Словно из под ватного одеяла Ольга слышала плач своей Настенки. “Мама, мама” кричала она, захлебываясь от плача. Женщина старалась открыть свои глаза, но ничего не получалось. Сердце ее разрывалось от этого крика. Она собрала все свои силы и открыла глаза.
Солдат держал дочку на руках совсем рядом с ней, но та, перепуганная, тянулась к матери. Ольга протянула руки, пробормотала.
- Не реви, не реви, моя золотая. Мамка твоя рядом.
Солдат, увидев что женщина наконец пришла в себя, посадил девочку на ее колени. Ольга обняла дочку. Та, все еще всхлипывая и икая от слез, прижалась к матери.
- Ну и напугала ты нас, - обронил один из мужчин. - Неужели мы такие страшные. Чего испугалась то.
- Это она, наверное, из за меня. Я там на улице на них закричал, подумал, кто это по темну по деревне шарится. - виновато ответил другой. Сейчас, когда он даже при тусклом свете лампы, разглядел, что не бабка это, а красавица, каких еще поискать, солдат смутился еще больше.
- Да не испугалась я. Это, наверное от радости. Мы ведь шли сюда и боялись, вдруг немцы все еще в деревне. Но и на болоте жить больше сил не было.
- На каком болоте? - удивленно спросил тот, который среди мужчин был, похоже, старшим по званию.
- Так там, что за лесом болото.
- Ох, бабонька, путаешь ты что то. За лесом топь непроходимая. Так и на картах обозначено, да и местные жители предупреждали, чтоб не совались мы в ту сторону.
- Ничего она не путает, - вступился за Ольгу Бориска, который от радости, что Ольга пришла в себя, опять осмелел. - Мы там долго жили. Еще и летчика нашего спасли, когда его самолет немцы сбили. Вот. Немцы то как его искали, а не нашли. Да и нас тоже не нашли.
Борька даже забыл, что про деда ему так никто ничего и не ответил. Он принялся рассказывать, как все было. Как летчик огонь смог разжечь. И про Белку Потом спохватился, что Белка то за сараем привязанная стоит. То же, чай, не поймет, где она. Он повернулся к красноармейцу.
- В хлеву то у вас ничего нет? Козу мне надо туда поставить.
Хмурые мужчины заулыбались. Маленький парнишка, а все дела знает.
- Иди, Вася, помоги там мальцу в темноте то.
Услышав имя, Ольга даже вздрогнула. Посмотрела на солдата, которого Васей назвали. Нет, совсем он не похож на Василия, которого они спасли.
Старший уже командовал, чтоб накормили пришельцев. Голодные, чай, бедолаги. Как только выжили на этом болоте, чего ели. Солдаты уже поужинали. Всю кашу съели. Они принялись копаться в своих запасах. Кто то достал банку немецкой тушенки, кто то ломоть хлеба. Появился кусок пиленого сахара, а один солдат расщедрился и достал из своего мешка половинку шоколадной плитки. Во время боя нашел в кармане у фрица. Подкреплялся, видно, гад, да не успел все съесть.
Все это богатство выложили на стол. Достали из печи прокопченный чайник с заваренными смородиновыми листьями.
- Вот, садитесь, кушайте, - пригласили Ольгу с Настеной к столу.
Тут и Борька явился. При виде того, что лежит на столе, глаза его загорелись и он судорожно сглотнул слюну. Живот его уж давно подвело. Последний раз поели там, на болоте. Потом только где травинку пожевал, вот и вся еда. Но он не показал красноармейцам, что так есть хочет, подошел к Ольге.
- Тетка Олья, Белку то доить надо. Вымечко то у нее уж расперло.
Красноармейцы заулыбались, хоть и пывтались скрыть свои улыбки от мальчишки. Такой маленький, а хозяин. Сам есть хочет, а про козу свою не забыл.
- Ешь садись давай, - подтолкнул Бориску к столу солдат уже в годах. - Подою я схожу твою Белку. У нас в деревне раньше три козы было. Так что не переживай, смогу с ней справиться.
В руках у него уже откуда то взялась глиняная плошка.
Впервые за полтора месяца сидела Ольга за столом. В железных кружках перед ними стоял горячий чай, в миске лежали куски тушенки, от которой шел такой аромат, что Ольга боялась, как бы снова в обморок не упасть. Конечно, будь они одни, женщина бы разделила это добро на два, а то и три раза. Но сейчас она только отломила по паре долек шоколада ребятишкам, да привычно, как делала в мирное время, наколола ножом кусок сахара. Сахар тоже выдала по кусочку. Себе собрала со стола в ладошку мелкие сахарные осколочки и высыпала в кружку. Остальные сладости спрятала в карман своего платья.
Этот ужин потом Борька долго вспоминал и хвалился, как наелся от пуза тушенки с хлебом, а потом еще и запил все это сладким чаем.
Глаза сытых детей осоловели, стали закрываться. Борька хоть и старался не спать, ему так хотелось рассказать о том, как они жили, но не смог удержаться. Их разместили всех троих на печи. Борька еще сам залез, а Настену, уже сонную, Ольга положила на перину из сена.
Сама же она еще долго сидела с солдатами, рассказывала, какой страх им пришлось пережить. Как убегали они по болоту, а позади лаяли собаки и кричали что то свое фашисты.
А потом слушала о том, что творится на фронте, где наступает наша армия, как гонят фрицев назад. И радостно было на душе у женщины. Бог даст, может и война скоро закончится. Хотя, обманувшаяся один раз в ожидании скорого окончания войны, она и сейчас не очень то верила в свои думы. Тут вон совсем немного продвинулись вперед, а сколько дней бои шли. Она даже и со счету сбилась.
