Начало здесь. Глава 1.
Зина всё так же работала в строительной бригаде, травила байки, смешила народ, пряча боль и горе на дне зеленоватых, с потухшими карими искрами, глаз. Она не переживала утрату близкого человека остро. Возможно потому, что начала терять её давным-давно, в детстве. Когда бутыл_ка за бутыл_кой, вы_питые женщиной, напрочь вытравливали её материнский инстинкт. К тому, что дома её никто не ждал, Зина привыкла быстро. Однако, одиночество её продлилось недолго. На работе появился Евгений, который в первый же день заприметил молодую женщину.
Невысокий, среднего телосложения, с длинными мускулистыми руками и короткими кривоватыми ногами. Его сутулость и привычка смотреть как-то сбоку, будто прикрывая челюсть плечом, делали его похожим на боксёра. Уродливо рассечённая губа, казалось, очень сочеталась с его кривой усмешкой, заменяющей искренний смех. Глубоко и близко посаженные светлые глаза меняли цвет в зависимости от настроения, от серого до голубого. Длинные тёмно-русые волосы прилегали к макушке, подчёркивая по-обезьяньи уродливый череп, и завивались детскими колечками на жилистой шее.
Он устроился разнорабочим на стройку. Таскал цемент в пятидесятикилограммовых мешках, песок в носилках, штукатурную смесь, доски, двери. Когда надо было – подметал, когда надо было – выносил мусор. Работать особо не стремился. Если прораб его не видел, мог медленно и с наслаждением ку_рить, прищурив один глаз.
Евгений исподтишка смотрел за работой Зины. Пара шпателей так и летали над стеной, не проронив ни капли смеси. Поверхность на глазах становилась гладкой. Но видел мужчина не это, как можете себе представить. Изгибы стройной фигуры, плавность движений, выражение удовольствия (пусть пока только от проделанной работы).
Утром следующего дня он ждал её около подъезда многоэтажки, сидя на обломках деревяшек. Женщины сидели своей кучкой, мужики – своей.
- Привет, Зинаида, - щуря один глаз от сигаретного дыма, поздоровался Евгений. – Поку_рим? – он, наклонившись в одну сторону, извлёк из кармана пач_ку.
- Спасибо, нет, - Зине вдруг стало неудобно от своего внешнего вида, неухоженности, запущенности.
- Молодец, что не балуешься. Ни к чему это бабе. Тебе, глядишь, ещё детей рожать.
- Не от тебя ли? – вдруг Зина вспомнила своё шутовское амплуа.
- А хоть бы и от меня! – Мужчина на глазах повеселел, будто в тлеющий костёр подбросили сухие щепки. – Или не нравлюсь? – он затушил оку_рок о ладонь, растопырил руки и повернулся вокруг своей оси, медленно переступая кирзовыми ботинками.
Представление уже заинтересовало бригаду. Казалось, мужики и бабы, перекидываясь взглядами, спорили, кто кого «ушьёт».
Зина, скептически склонив голову набок, рассматривала потенциального кавалера.
- Да так, сойдёт, - улыбаясь, сказала девушка. – Третий сорт – не брак.
Вокруг загоготали довольные рабочие. Хоть какое-то разнообразие. Тяжёлый труд начинался с утра, к обеду ломило руки, ноги, спину, смоченную не единожды сошедшим потом. В перерыв некоторые старались побыстрее проглотить еду, чтобы хоть на десять минут вытянуть усталое тело, где придётся. Хоть на мешках, хоть на досках. Вторая половина дня начиналась тяжело. Люди, как сонные мухи, начинали медленные движения. Спустя время, просыпался рабочий азарт, руки вспоминали своё дело, и тащили, бурили, строгали, месили. Смешки то раздавались тут и там, то вдруг смолкали, уступив место только звукам рабочих инструментов в шумном оркестре.
Этот день проходил весело. Евгений, то и дело оказавшись возле Зины, сыпал шутками не хуже неё. Пара казалась слепленной из одного теста. Их импровизации казались частью хорошо отрепетированного представления.
- Зинаида, а нельзя ли проводить тебя сегодня? – корявые пальцы вытаскивали застрявший в подошве ботинка гвоздь.
- А хоть бы и можно, - не прекращая красить дверной откос едкой масляной краской, ответила женщина.
- А ещё что можно? - крутя в руках кривой гвоздь, интересовался Евгений.
- Не слишком ли быстро запрягаешь? – он увидел, как покраснели её ушки под потрёпанным платком.
- Ну ладно, чё ты, я пошутил, - мужчина задумчиво пожевал нижнюю губу, - провожу в общем, не против ты?
- Не против, - отозвалась Зина, и шпатель в её руке чуть дрогнул.
До дома дошли нескоро. Усталые люди брели не спеша, всё так же подшучивая друг над другом, как и на работе. У подъезда Зина повернулась к нему.
- Всё. До завтра.
- Ты Зин, с кем живёшь? – сутулая фигура и уродская губа почему-то казались Зине очень привлекательными.
Она улыбнулась, ткнув носком своего сапога его ботинок.
- Да ладно тебе, давно ведь у мужиков всё расспросил. Знаешь ведь, что одна.
Он прихватил руками воротник робы, пытаясь запахнуть его посильнее. Синие наколки на пальцах Зина разглядела только что, в тусклом свете старого приятеля, жёлтого фонаря. Он скорее почуял её взгляд, чем заметил. Тут же спрятал заскорузлые руки в насквозь продуваемые карманы.
- Ну да, бывало. Сидел я. Скрывать не стану. – он поднял голову в поношенной великоватой кепке, будто с гордостью признаваясь в прошлом. – Только я завязал. Нормально жить хочу, по-человечески.
Зина молчала, боясь самой себе признаться в том, что она чувствует сейчас.
- Да понял я, понял. Не буду больше приставать. Не по Сеньке, стало быть, шапка. – Он звонко стукнул ботинком о ботинок. – Бывайте, Зинаида. – Евгений окинул взглядом безлюдный двор, очевидно раздумывая, в какую сторону сейчас податься.
- А ты что же, завтра не пойдёшь меня провожать? – с отчаянием крикнула девушка в сутулую спину.
Мужчина замер на мгновение, обернулся, и эту его улыбку Зина запомнила навсегда.
- Конечно, пойду. Ты не сомневайся во мне, Зин! Слышишь? Не сомневайся во мне!
Зина вошла в квартиру. Только сейчас она поняла, что не купила заветное зелье в стеклянном длинногорлом пузыре. Девушка снимала верхнюю одежду медленно, будто впервые за долгое время увидев своё заброшенное жилище. Грязная обувь пылилась в прихожей. Немытые кастрюли, чашки с чёрными подтёками. В ванной комнате висела оборванная шторка, сама ванна была с мерзкими желтоватыми подтёками. За батарею спрятался рыжий сосед-таракан. Девушка подошла к неприветливому зеркалу, следы некогда протиравшей его ветоши покрылись толстым слоем пыли. Отразившееся лицо выглядело усталым, помятым, угрюмым. Зина в отчаянии опустила руки. «Всё бесполезно. Зачем всё это?» - подумала молодая женщина, вошла в зал, посмотрела на старые часы с остановившейся секундной стрелкой. «И в магазин опоздала…» - подумала она. Поставила греться чайник, слушала, как он шипит и посвистывает. Зина нашла блюдце со слипшимися карамельками без обёртки, в народе называемые «Дунькина радость». Попила горячий чай, отковыряв одну, и отломив кусок засохшего чёрного хлеба. Снова подошла к зеркалу. Щёки от чая порозовели, душа ещё не так сильно просила вы_пить. Зина расплела косу, которую она расчёсывала раз в несколько дней. Растрепала её руками. «Сегодня уберу со стола,» - пообещала она себе. Скидала огрызки и объедки в мусорное ведро, поставила его у порога, намереваясь вынести завтра. Кое-как почистила ванну, включила горячую воду. Обессиленная, опустилась на дно, слушая, как струи шумят, ударяясь о её тело. Как горячая вода смывает её опустошение и безразличие. Разомлевшая, распаренная, Зина закуталась в чистый халат, затерявшийся в глубине бельевого шкафа. Достала чистое постельное бельё. Сдёрнула старое, бросив его в изножье кровати. Раскинула простыню, не заправляя. Одеяло вытащила из пододеяльника и положила его сверху чистого.
