнакомое.
Сорок семь лет. Взрослый сын в другом городе. Работа бухгалтером в небольшой фирме. Устоявшаяся жизнь. Была.
Телефон завибрировал – сообщение от Кости: «Прости. Так будет лучше для всех.»
Чайник щелкнул, выключаясь. Я достала любимую чашку мужа – подарок на прошлое Рождество. Повертела в руках. И с размаху швырнула в стену.
Звон разбитого фарфора прозвучал как начало новой жизни.
Следующие дни слились в какой-то мутный поток. Я механически ходила на работу, готовила еду, которую не могла есть, ложилась спать в пустую постель. Костя забрал только самое необходимое – пару костюмов, бритву, ноутбук. Остальные его вещи застыли немыми свидетелями в шкафах и на полках.
Сын звонил каждый день.
– Мам, может, мне приехать?
– Не нужно, Сашенька. У тебя проект, защита скоро. Я справлюсь.
Голос звучал уверенно, но руки дрожали, когда я прижимала телефон к уху. Мой мальчик. Как ему сказать, что отец променял нашу семью на...
Слово "любовница" не укладывалось в голове. Кира. Подруга, с которой мы делились секретами, ходили по магазинам, обсуждали сериалы за бокалом вина. Которая знала все о наших с Костей проблемах, о том, как я переживала его холодность последний год, списывая на кризис среднего возраста.
– Ты заслуживаешь лучшего, – сказала Наташа с работы, когда я наконец собралась с силами и рассказала коллегам. – В твоем возрасте жизнь только начинается!
Я криво усмехнулась. В моем возрасте. Сорок семь – не приговор, конечно. Но когда смотришь в зеркало и видишь первые морщины, седые волосы... А Кира на пять лет младше. Всегда следила за собой, занималась фитнесом, не рожала...
Телефон звонил постоянно. Подруги, знакомые, родственники – все спешили выразить сочувствие, возмущение, поддержку. Я отвечала через раз. Не хотелось никого видеть, слышать причитания и советы.
Однажды вечером в дверь позвонили. На пороге стояла мать Кости – статная, подтянутая женщина с идеальной укладкой.
– Мариночка, девочка моя... – она шагнула вперед с явным намерением обнять.
Я отступила, упираясь спиной в стену.
– Не надо, Алла Михайловна.
– Ты должна его простить, – она говорила торопливо, словно боялась, что я захлопну дверь. – Костя запутался, это временное помутнение. Мужчины в его возрасте...
– Знаете, – я вдруг почувствовала дикую усталость, – идите домой. И передайте своему сыну – пусть забирает вещи. Все. До последней запонки.
– Но...
– До свидания.
Дверь закрылась с тихим щелчком. Я сползла на пол, обхватив колени руками. И вдруг начала смеяться. Истерически, до слез. Временное помутнение! Конечно, что еще может быть у её идеального мальчика?
Телефон тренькнул – сообщение от незнакомого номера. Фотография. Костя и Кира на фоне какого-то ресторана, счастливые, улыбающиеся. Подпись: «Думала, тебе будет интересно.»
Я медленно поднялась с пола. Прошла на кухню, достала бутылку вина, которую прятала для особого случая. Налила бокал. Открыла ноутбук.
«Дорогой дневник», – пальцы зависли над клавиатурой. – «Сегодня я поняла: иногда нужно потерять все, чтобы найти себя...»
Впереди была пустота. Страшная, непривычная. Но в этой пустоте впервые за долгое время я чувствовала себя... свободной?
Прошло три месяца.
Я как раз закрывала квартальный отчет, когда в кабинет влетела Наташа:
– Марин, ты не поверишь! Кира только что прибежала к Светке из бухгалтерии. Рыдает – Костя ей изменяет! С какой-то двадцатипятилетней из фитнес-клуба.
Я подняла глаза от монитора. Внутри было пусто и тихо.
– И что?
– Как что? – Наташа плюхнулась на стул. – Говорит, что совершила ошибку. Костя оказался... – она замялась, – не таким уж идеальным.
– Неужели? – я усмехнулась, вспомнив его привычку разбрасывать носки и храпеть после пива.
– Она хочет с тобой поговорить. Просит прощения...
Я встала, собрала бумаги.
– Передай ей, что я давно простила. Себя – за то, что позволяла обращаться с собой как с половиком. Костю – за то, что показал истинное лицо. И её – потому что она сделала мне подарок.
– Подарок?! – Наташа округлила глаза.
– Да. Знаешь, я записалась на курсы испанского. Купила абонемент в бассейн. На следующей неделе лечу в Барселону – одна. Я наконец-то живу.
Телефон звякнул – сообщение от Кости: «Можно увидеться? Поговорить?»
Я удалила сообщение, не отвечая. Потом открыла фотографию, которую сделала вчера: я на фоне заката, в новом платье, улыбаюсь. Настоящая, живая улыбка – не та, что была на совместных фото с Костей последние годы.
Отправила фото сыну с подписью: «Твоя мама расправляет крылья!»
Ответ пришел мгновенно: «Ты лучшая! Горжусь тобой!»
Я посмотрела в окно, где весеннее солнце растапливало последний снег. Где-то там, за крышами домов, начиналась моя новая жизнь. И в ней не было места для предателей.
Говорят, время лечит. Нет, время просто расставляет все по своим местам. И иногда предательство – это не конец. Это начало.
Интересное, что можно почитать