Ольга хоть и говорила много о себе, почти ничего не скрывала, но все же оставила в тайне от всех о том, как уже погибшая Серафима передает ей свои знания и умения, о том, как нашла она клад и лежит он полеживает в мешке на печи среди барахла, ну и, конечно, об отношениях с Василием ничего не сказала, а уж тем более о том, как глумился над ней фриц.
- А в деревне то хоть кто остался в живых. Бориска вот надеется, что дед Алексей живой. А я думаю, что нет уж его на белом свете. Иначе бы пришел он в свой дом, после того как супостатов из деревни прогнали. - Ольге хотелось все узнать. Ведь жить ей здесь предстояло.
Про деда Алексея красноармейцы ничего не знали. Когда они вступили в деревню и искали избу, где бы расквартироваться, попалась эта, пустая, с расхлебяненными дверьми и воротами. В избе никого не оказалось. Вот и поселились тут. В избе ничего не было. Все вытащили. Может немцы, а может и свои деревенские. В деревне мало в каких домах люди оставались. Рассказывали страхи, как увозили людей фашисты, вроде как в Германию. А стариков так в другие машины заталкивали. Куда их потом дели, неизвестно. Но вряд ли бы стали их еще и в поезде куда то увозить. Немощные люди, какой толк им от них там, в далекой Германии. Не работники совсем.
Как немцев прогнали, еще немного людей вернулось. Кто где смог укрыться. Это были те, кто не в лес побежал скрываться, а в сторону станции. Надеялись, что на партизан наткнутся. В эту сторону супостаты погоню не устроили. А кто в лесу хотел переждать, тех всех обратно развернули. Собаками искусанных, штыками исколотых. Страх смотреть на них было. Так очевидцы рассказывали.
Про болото никто даже и не поминал. Люди боялись этого гиблого места. В хорошее то время туда редко кто ходил, а уж от погони бежать, так это на верную погибель. Поэтому и было удивительно красноармейцам, как одна, с малыми детьми женщина смогла выжить на болоте.
Уже далеко за полночь забралась Ольга на печь спать. Мешки, набитые сеном. Мягко, тепло от кирпичей идет. Ольга уж и забыла, когда она так безмятежно спала. Всю ноченьку проспала, ни разу не проснулась. Только утром, когда загомонили солдатики внизу, начали собираться по своим делам, тогда только и открыла Ольга свои глаза.
Она слезла с печки. К ней подошел солдат, который вчера вызвался козу доить.
- Я молоко то вчера вон на полочку поставил, - показал рукой. - Сразу то не сказал, Тебя слушал А потом запамятовал совсем. Ты не бойся. Наши то не тронут.
Ольга вышла на улицу. Солнышко поднималось над лесом. Возле изб солдаты занимались своими делами. Видно не больно много их тут было в деревне. Ветер, внезапно поднявшийся, донес до Ольги запах каши. Она, наголодавшись, словно дикий зверь чуяла теперь все запахи. По разговорам красноармейцев Ольга поняла, что собираются они завтракать идти. Подумала, что и ей надо позаботиться об еде. Не станут же солдаты им все время милостыню подавать. Она же видела вчера, как они все угощение из своих мешков доставали. Для себя берегли, а вот им отдали, не пожалели.
Надо бы заняться делами. Но Ольга боялась, как бы Настенка не свалилась с печки. Она зашла обратно в избу, встала на приступок. Тихонечко потрепала Бориску.
- Бориска, я на двор пойду дела делать. А ты за Настенкой приглядывай, чтоб не свалилась она с печки.
Мальчишка кивнул головой, повернулся к малышке, обнял ее и снова засопел. Как хорошо спалось на печке. И мешки эти, сеном набитые, казались ему, что пахнут дедкой.
Ольга вышла в огород. Сейчас, в свете солнышка, он не казался ей мрачным и полным опасностей. Надо было нарвать хоть немного травы для козы. Выпускать пастись ее Ольга побоялась. Как бы не увели плохие люди козочку. Без нее совсем тяжко им будет.
На навозной куче полынь вымахала чуть ли не с нее. Да ведь не будешь Белку полынью кормить. Она выискивала средь полынных метелок лебеду. Глаза слезились от едкого запаха, в горле першило. Ольга отступилась. Не дело тут траву рвать. Вздохнула , пошла по меже. Немного хорошего для ее животинки сентябрь оставил. Да и август почти весь месяц сухой был. Кое как набрала охапку. Придется видно все таки выпускать ее да Борьку оставлять, чтоб приглядывал. А то и сама другой раз поглядит.
Вторая книга о жизни моей семьи. Здесь переплетаются две линии, жизнь моих родителей и жизнь бабушкиной семьи.
Пока козу обиходила да подоила, пришел молодой красноармеец, которого Васей звали. Он видно самый молоденький тут был. В одной руке у него был полный котелок каши, в другой - котелок с чаем, а за пазухой - ломоть хлеба.
- Ольга, вот вам на завтрак повар прислал. А потом, как поедите, командир приказал к нему прийти.
Вася увидел, как вздрогнула Ольга от этих слов.
- Да ты не бойся, это я по привычке сказал так. Командир с тобой поговорить хочет. Интересно ему про болото узнать. Он вон там, где управа у немцев раньше была.
После этого Вася развернулся и ушел быстрым шагом. А Ольга все глядела ему вслед. Почему то страшно ей стало, зачем она командиру понадобилась.
