Через час где-то нужный сбор для Аглаи Семеновны был готов. Брат Кузьмы продолжал спать, но Анафема не тревожилась, знала, что это Фима немного подшаманила: кошка по её просьбе снова немного поделилась энергией с домовым, да наложила крепкий сон, чтобы Горазд спал, ни о чем не тревожился да сил набирался. А то проснется, куча вопросов возникнет, нервничать начнет и снова ослабнет. Нет уж, пусть лучше спит: в данном случае сон — действительно лучшее лекарство. А уж с учетом энергетической подпитки, так и вообще — волшебное.
Кузьму тоже успокоили — объяснили ему, почему брат спит и почему они его не будят, а то уж больно переживал, что тот не просыпается. Перестав тревожиться, домовой изъявил желание перекусить, а то перенервничал манехо. Еда же в этом деле самое то — и душу греет, и живот радует, и силы дает, и нервы в порядок приводит.
Кузьма кушал творожок, закусывал оладьями, оставшимися с обеда, да запивал чаем. Анафема смотрела на него и ждала, когда домовой закончит трапезничать. Вопросов у неё к нему несколько возникло. А во время еды вроде как нехорошо прерывать, вот она и ждала.
Домовой, однако, быстро просек ситуацию (нечисть он или кто? — а они эмоциональный фон очень чутко улавливают), поэтому, держа в одной руке оладушку, в другой — ложку с творогом, сказал:
— Ты это, Анафема Петровна, боярыня дорогая, спрашивай, не стесняйся. Что сидеть-то и смотреть? Я же после первой чашки вторую налью. Так что ты спрашивай, всё, что знаю, отвечу.
И завязался между Анафемой и домовым очень интересный разговор. Про миры, магию и магических существ.
— Ой, Анафема Петровна, будто ты не знаешь! — миры-то все изначально магическими являются. Точнее не так — в каждом новом мире, где появляются разумные существа, есть все для развития: и магия, и природа, и боги-творцы, и энергия, и… Всё есть. А дальше все зависит от того, какой путь развития выберут разумные. Кто магию начинает использовать и идет по этому пути, там через некоторое время магией только так фонит, и все делается и решается с помощью магии. Убери её — и всё, катастрофа. Примерно, как если здесь, в этом мире, электричество повсеместно вырубить. И не оставить замены. Так и там. Ну, а если, наоборот, технический путь развития был выбран, то магии со временем все меньше и меньше становится, пока она почти на нет не сходит. Как и все остальное. И про богов забывают, и про…, как это правильно называется? — про силу мысли и духа. Хотя некоторые считают, что созидание чего-либо с помощью силы мысли — это тоже магия. Но это не совсем верно. Хотя, можно и так сказать — тоже магия, только другая. Совсем другая.
— Ну да, ну да. Скажи-ка, дорогой Кузьма, а ты откуда это всё знаешь? Или у вас школы какие есть?
— Школ нет. А раньше, говорят, были. Но это не знаю, утверждать не берусь, может и выдумки всё. А знаю откуда… Да примерно оттуда же, откуда и ты. Точнее, это мой прадед знал, видел и сталкивался. А он уж мне рассказал.
— Твой прадед, выходит, так давно жил, еще когда магия здесь была?
— Давно, но не настолько. Когда мой прадед родился, магии уже мало здесь было, но она все-таки была. И люди были, которые умели ей пользоваться. Но больше все-таки они не столько к магии обращались, сколько поддержки и помощи у богов просили. Вот богов тогда много было.
— А про силу-то мысли откуда твой прадед знал? Неужто ей тоже тогда люди могли пользоваться?
— Это нет. Кто-то из ваших тогда на Землю попал. То ли эксперимент у него неудачный был, то ли в ходе сражения его из тех сфер выбросило, не знаю. Люди-то его увидали, да чуть не прибили — другой, потому что. Не такой, как они. Каменьями чуть не закидали. Прадед его и спрятал, укрыл. Выхаживал какое-то время, пока тот сил не набрался. Вот оттуда и знает.
— Выходит, к вам кто-то из молодых богов-творцов попал…
— Может быть и он. А, может, и нет. Сам не видел, так что ничего не скажу.
— А что потом с тем попаданцем было?
— Что, что — сил набрался и ушел. Что ему у нас тут делать? К себе вернулся.
Много еще о чем Анафема с домовым говорили и не заметили, как у розмарина, растущего в горшке на окне, веточки слегка зашевелились, да глазенки любопытные возникли — мальчонка-садовый в кухню сквознячком залетел, проснувшись тоже перекусить надумал, да услышал разговоры интересные и решил послушать сказки, что взрослые вещают. Вроде серьезно разговаривают, но сказки же, раз про магию и волшебство?
Фима, правда, начеку была и сразу заметила маневры садового, подлетела бестелесным облачком к мальчонке, да позвала его прогуляться во двор — понимала, раз зашел такой разговор у хозяйки с домовым, значит и о садовом речь пойдет, не просто же так она его начала. Поэтому и увела ребенка, нечего ему уши греть, вдруг что скажут невзначай, а он услышит, не так поймет, расстроится.
Можно было бы, конечно, и в телесном облике заявиться, чтобы садового из куста розмарина достать, да не хотелось ушастого подставлять — ребенок же.