О чём думала бедная Зина, неизвестно. Размышляла ли она о своей прошлой жизни, или думала о степени доверия Евгению, чьи руки украшены свидетельствами его отнюдь не праведной жизни?
Лиза проснулась без будильника, ведь в школу больше идти не нужно. Она, как всегда, сначала улыбнулась, даже не успев открыть глаза. С утра вспоминались приятные моменты прожитого накануне дня. Лиза улыбнулась, вспоминая тёплые слова учителей на линейке, красивых смеющихся одноклассниц. А потом… Потом вдруг возникло мамино лицо, лицо Эдика, и странная Вероника. Как было бы прекрасно, если бы можно было не вставать. Лиза повернулась на другой бок, посмотрела на тоненькие лучи, пробивающиеся сквозь жёлтые шторы. Девушка встала, накинула халатик сверху ночной рубашки. Не спеша заправила кровать. Она ещё не была готова к «инквизиции». Мама хлопотала на кухне, из зала слышались разговоры отца и младшего брата.
- Мама, привет, - Лиза подошла почти вплотную к Светлане Владимировне.
- Привет, Лиза, - вполоборота повернулась к ней мама.
- Доброе утро? – полувопросительно сказала девушка.
- Думаю, не самое доброе сегодня, - ответила Светлана Владимировна. – Умывайся, я завтрак готовлю.
Всё было хорошо, но не совсем. Оказалось, мама пыталась расписать Лизин день по часам.
- Так, Лиза, школа закончилась, нужно готовиться к поступлению.
- Я думала, немножко отдохну, - сказала девушка.
- А ты, что так сильно устала? – мама размешивала чай Ванечке в симпатичной кружке с мультяшными героями.
Ванечка ритмично постукивал пяточкой о ножку стула.
- Ваня, прекрати, пожалуйста, - раздражённо сказала мама.
- Ванёк! Держи печеньку, - пытаясь отвлечь малыша, сказал папа.
- Что ты ему сладкое даёшь? Пусть сначала кашу с хлебом съест! – возмутилась Светлана Владимировна.
Николай Степанович серьёзно посмотрел на жену.
- После завтрака поговорим, да, Света? – при детях он обычно называл жену «мама».
Она поджала губы, пожалев, что дала волю раздражению.
- Всем приятного аппетита, - сказала Николай Степанович, перемешивая подтаявшую лужицу жёлтого сливочного масло в овсяной каше.
- Приятного аппетита, - поддержала семья, и дальнейший завтрак прошёл в молчании.
- Лиза, пойди, погуляй с Ванечкой, - сказал папа после того, как в кухне был наведён порядок. – С утра прекрасная погода, панамку надеть ему не забудь, - он потрепал светлые шелковистые волосики маленького сына.
Когда дверь за детьми закрылась, Николай Степанович подошёл к жене, которая с серьёзным видом что-то искала в шкафу.
- Света! – окликнул он её.
Она делала вид, что не слышит мужа.
- Света, - он взял её за руку, и медленно повернул к себе.
Николай заметил, что её подбородок мелко дрожит.
- Я не могу, - сказала она, её руки легли на широкую грудь мужа.
Он подвёл её к дивану, сел, и усадил её рядом с собой.
- Ты из-за Лизы?
Жена рассказала услышанную от дочери историю о Веронике, и о том, что Эдик приехал на выпускной.
- Она вчера с ним пришла, - обиженно жаловалась Светлана.
- Ну это нормально. Вот был бы номер, они столько лет переписывались, он приехал на выпускной, а она бы одна пришла!
- Ты не понимаешь! – возмущённо воскликнула Светлана.
- Я не понимаю, - согласился муж. – Так объясни мне!
- Он сделает Лизу несчастной! – Она не понимала, почему так спокоен муж. – Несчастной! Нашу девочку!
- Почему сразу несчастной? – Николай смотрел с едва сдерживаемой улыбкой. – А, может, он сделает её счастливой?
- Не вижу смысла тебе объяснять, раз ты не понимаешь. Я – против их встреч, и не позволю никому испортить её жизнь.
- Света, очнись, что ты говоришь? Я не узнаю тебя! Почему у неё должно быть всё так же как у тебя?
Женщина не смогла больше сдерживать слёзы. Они катились крупные, молчаливые, получившие наконец освобождение.
