Глава 22
– Тебя вызвали к шефу? – спрашивает Виктор, пока выдаётся свободная минутка, и мы сидим втроём с Мариной, но не отдыхаем, а корпим над учебниками.
– Завтра утром пойду на ковёр, – отвечаю ему. – Меня могут снять с программы. Могут. Правда? – обращаю этот вопрос к Спиваковой, поскольку среди нас она самая хладнокровная. То есть не поддаётся эмоциям по максимуму.
– Никто тебя не снимет, – отвечает Виктор с уверенностью.
– Ага, муж старушки подаст в суд… – начинает говорить Марина. Вот и дождалась я от неё, блин, слов поддержки.
– Ничего он не сделает, – перебивает её Марципанов. – Тебя не выгонят.
– Зачем ты рассказала доктору Михайловскому? – спрашивает подруга. – Это глупо.
– Я ей так и сказал, – Виктор, как всегда, виляет хвостиком на обе стороны. И меня пытается поддержать, и Спивакову. Настоящий флюгер!
Звонит телефон, говорю ребятам, что мне нужно ответить, и отхожу в сторону. Ухожу и говорю Марине с сарказмом:
– Спасибо за утешение.
– Я присмотрю за книгами, – обещает Марципанов, словно их кто-то может украсть. Да кому они нужны кроме нас, эти толстенные справочники по всевозможным болезням и с описаниями того, как операции проводить? Сомневаюсь, что кому-то из пациентов или посетителей захочется их стырить.
Я ухожу, моё место занимает Наташа Юмкина.
– Пиво будет в семь. Медсёстры принесут вино, – сказала она.
– Медсёстры? – удивляется Марина. – Ты пригласила медсестёр?
– Ты обсудила это с Дашей? – интересуется Марципанов.
– Парочка гостей ничего не изменит, вечеринка есть вечеринка, – отвечает на это Юмкина, пожав плечами.
– Чем больше гостей, тем меньше времени на секс с футболистом, – усмехается Марина, подначивая подругу. Её давно забавляет тот факт, что у интерна Юмкиной бурный роман со спортсменом. Зовут его Василий, он высок, широкоплеч, со средним, ничем не примечательным лицом. Мимо такого по улице пройдёшь и не запомнишь. Спивакова же с высоты своего интеллекта всех людей, причастных к профессиональному спорту, считает совершенно тупыми.
– Может, хватит подкалывать уже? – возмущается Наташа.
– Да ладно, – примирительно говорит Спивакова.
– У нас с моим парнем всё отлично. Всегда, – говорит Юмкина. – После вечеринки мы с Васей займёмся любовью.
– Но сначала поговори с Дашей, – напоминает Виктор.
– Вася должен понять, что и врачам бывает весело, – сказала Наташа. – Мы не трудоголики.
– Вот именно! – начинает спорить Марина. – Мы именно что трудоголики.
Наташа задумывается. В словах подруги есть доля правды. Причём самая большая.
Пока они там обсуждают предстоящую вечеринку, я говорю по телефону с заместителем директора пансионата:
– Нотариус придёт в половине седьмого? Психиатр приедет, чтобы подтвердить её вменяемость? Хорошо. Мне нужно ещё что-нибудь, кроме паспорта? СНИЛС, ИНН? Ладно, захвачу всё на всякий случай. Половина седьмого. Я буду.
Успеваю только убрать телефон в карман, как рядом оказывается доктор Шаповалов.
– Я слышал, – говорит он.
– Это насчёт мамы. Дела с нотариусом, – поясняю, считая, будто он слышал мой телефонный разговор.
– Я про историю с сердцем. Не хочешь рассказать? – спрашивает с участливым видом.
– Мы взрослые. Когда это произошло? – защищаюсь от него иронией. – Как это прекратить?
А потом ухожу, оставив Дениса Дмитриевича в замешательстве. Он что же, в самом деле решил, будто я – юная девушка, совсем неопытная студентка на практике, которой нужна надёжная опора и сильная рука покровителя? Если поддамся ему прямо сейчас, то так и поведётся. Стану ошибки совершать, а доктор Шаповалов их покрывать. Нет, подобного не будет!
Когда иду по коридору нашего этажа, вижу, как внизу нервно туда-сюда прохаживается муж Ольги Юрьевны. В голове мгновенно возникает идея, и я спешу к нему.
