Начало Глава 1. Путеводитель здесь.
В школе наступала пора экзаменов. Некоторые учили, поделив оставшееся время на количество билетов, готовясь каждый день. Некоторые писали «шпоры», закладывая в голову необходимый для «тройки» минимум, сами того не подозревая. Некоторые откладывали всё на последнюю неделю, предшествующую «решающему бою». Ещё были подростки, которые в ночь перед экзаменом ровно в полночь кричали в открытую форточку «Халява, приди!», распугивая котов у подъезда, и ложились спать с учебником под подушкой.
По некоторым предметам у Лизы были твёрдые «четвёрки», например, по алгебре и физике. Были «пятёрки» по лёгким для неё предметам, таким, как биология и геометрия. Девушка не понимала, почему «химичка» ставит ей всегда «четыре», как бы она не ответила. Вот, после очередной полученной «хорошей» оценки, Лиза подошла к «Марь_Иванне».
- Мария Ивановна, можно спросить? – решительно остановившись около выдающихся размеров женщины с неизменной на протяжении тридцати лет преподавания, причёской.
- Спроси, Егорова.
У Лизы, которая особенно готовилась к этому уроку, назрел вопрос.
- Почему Вы мне «четвёрку» поставили за ответ у доски?
Марь_Иванна с интересом посмотрела на девушку.
- А что бы ты хотела?
- Пятёрку, - сохраняя спокойное выражение лица, сказала Лиза.
- Хорошо, неси дневник, я исправлю, - нельзя сказать, что учитель обрадовалась поведению девушки, но, возможно, этот решительный поступок изменил её точку зрения, и в дневнике Егоровой Лизы по химии стали красоваться «пятёрки».
Она тщательно готовилась к экзаменам. Уходила в конец парка, куда обычно не добирались мамочки со звонкоголосыми детьми и приезжающие классами на экскурсию в город школьники. Помешать ей могли только влюблённые парочки, которые вели себя ещё более тихо, чем Лиза. Шелест переворачиваемых ею страниц был сродни нежному шепотку влюблённых и словно эхо, повторял шуршание молодой листвы стройной берёзки, под которой располагалась Лизина лавка.
Время от времени девушка откидывалась на спинку лавки, закрывала глаза, чтобы почувствовать едва заметное дуновение ветерка и невесомый солнечный лучик, запутавшийся в резной листве.
Некоторые девушки парами готовились к экзаменам. Обычно, это времяпрепровождение превращалось в обычные девчачьи посиделки с чайком и съеденной пополам модной и невозможно сладкой шоколадки, под обёрткой которой скрывалась «сладкая парочка» или «кокосовое наслаждение».
- Ну что, Лиза, сколько билетов по геометрии выучила? – спросила, поводя своим лисьим носиком, Вероника.
- Сегодня буду восемнадцатый учить, - глядя в приветливое лицо подружки, ответила девушка.
- Ничего себе, ты прямо монстр учёбы. Прям, так и учишь, как собиралась? – удивление было неподдельным.
- Да, Вероник, так и учу, - улыбаясь реакции девушки, сказала Лиза.
- Ой, я не могу так. Пока из школы приду, пока перекушу, пока отдохну. Ещё занятия эти по художке три раза в неделю. Что-то я уже не уверена, что хочу дальше рисовать. Кажется, мне приелось это.
- Попроси у мамы, пусть она разрешит тебе недельку отдохнуть. Может, ты просто устала? Вот сама увидишь, перестанешь рисовать, руки сами к кистям потянуться. Хочешь, давай поспорим? – Лиза протянула узкую ладонь.
Вероника пожала её, покачивая в воздухе.
- Не-е-е, спорить я с тобой не буду. Ты мне лучше свой секрет открой, как это у тебя всё вовремя получается? И рефераты, и дополнительные задания? Ну, кроме того, что твои родители учителя, и тебе положено быть заучкой! – Вероника подзадоривала подружку.
- На самом деле есть у меня один секрет… Лиза смотрела на длинный коридор, по которому не спеша, разгуливали старшеклассники.
- Я так и знала, - Вероника застыла в предвкушении. – Рассказывай уже! Влюбилась?
- Да нет, не то, - смущённо сказала Лиза. – Есть одно место, где мне учится легко.
- Это что за место такое? – Вероника поглядывала на дверь «десятого б» класса, откуда мог появиться Антон в любую секунду.
- Это парк, - Лиза видела заинтересованность парнем, но терпеливо ждала, пока та сама всё расскажет.
- Наш парк? И что там такого примечательного, удиви меня! – ожидания Вероники подтвердились, появился высокий нескладный парень, вслед за которым вышла «Скумбрия», самая модная девочка в школе.
- Там так тихо, спокойно. Светло.