- Я не хочу, чтобы ей было больно, только и всего, - наконец, выдохнула Света.
Муж гладил её по голове, по плечам, успокаивая, пытаясь напомнить, что она не одна.
- Ты не можешь изолировать её от всего мира, - тихо сказал Николай. – Ты не можешь сделать её счастливой, как выбранный ей мужчина. Но ты можешь сделать её несчастной, если не примешь её избранника. Мы можем потерять дочь из-за этого.
Женщина перестала плакать, и сидела, задумчиво глядя перед собой.
- Света, а Света! – обратился к ней муж.
- Да, Коленька, - наконец откликнулась она.
- А, может, всё не так уж плохо? Может, он хороший добрый парень, и всё у них будет хорошо?
- Ты что, Ванечкиных сказок начитался? – улыбнулась она.
- Но мы же счастливы, и семья у нас хорошая. Если только нашу маму какая-то злая муха не кусает, - муж шутливо растрепал её аккуратную причёску. – К тому же ты сама скоро в школу пойдёшь. Не страшно? Дети сейчас очень изменились.
- Да уж, по нашей вижу, - Света поправила причёску, заправив волосы за уши.
- В общем, объявляю перемирие, - сказал Николай, - согласись, что давить на дочь – это не выход.
- Соглашусь. Пока. Но, помяни моё слово, она с ним ещё наплачется. Сердце матери не обманешь, - она встала и подошла к окну, проверить, всё ли в порядке во дворе с гуляющими Лизой и Ванечкой. К своему удивлению, она увидела Лизу, заинтересованно разговаривающую с высоким худощавым симпатичным парнем. Ванечку на красной качельке раскачивала, смеясь, маленькая худенькая девушка, которую, если бы не модное каре, можно было принять за ребёнка.
В это время Лизина подруга, Вероника, ещё крепко спала нездоровым сном. Ей снилось, что она гуляет в зелёном лесу, слышит пение птиц и неровный стрёкот кузнечиков. Вдруг она приходит в себя в тёмной чаще, где ветви ощетинившихся деревьев тянуться к ней, пытаясь оцарапать лицо, разодрать её одежду. Вероника открыла опухшие глаза, с облегчением осознав, что кошмар был только сном. Во рту пересохло, тело ныло. Она попыталась медленно сесть, но тут же осторожно опустилась обратно. В виски будто ударили огромным молотом. Она шумно охнула. Через несколько секунд в комнату вошла мама. Её лицо было серьёзно, ни тени улыбки, ни грамма радости. Вероника начала смутно вспоминать происшедшее. Обхватила разрывавшуюся голову руками, медленно подняла глаза на маму.
- Болит? – спросила та.
- Очень, - ответила дочь.
- Давай в душ, я жду тебя на кухне, - Ксения Андреевна развернулась и вышла из комнаты, не такой уже детской, как день назад.
Вероника появилась минут через десять, ей, казалось, стало легче. На столе стояла кружка крепкого, почти чёрного чая, от которой поднималось облачко пара.
- А я же с молоком… - начала было девушка, но осеклась под строгим взглядом матери.
- С похме_лья помогает горячий крепкий чай или огуречный рассол. Последнего, к сожалению, дома не держим. Не было необходимости пока.
Вероника опустила голову, сложила руки под столом на коленях, как провинившаяся ученица.
- Или это не похмелье было, а? – мама умела держать паузу, приводя собеседника в замешательство.
Девушка думала, как начать неизбежную исповедь. Она вздохнула, взяла горячущую кружку в ледяные руки.
- Вчера на выпускной к Лизе приехал её давний друг, Эдик. Я обиделась, что она с ним так разговаривает, будто я и не подруга ей вовсе, а пустое место. – глаза с мольбой посмотрели на мать. – Я не хотела ничего плохого делать, ребята из параллельного позвали шампанского вы_пить. Ну, я и пошла.
- Вы_пила? – мама так яростно кивнула, что Вероника испугалась за её укладку.
- Да, - виновато согласилась девушка.
- И что потом? – глаза мамы проникали в самую душу дочери, пытаясь узнать всё, что возможно.
- Потом мне стало плохо, Лиза с Эдиком пришли. Потом я не помню. Потом я дома. Вот.