Когда подхожу, Игорь Захарович, – я заставила себя запомнить, как его зовут, а то неудобно общаться с человеком, никак к нему не обращаясь, – говорит по телефону.
– Да. Я перезвоню, – он убирает гаджет и смотрит на меня. – Это мой адвокат. Советует не разговаривать с вами.
– Игорь Захарович, я знаю, вы устали и злитесь. Но нам нужно побольше узнать о вашей жене. Стенки её сердца слишком тонкие…
– Не надо себя выгораживать, – перебивает он. – Я сам слышал, что вы сказали. Я знаю.
– Мы ничего не могли сделать, – продолжаю попытку его убедить.
– Она была в отличной форме. Спросите у её кардиолога. Она похудела на 40 килограммов. Не смейте её обвинять!
Игорь Захарович, пожалуйста…
– Разговор окончен! – резко бросает он и уходит.
Вздыхаю. Попытка не пытка, конечно. Только ощущение, что всё-таки пытка. Нравственная.
***
Перерыв закончился, интерны вернулись к работе. Марина прошла в регистратуру, занялась карточками. Заметила, что рядом стоит доктор Михайловский, заполняет какой-то документ. Они обменялись молчаливыми взглядами. Тот, кто увидел бы это со стороны, понял: посмотрели медики не просто так. С подтекстом. Только чтобы его разгадать, потребовался бы хороший психолог.
– Доктор Спивакова, – после паузы произнёс Пётр Иванович.
– Доктор Михайловский, – ответила на это интерн. Подумала и добавила: – Операция с шунтированием усложнилась.
– Ничего сложного, – сказал Пётр Иванович.
– Хорошо, – заметила девушка и ушла. Остановилась и задумалась. Тот взгляд старшего врача. А прежде был стаканчик кофе, купленный им и принесённый специально для неё. Что бы всё это могло значить?
Такой же вопрос возник у интерна Двигубского, когда он проверял, надёжно ли закреплена капельница на руке пациента, поскольку тот неожиданно сказал:
– Я вам не нравлюсь.
– Дело не в этом, – ответил Алексей. – И вы это прекрасно знаете.
Разумеется, он соврал, поскольку ему совершенно не хотелось разговаривать с этим наркоманом. Хорошо, что и не пришлось: в палату вошёл доктор Шаповалов.
– А, доктор! – приветствовал его больной. – Привет. Чувствую себя отлично. Боль где-то на троечку.
– На троечку? – удивился Денис Дмитриевич, поскольку знал, какую лошадиную дозу обезболивающего вкололи пациенту. – Отлично. Мы рады, что вам помогли. А также… – и он перечислил номера и названия больниц и клиник Санкт-Петербурга, в которых ранее побывал этот любитель сильнодействующих веществ. – Сегодня доктор Юмкина вас выпишет.
– Стойте. Вы не можете меня выписать. Мне больно, – удивился мужчина.
– Вам было больно. Уже нет. Доктор Двигубский посоветует вам отличные реабилитационные программы. Идите домой, обратитесь за помощью, – сказал доктор Шаповалов.
– Вы не можете так поступить…
– Уже поступили, приятель, – усмехнулся Алексей.
В отличие от него, улыбка Наташи была искренней, когда она вошла к своему пациенту Дмитрию Сергеевичу, страдающему от непроходимости кишечника. С того момента, как он прошёл мимо интерна в туалет с капельницей, минуло несколько часов.
– Как успехи? – спросила Юмкина.
– Никак, – ответил больной.
– Придётся провести тут ещё ночь, – вздохнула Наташа.
– Жаль, пропущу вечеринку. А вы успеете? – иронично поинтересовался Дмитрий Сергеевич.
– Вы последний в моём списке, так что должна, – улыбнулась интерн.
– Значит, у врачей есть личная жизнь. Кто бы мог подумать? – улыбнулся пациент.
– Доктор Юмкина, выпишите моего пациента из 332-й, – раскрылась дверь и прозвучал в приказном порядке голос Шаповалова.
Дмитрий Сергеевич сделал большие глаза.
– Не смотрите на меня так, – сказала интерн. – Это ненадолго. Правда.
Наташа прошла в регистратуру. Вскоре туда же пришёл Виктор.
– Вызывала? – спросил он.
– Я задержусь. Ты не мог бы поехать домой и расписаться за пиво? – попросила интерн.