Во дворе для садового было раздолье, глаза аж разбежались — столько деревьев, кустов и цветов в одном месте. Чуть сразу не бросился лечить одно дерево, пораженное микозом и увядшее. Да кошка не позволила.
— Остановись, не трать силы.
— Но почему? Оно же болеет, а я могу вылечить.
— Его в любом случае спилят, видишь, метка стоит — значит, убирать будут.
— Но зачем? — я его вылечу, оно будет здоровым, зачем его убирать?
— Видишь ли малыш, это город, не лес. И все посадки тут под надзором. За ними следят, где лучше, где хуже, слабые, больные, поломанные деревья вырубают, высаживают новые, кустарники подстригают при необходимости, цветы разводят… Клумбы делают.
— О, так в городе свои лесовики есть? — надо бы мне с ними познакомиться. Познакомишь?
— Хм…, лесовики-то есть, только они не такие, как ты. Люди они. «Зеленстрой» называются. Одни соображают, что надо садить, что вырубать, спиливать, а другие это делают. А те, которые делают, им зачастую без разницы, больное дерево или нет. Они просто этого не понимают. Сказано спилить — спилят. Так что не трать силы зря, его уже пометили.
Садовый расстроился, даже носом захлюпал.
— Малыш, ну ты что? Неужели у тебя папа в лесу все деревья и кустарники лечил? Ведь нет?
— Нет, не все. Он ведь не все мог предусмотреть, — и мальчонка-садовый стал рассказывать, в каких случаях его отец лечил деревья, помогал им, а в каких случаях валил их, чтобы на земле лежали, а не кому-нибудь на голову упали ненароком. Глазки заблестели, оживился, примеры разные приводить стал и даже ручонками для лучшего пояснения показывать.
— Ну вот, видишь. И здесь также относись, «Зеленстрой», как и твой папа, решает, какие деревья лучше убрать, какие посадить. Пойдем лучше другое место покажу, там твоя помощь однозначно потребуется. Заодно и потренируешься, и развлечешься.
И кошка подвела садового к высаженным недавно саженцам берез и лип.
— Давай, вон им помоги. А то некоторые совсем что-то грустные, листочки аж скукожились.
И «заплясал», заколдовал над саженцами мальчонка, к каждому деревцу смог подход найти. Через пятнадцать-двадцать минут уже все распрямились, расправились и зазеленели листочками. А садовый не останавливается, дальше кудесничает: решил подрастить малость все саженцы, чтобы покрепче были, чтобы никакая хворь их уже не взяла, и никто невзначай не сломал.
Анафема же с Кузьмой все также сидели на кухне и говорили, и разговор, действительно, шел уже о мальчишке-садовом.
— Кузьма, ты все-таки их лучше знаешь, так скажи мне, неужели родители садового всерьез рассчитывают, что он сможет до них добраться? Что у него сил хватит?
— Ну, что тебе сказать… Думаю, они просто не рассчитывали, что все так быстро произойдет. Знали бы, что не двадцать или тридцать лет впереди у сына есть, а всего-то год или два, так с собой бы забрали. Такому малехонькому путешествовать опасно.
— А через двадцать или тридцать лет он смог бы до них добраться?
— Смог бы уже, конечно. Сил-то больше бы было. Да и опыта тоже.
— А дорогу бы он к ним как нашел? — они же ведь сами еще точно не знали, где осядут. Север — понятие растяжимое.
— Во ты даешь, Анафема Петровна. Вроде взрослая и разумная, а вопросы глупые задаешь. Элементарно нашел бы — по сети.
— По сети?
— Ну да. Аналог вашего интернета. Сарафанное радио еще называется. Почта. Мессенджеры.
— ?
— Ну, смотри: у каждого деревца, кустика, травиночки корешочки есть. И тянутся они, и между собой связываются, а где если такой прямой связи нет, можно с ветром или с водой информацию передать. Конечно, через таких посредников, особенно через ветер, информация медленнее пойдет, но пойдет же. А если напрямую, по корешкам, так вообще быстро. Или, как ты думаешь, лесовики, полевики, болотницы и прочие новостями обмениваются?
— Не знаю, как-то не думала об этом, потому и спросила.
— Ну, в гости, конечно, тоже ходят бывает. Но это реже. Если и собираются, то обычно по делу. А если информацию передать — то это вот так, по сети.
— Значит, сейчас садовый еще маленький, и его одного лучше не оставлять?
— Как бы тебе сказать, чтобы правильно… Одного его можно оставлять. Но только в комфортных условиях. Типа вот как сад у него был. В некомфортных условиях не справится, перегорит быстро. А так вообще да — лучше не одного, лучше под приглядом.
Кузьма помолчал какое-то время, потом продолжил, — Знаешь, я вот все это время думаю, не случайно они столкнулись, не просто так. Видимо, боги еще не совсем забыли этот мир. Ведь, если бы садовый этот в дом не забежал, брат мой, скорее всего, не выжил бы. И, наоборот — не было бы там брата, мелкий не стал бы там задерживаться, отдохнул бы два-три дня, как и планировал, и дальше пошел бы. И куда? Сгинул бы по дороге скорее всего…
Возможно, они бы и дальше еще говорили, да только из комнаты послышался шорох.
Продолжение — «Время, когда домовые просыпаются: возвращение Горазда» — см. ссылку ниже: