Уважаемые читатели! В главе присутствуют сцены, описывающие вредные привычки героев. Это «разовая акция», это не навсегда.
Начало здесь. Глава 1.
Эдик ехал в джипе, за рулём которого сидел бритоголовый Саша. Водитель молчал, привычно зыркая цепким взглядом по зеркалам автомобиля. Эдик не спрашивал, куда они едут, зная наверняка склонность Саши к молчанию.
Скудный дождь моросил, беспомощно скоблясь и напрашиваясь в тёплое нутро машины. Дворники беззвучно обновляли однообразный унылый городской пейзаж. Наконец, окраина, гаражный кооператив. В середине ряда стояли две неприметные машины. Здание в последнем ряду негостеприимно скрипнуло сварной дверью, окрашенной коричневой краской. В полумрачном помещении Адвокат в компании нескольких крепких ребят с однотипными причёсками, сидевшими на диванах, прекратили разговор, заслышав шаги Саши и Эдика.
- Приветствую, - сказал Адвокат.
- Привет, - кивнул в ответ Эдик.
- Как работа? – спросил Адвокат, рассматривая носы чёрных, как всегда, начищенных до блеска, ботинок.
- Работа, как работа. Ничего особенного, - сухо сказал Эдик.
В голове крутились мысли о возможной недостаче, к которой он не имел отношения. О барменше Людочке, которая, воровато озираясь по сторонам, всовывала пачку пакетированного чая, принесённого с собой, между стоящими в баре, чтобы получить дополнительный «полтинник» к небольшой зарплате. Да мало ли каких мелочей на работе не бывает. Парень ждал. Адвокат, помолчав с полминуты, наконец сказал чуть сипловатым голосом:
- Посмотрел я на тебя, вроде, работаешь нормально. Денег не берёшь. Смотришь за залом исправно. Спать не уходишь в подсобку, хотя, бывали прецеденты.
Парни переглянулись, и гоготнули, как гуси-переростки, вспомнив, очевидно занятную историю. Адвокат поднял открытую ладонь, призывая компанию к молчанию.
- Можешь считать, что это проверка была. А то случаются работнички, ни украсть, ни покараулить. Сам понимаешь, много с этих нищебродов с игровыми автоматами не поимеешь. У меня есть казино. Нормальное. Там и игорные столы имеются, и выпивка элитная, ну, и девочки, конечно. – Адвокат посмотрел на Эдика, будто проверяя, насколько эта тема ему интересна.
Не увидев заинтересованного выражения на его лице, уточнил:
- Девочки, что надо, своим скидки делают.
Гоготнули короткие шеи, парни, переглядываясь, толкая бицепсами друг друга.
- Я понял, да, - сказал равнодушно Эдик.
- Зарплата там, конечно, повыше будет. Такой момент только есть. Начнёшь со мной по-настоящему работать, будешь весь мой. Куда скажу, туда пойдёшь. Что скажу, то и сделаешь. Вход в наши дела есть. Выхода нет. Потом или с нами, или на клад_бище.
Ребята мрачно уставились в пол, это выражение смеяться их не заставило.
Перед глазами Эдика предстали мемориальные доски, что гордо и молчаливо встречали солдат, прибывших в полк, и приезжающих гостей. Вспомнил памятник воину-десантнику, что поставили накануне его убытия с армейской службы. Сколько мальчишек, впервые надевших голубой берет, высоко подняв дрожащий подбородок, со слезами на глазах отдавали перед ним воинскую честь.
Вспомнил он и кладбище с огромным, будто пытавшимся придавить мер_твеца, чёрным крестом, и ворона, нехотя взлетавшего с любимого места. На той мо_гиле появлялась иногда полная стоп_ка и корка ржаного хлеба. Но чаще приходили люди, чьи родные и близкие ушли навсегда по вине хозяина чёрного креста, с чьих горестных губ не раз срывались страшные про_клятия.
Хрипловатый голос вернул его в реальность, в моросящий по железной крыше осенний дождь, в окружение людей, за спинами которых Эдику почему-то привиделись богатые тяжёлые чёрные крес_ты.
- Может, ты зарплату хочешь побольше? Будет дел побольше, будет и зарплата наряднее. Это как стараться будешь, от тебя тоже многое зависит. Как там говорил Вождь? От каждого по потребностям, каждому по способностям?
- Спасибо за щедрое предложение, - на сердце у Эдика стало мрачно, будто мо_гильный холодок прошёлся совсем близко. – Спасибо, что работу дали.
- Но? – спросил догадливый Адвокат.
- Да, я не пойду дальше с вами, - Эдик смотрел на Адвоката, а тот пристально разглядывал Эдика.
- Ну что же, дело твоё. Не каждый потянет такую лямку. Саш, отвези его до места, и рассчитай.
Тот кивнул бритой головой, неторопливо направившись к железной двери.
Адвокат продолжил, обращаясь к Эдику:
- Ты на работу не выходи завтра. И вообще больше не выходи.
Эдик молча вышел вслед за Сашей, очень надеясь, что «довези до места и рассчитай» значит именно то, что он, Эдик, имеет ввиду.
§§§
В квартире Замятиных тоже наступила осень. Заунывная, печальная, она плакала в Вероникину подушку безысходностью, когда все взрослые спали.
Девушка увидела Эдика, вернувшегося после службы, и сердце её на миг расцвело. Он улыбался, был беспечным, мужественным, невероятным. Вспомнив в следующий миг, что он Лизин, и всегда будет им, прекрасные чайные розы завяли, оставив сухие шипы ранить маленькое сердце.
«Да что же это такое? - Вероника трясущимися руками чиркала зажигалкой, чтобы вдохнуть тяжёлый серый дым. – Ч_ёрт его принёс! Жили – не тужили без него!»
Наконец, она за_тянулась. Нервно постукивая ногой в бордовом ботинке об асфальт, она выпускала освобождённый дымок с разочарованием.
«И кто только придумал, что от этого легче?» - подумала она и бросила тлеющий о_курок в сырую пожухлую листву. Домой идти не хотелось. Тащиться с Робертом на какую-нибудь хату, наполненную странными людьми под завязку, как муравейник, тоже не хотелось. Учёба только завтра с утра, до неё надо как-то скоротать время.
Она посмотрела по сторонам, зябко дёрнула плечами. Красная юбка была впечатляющей, но, не доходив до колен на пару ладоней, служила больше украшением, чем предметом гардероба.
«- Что же делать? Что же делать?» - выстукивал ботиночек.
Вероника поправила чёлку, и решительно направилась к магазину с зазывающей витриной. Взяла бу_тылку ви_на, несколько шоколадок в красивых обёртках, и пакетик сушёных бананов. С яркого пакета улыбалась мыльнооперная звезда, слегка косящая на один глаз.
«- Даже из тебя толк вышел, а из меня – нет!» - подмигнула ей Вероника и направилась домой. Ноги в тонких колготках намокли, казалось, что они, продрогшие, слегка отсвечивали синевой. Сквозь шифоновый шарфик, намотанный вокруг длинной шеи, легко проникала холодная лапа северо-западного ветра. Девушке хотелось надеть шерстяные носки, закутаться в тёплое одеяло, слушать грустные заунывные песни и плакать, жалея себя, до покраснения носа.
Тихая квартира сначала не заметила появления Вероники. Затем раздались шаги на кухне, звук пробки, покидающей узкое горлышко, и всплески пенящейся надежды на быстрые и лёгкие паруса прекрасного настроения. Девушка вошла в свою комнату с открытой бу_тылкой в одной руке и наполненным бокалом в другой. Поставила на туалетный столик, расположив там же шоколадки и бананы. Взяла ворох одежды, валявшейся на расправленной кровати, резким движением запихнула в шкаф. Включила магнитофон на полную громкость. Через несколько минут мысли о постели и тёплом одеяле уже оставили её. Вероника прыгала по комнате, подпевая магнитофону, то и дело поднося фужер и откусывая восхитительный сладкий ароматный кусочек шоколада. Растрёпанная, с раскрасневшимся лицом, в тёплой пижаме и носках, она была бы больше похожа на семиклассницу, если бы не хрустальные грани в её правой руке.
Такой её и увидела Ксения Андреевна, вошедшая, как старинное привидение, перепутавшее двери средневекового замка.
- Мамочка! – радостно вскричала Вероника, - какое счастье, мамочка, что ты пришла!
Она схватила мать за ворот ночной рубашки, накинула на её шею ещё не успевший высохнуть шифоновый шарфик.
- Я сейчас, ма, не уходи только! – Через несколько секунд девушка влетела вихрем, неся второй фу_жер, и на ходу дуя в него, запылившийся в шкафу. – Я ведь думала, что ты совсем забыла про меня! Ну, что я у тебя есть. И у папы. – Она была явно не в себе.
Ксения Андреевна молчала, с недоумением поглядывая на дочь. Та уже торжественно вручала ей бордовый напиток с прекрасным насыщенным вкусом надежды.
- Танцуй, мама, танцуй! Нам же весело с тобой! – крики дочери переходили в рыдания, сотрясая милые мордашки котиков на фланелевой пижаме.
Ксения Андреевна мягко обняла дочь, села на кровать, притянула её к себе.
- Доченька, -шептала она, и их слёзы смешивались, стекая по щекам. – Какая же ты у меня ещё маленькая! Глупенькая ты моя!
Когда Сергей Никодимович вернулся домой, на сковороде, которая была дана в приданое Ксении Андреевне, шкворчала в раскалённом масле картошка. В заварочном чайнике настаивался ароматный крупнолистовой чай. В селёдочнице расположилась консервы из скумбрии, щедро посыпанные тоненькими круглешками репчатого лука.
Жена сидела на месте дочери, а Вероника – на месте отца.
- Девочки, у нас праздник? – Сергей Никодимович настороженно смотрел то на жену, то на дочь. – Простите меня, я, в последнее время что-то увлёкся работой. – Он сел на место жены, которое было посередине стола, чтобы всегда быть готовой встать, положить добавки или налить ещё чаю.
- Папа, мне нужна работа, - раскладывая дымящиеся ломтики картофеля по тарелкам, сказала Вероника.
Сергей Никодимович, вооружившись было вилкой, аккуратно положил её на стол.
- Я не знал, как с тобой поговорить об этом, дочь. Знаешь ли ты, Ксюша, что наша дочь…
- Знаю, Серёжа, знаю, - жена положила почти прозрачную ладонь на руку мужа. – Ничего непоправимого не произошло. Давай не будем об этом.
- Да что это за тайны Мадридского двора? Дочь приходит домой с кучей денег, а жена говорит, не будем об этом? – вилка, оказавшаяся в кулаке мужчины, приготовилась стучать по кухонному столу.
- Я следила за игровым залом, чтобы узнать, когда забирают деньги, - Вероника испытующе посмотрела на отца. – Хотел знать правду? Вот она. – Девушка облокотилась на стол, пристально глядя в глаза Сергея Никодимовича.
- Не может быть, - качал головой художник. – Моя дочь – наводчица! Это же грязные деньги, Вероника, неужели ты не понимаешь?
- Серёжа, а твои деньги разве не такие? – спросила его жена. – Можно подумать, ты сам не представляешь, откуда такие возможности у твоих заказчиков?
- Ну, знаешь ли, Ксюша, я от тебя такого не ожидал, - Сергей осуждающе кивал головой.
- Так и я такого не ожидала, - улыбаясь ему в лицо, сказала жена. – Мне было так плохо, у нас всё рушилось. Ты в своей работе, Вероника стала, как чужая. И вот, когда я слегла, ты даже мне помочь не попытался. Ты же бросил меня, Серёженька, бросил меня!
- Я думал, у нас всё наладилось сегодня. Давайте просто жить, как раньше, а? – Сергей Никодимович испытывал сильный дискомфорт от этого разговора. – Да, Ксюша, конечно, я был не прав. И ты, дочь, прости меня, зря я тогда про деньги так сказал.
- «Как раньше» у нас вряд ли получится, - печально сказала Ксения Андреевна. – Давайте поедим, а там видно будет.
Отец не мог предложить Веронике никакой работы, но обещал подумать. Тем временем, в институте объявили конкурс, приуроченный к Новогодним праздникам.
- Может, попробуешь? – пыталась уговорить Веронику мама. – Ты же способная у меня!
Вероника сморщила носик, потеребила правое ухо.
- Мама, такая банальщина, этот Новый Год! Хоть бы что новенькое придумали! Ну, чем комиссию удивить можно? Снегурочку в бикини под пальмой нарисовать разве?
- Может с отцом посоветуешься? – спросила Ксения Андреевна. – Он-то, видимо, разбирается в современных тенденциях. Своё творчество ещё как продаёт. – Ксения Андреевна приняла позу нимфы, обеспокоенной головной болью, томно поднеся запястье ко лбу.
- Если только ты мне попозируешь, - улыбнулась дочь. – Да неохота, мама, если правду сказать. Столько времени тратить на глупую картинку…
Времени у Ксении Андреевны было не очень много.
Придя в себя, она направилась на работу без макияжа, в растянутой кофте, будто вовсе не обеспокоенная своим внешним видом.
- К директору зайди, - недружелюбно буркнула коллега по работе, смерив Ксению Андреевну оценивающим взглядом с головы до ног.