– Почему бы твоему парню этого не сделать? – язвительно поинтересовался сидящий неподалёку Двигубский.
– Ненавижу, когда ты так подкрадываешься, – прорычала на него Юмкина. – Если бы ты не был таким, то было бы всё по-другому.
– Я бы не смог прийти. Ненавижу большие вечеринки, – ехидно заметил Алексей.
– Неужели Даша не знает, что у нас будет огромная толпа? – спросил Наташу Виктор.
– Я ей скажу.
– Не скажешь, она уже ушла, – послышался голос Марины.
– Уже ушла? – растерянно спросила Юмкина.
– У неё были дела. Извини. Поздно, – Спивакова подошла к подруге, похлопала по плечу.
– Думаешь, она будет против вечеринки? – спросила Наташа Марципанова, сделав кислое лицо. Ей бы очень не хотелось, чтобы Светличная устроила ей разнос за то, что пригласила в их квартиру чуть ли не половину медперсонала больницы.
– Объясни ей, что я тут ни при чём. Это твои гости. Ни при чём, – вместо слов поддержки сказал Марципанов. В этот момент он выглядел, как Понтий Пилат, демонстративно умывающий руки перед огромной толпой жителей Иерусалима.
Наташа вздохнула и развела руками.
А Марина и не собиралась её поддерживать. Сама заварила эту кашу, вот пусть теперь и получает за инициативу, которая, как всем известно, – дело наказуемое. Спивакова прошла дальше, чтобы проверить пациента, и вдруг заметила докторов Осухову и Михайловского, которые что-то обсуждали в перевязочной. Дверь была закрыта, но через окно интерн всё могла видеть. Судя по жестам старших врачей, беседа для обоих оказалась неприятной.
Когда дверь приоткрылась, Марина услышала голос Натальи Григорьевны:
– Я всё сделаю.
Она взяла карточку пациента, но Пётр Иванович молча протянул ладонь. Доктор Осухова, подумав, протянула ему документ. Лишь после этого Михайловский вышел, а Марина поспешила пройти дальше, чтобы её не заподозрили в подслушивании. Одно ей стало понятно: эти двое что-то задумали.
***
– Простите, я опоздала, – говорю заместителю директора пансионата, когда вхожу к ней в кабинет в семь часов вечера. Что поделать – питерские пробки ничем не лучше, а может даже и покруче московских будут, поскольку нашу нынешнюю столицу проектировали с расчётом на автомобильный транспорт, а прежнюю – только с мыслью о гужевом.
– Не страшно, – говорит она.
– Нотариус ещё не приехал? – спрашиваю её.
– Всё в порядке, кроме вашей матери, – отвечает она, показывая.
– Мама, – устремляюсь к ней. – Мама!
– Что вам от меня надо? – спрашивает она, не узнавая меня.
– Нам надо, чтобы ты подписала бумаги.
– Через полчаса у меня операция. Мне пора, – говорит она уверенным тоном.
– Мама, мы все собрались. Тут нотариус. Мне надо, чтобы ты сделала усилие и подписала бумаги. Мама, посмотри на меня.
– Срочная операция, – произносит она железным голосом. – У меня нет времени!
– Сейчас она ничего не подпишет, – замечает замдиректора. – Надо было делать это днём.
– Раньше я прийти не могла! У меня работа и своя жизнь. У меня нет времени, – поясняю, нервничая.
– Вам придётся вернуться завтра, когда она придёт в себя, – слышу на это.
– Почему она так долго это откладывала? – спрашиваю возмущённо. – Почему вы ей это позволили? Вам не кажется, что это безответственно? У меня нет времени!
Ухожу, сильно расстроившись. Как же так?! И сколько теперь придётся ждать, а главное как выкроить хотя бы пару часов в графике, чтобы снова собрать вместе всех этих людей. Сажусь в машину и еду домой. Останавливаюсь около дома и понять не могу: откуда вдруг столько машин? Какие-то люди выходят и направляются к нам. У нас дом небольшой, на две квартиры. Такие на западе называют таунхаус. Первые два этажа занимает семья – муж с женой, оба художники и они теперь уже несколько месяцев живут на Гоа, ищут вдохновение, на втором и третьем – моя квартира.
Значит, вся эта толпа… В мою квартиру?!
– Наташка! Убить тебя мало! – сразу догадываюсь, кто всё это организовал.