- У тебя ничего не болит? Ну, кроме головы?
- Болит. Ещё горло. Меня вчера вы_рвало в школьном туалете.
- Хос_споди, - удовлетворённо вздохнула мама, и поднялась, чтобы накапать валерьянки. Она вслух отсчитала «норму» капель, чуть разбавила водой, выпила. – Поздравляю с окончанием школы, дочь моя, - трагическим голосом произнесла Ксения Андреевна.
Вероника не следила за движениями матери, но точно представляла их. «Хос_споди» значило, что гроза миновала, скоро будет амнистия. Почти мир и почти покой в их «королевстве».
- Надеюсь, ты всё поняла, и в нотациях не нуждаешься. Это такое скучное занятие, - мама всё ещё немного сердилась, но её уже не окружала тяжкая атмосфера злости.
- Да, мама, я всё поняла. Я больше так не бу…
- Ой, всё, хватит, твои детские клятвы оставь для мальчишек во дворе, которым ты в прошлом году велик сломала. Ну, как там Эдик? Что за персонаж? Расскажи, мне так интересно. Если ты помнишь, конечно, - улыбнулась мама.
Эдик пару суток провёл в квартире друга отца. Были выходные, в которые он с чужой семьёй ездил помогать на дачу. Другой город, новые люди, всё казалось странным и интересным одновременно. Интересной казалась и золотоволосая дочь Дмитрия Петровича и Лидии Вячеславовны, студентка первого курса одного из гуманитарных институтов.
- Итак, она звалась Татьяной, - с улыбкой представилась она.
Девушка знала множество стихов, легко рифмовала окончание любой фразы. Её непослушные вьющиеся волосы обрамляли приятное улыбчивое лицо. Лёгкость сквозила в её движениях, в походке, в отношении к жизни. Эдик, сам не понимая, почему, тоже улыбался, завидев лёгкую, как тень цветущей весенней ветки сирени, улыбочку.
В назначенное время Эдик подходил к Лизиному двору. Сначала он подумал, что ошибся, когда увидел компанию из трёх человек, двух девушек и одного темноволосого парня. Ребята о чём-то непримиримо спорили, явно подтрунивая друг над другом. Лиза в белой футболке и голубых джинсах казалась скромницей рядом с новой подружкой, которая восседала на деревянной скамейке, закинув ногу на ногу в розовых джинсовых шортиках, больше похожих на нижнюю часть купального костюма. Короткая майка на тонюсеньких бретельках открывала красивые ключицы и ещё не загорелые плечи.
Увидев Эдика, Лиза поднялась ему навстречу.
- Привет, Эдик, - улыбнулась она. – Познакомься, это Кристина и Роберт. Они приехали к бабушке на лето.
- Почти на лето, - добавил парень, протягивая худую жилистую руку, - Роберт. Можешь называть меня Роб. Или Боб. – он потрогал затылок, пытаясь пригладить торчащий ёршик тёмных волос.
- Привет, - гнусаво мяукнула Кристина, чуть поведя неприкрытым плечиком. – Ты тоже на каникулы приехал? – спросила девушка, окинув взглядом его довольно провинциальную одежду.
- Нет, я поступать. Лето поработаю, а там – учиться.
- Ну надо же, планов громадьё, - заправив длинную прядь за ушко, проколотое дважды, промурлыкала она. – Кстати, можешь звать меня Крис, - она повернула лицо, чтобы окружающие смогли по достоинству оценить её и правда привлекательный профиль. – А ты Лизу давно знаешь? – произнося это, она тыкала пальчиком то в Эдика, то в Лизу, будто другим было непонятно, о чём она говорит.
- Давно, - подтвердил Эдик, засунув ладони в задние карманы джинс.
Ему почему-то был неприятен этот разговор, больше напоминающий допрос.
- Странно, - жеманно протянула Крис, - Лиза о тебе ничего не говорила. – она поднялась со скамейки, не дождавшись ответа парня. Протянула руку Роберту, и, когда он взялся за её ладонь, шутливо дёрнула его на себя. – Пойдём, прогуляемся, братишка, - она переступала с ноги на ногу, будто ей не терпелось покинуть надоевший дворик.
Продолжение Глава 18.
Путеводитель здесь.