Директор была женщиной средних лет с короткой стрижкой на жидких обесцвеченных волосах, недавно вышедшая замуж. Крепкий руководитель, знающие слабые места своих подчинённых, она чувствовала, как и когда нужно поступить, чтобы добиться своей цели. Время от времени натравливала «кабинет на кабинет», наслаждаясь результатом и смакуя сплетни, которые обиженные женщины друг про друга разносили по предприятию.
Была у неё ещё одна пагубная привычка, которая, несмотря на неоднократные попытки распрощаться с ней хозяйкой, была непобедима. Основания для её процветания находились раз за разом. То дочь заболела, то на работе неприятности, то подруга предала. Мнительная директриса в открытую посылала то водителя, то сторожа, следить за мужем, который был лет на пятнадцать младше её. В конце концов бедняга, устав быть посмешищем в глазах окружающих, собрался с силами, да и оправдал ожидания ревнивицы - супруги. Теперь у директрисы повод «заливать» был железный.
Ксения Андреевна, постучавшись, вошла в кабинет, не дожидаясь ответа. Директриса спрятала в стол стакан, предательски звякнувший о бу_тылку.
- Заходи, Ксения Андреевна, - она помахала рукой перед закатившимися глазами, пытаясь удержать выступившие от крепкого напитка, слёзы. – Явилась?
- Явилась, - виновато согласилась женщина, поправляя длинные рукава трикотажной кофты.
- Садись, поговорим, - крупная щекастая коротко остриженная голова кивнула, указывая на стул, стоявший около стены.
Ксения Андреевна села, сложив руки на коленях, поправляя отросшее «каре».
- Дома проблемы? – предположила директриса.
Ксения Андреевна, соглашаясь, кивнула.
- Муж загулял? – выдвинула очередную версию директриса.
Ксения Андреевна отрицательно замотала головой из стороны в сторону.
- Дочь институт бросила? – участливо поинтересовалась директриса.
- Нет, - ответила Ксения Андреевна.
- Пила?
- Ага… - прогульщица натянула рукава кофты на тонкие пальцы, будто замёрзла.
- Ясно, - светлая голова нырнула в стол, и тут же показалась снова. Ста_кан аккуратно приземлился на стол, стараясь не издать ни звука. – Будешь?
Ксения Андреевна снова отрицательно закивала головой:
- Нет, спасибо, я больше не могу.
- Слабовата, - резюмировала директриса, убирая в стол недавно появившуюся двухсотграммовую гранёную ёмкость. – Скажи Елене Леонидовне, чтоб тебе задним числом отпуск за свой счёт оформила. Понятно?
- Понятно, - сказала «про_пойца», и вышла из кабинета, наполненного какофонией ароматов французских духов и французских спирто-во_дочных изделий.
§§§
Лиза сидела на подоконнике, обхватив руками колени, как в далёкие школьные времена. Плаксивые капли пытались задержаться подольше напротив её лица, но раз за разом срывались, и сползали вниз по стеклу, оставляя тоненькие кривые дорожки. Сначала лицо её было полно ожидания, предвкушения встречи, и будто светилось изнутри крохотным розоватым огоньком. Проходили минуты, а знакомый силуэт всё не появлялся в мрачном осеннем дворе.
«- Наверное, на работе задержали, - думала Лиза. – И почему я не расспросила его, почему не настояла, чтобы он мне всё рассказал?»
«- Потому, что ты трусиха. Ты боишься показаться ему СЛИШКОМ. Слишком заботливой, слишком внимательной, слишком навязчивой. Не ври себе, трудно быть не такой, какая ты есть?»
Постепенно внутренний огонёк угасал, меркнул, пока не превратился в тлеющий уголёк жалкой надежды. Во двор приезжали знакомые автомобили, выходили спешащие вернуться в уютные дома люди. Вот сосед-пенсионер вышел с траурного цвета зонтом выгулять смешного глупого пуделя, который каждый раз забывал, из какого подъезда они вышли. Вот соседка Катя ведёт за руку из детского сада Максимку, норовившего ладошкой собрать как можно больше холодных капель.
Лиза чувствовала полынную горечь, какая исходит от высохшего осенью и брошенного в костёр безжалостной рукой серо-голубого растения. Она вдыхала медленно и неглубоко, будто боясь каждым своим вдохом ускорить время. Лиза спустилась с подоконника и медленно задвинула шторы, чувствуя боль в затёкшей шее.
Эдика во дворе не было.
- Путеводитель здесь.