- Так у тебя дома тоже вроде не страшно, - подружка, разозлившись увиденным, отвернулась к окну.
- Так ты не поймёшь. Пойдём со мной, попробуем вместе, - Лиза смотрела на удаляющуюся парочку, совершенно не подходившую друг другу.
Через час после школы девушки договорились встретиться у входа в парк. Лиза в спортивном костюме и удобных кроссовках с удивлением смотрела на подружку в короткой юбке и цветастой футболке.
- Привет, красотка, - продефилировала Вероника, смешно изображая манекенщицу.
- Привет, красотка! – повторила приветствие подружка. - Пошли, - кивнула она в сторону заасфальтированной аллеи.
- Ну, пошли, - согласилась Вероника, шутливо подбросив лёгкую сумку.
В парке было немноголюдно. Гуляли мамы с колясками, или с безустанно падающими детьми. То с одной стороны, то с другой раздавался детский плач, затем крик, шлепок, и успокаивающие уговоры.
Несколько пенсионерок с тщательно уложенными причёсками из длинных волос и с по-стариковски поджатыми, но ярко накрашенными губами, гуляли парочками, старательно вышагивая в обуви на низком удобном квадратном каблуке. Миловидная женщина неопределённого возраста тихо плакала, аккуратно подтирая сырость под глазами, чтобы не испортить макияж.
- Да, весёленькое место, я смотрю, - взяла подружку за рукав Вероника.
- Подожди, мы сейчас дальше пройдём, там не бывает никого, - Лиза всё-таки хотела показать подружке своё «секретное» место.
Усевшись на скамейку, Лиза достала тетрадь с конспектами, учебник и аккуратный пенал с радужными рыбками. Вероника тоже достала всё необходимое. Через минуту Лиза погрузилась в учёбу, повторяя про себя теоремы по несколько раз. Вероника вспоминала о чём-то очень важным каждые две минуты, и вскрикивала:
- Лиза, а Лиза, знаешь что? – дальше следовала мысль, которой срочно следовало поделиться с подружкой.
Та первые несколько раз внимательно слушала Веронику, но затем, не выдержав, закрыла учебник, затем общую тетрадь, и сложила всё обратно в сумку.
- Слушай, Вероника, давай сегодня лучше устроим прогулку. Отдохнём? У тебя не получается здесь заниматься, так ведь?
- Ну да. Не знала, как тебе и сказать, в самом деле.
Вероника оглянулась по сторонам, закинула ногу на ногу:
- И совсем здесь не тихо. Воробьи, деревья, ветер. Все так и лезут в уши, путают мои мысли. Давай лучше возьмём по мороженке, и домой?
- Ладно уж, подружка, мороженое, так мороженое, - и девушки отправились по аллее обратно к выходу. Там купили сладкое угощение, норовившее протаять наружу через тоненький вафельный стаканчик. Вероника – клубничное, Лиза – шоколадное. Тёплые ладони ласкового ветерка шевелили лёгкие русые прядки, выбившиеся из косы Вероники, и тёмные, слегка вьющиеся, волосы Лизы. Солнце светило лениво, собираясь вернуть себе из наступающих сумерек свои оранжевые лучи. Очередной порыв, играючи, приподнял ещё несколько Вероникиных прядей, внезапно освободившихся из заплетённой косы, пытаясь прикрыть и губы, и глаза.
- Фу-у-у, - обеими ладонями девушка пригладила непослушные волосы, - не люблю, когда они в лицо лезут, - сказала она недовольно. – Подожди, - обратилась она к подружке. – Как ты думаешь, может мне постричься? – Вероника остановилась.
- Не знаю даже. Ты что, уже присмотрела причёску? – Лиза тоже остановилась, разглядывая прохожих. – У какой-то очень красивой дамы увидела?
- Нет, не у дамы. В школе увидела. Вот такое каре, - девичьи руки «пропилили» под ушами предполагаемую длину. – Вот увидишь, Лиза, скоро полшколы будут так ходить, - она убедительно потянула за рукав. – Ну, что скажешь?
- Пошли уже, модница, а то всё мороженное скоро убежит, - Лиза откусывала вафельный краешек, чтобы добраться до подтаявшей вкусноты кофейного цвета. – А Ксения Андреевна что говорит? – растопив шоколадный вкус на верхнем нёбе, спросила она о мнении мамы девушки.
- А Ксения Андреевна ещё не знает, - в тон подружке сказала Вероника.
- Так может её сначала спросишь? Вдруг она не согласиться?
- Моя мама? Жена художника? Которая даже в сад ездит с макияжем на лице? – девушка, покачивая головой, будто она крепилась к шее на пружинке, изобразила ухоженную маму.
- Ну, да, - утвердительно кивнув в ответ, согласилась Лиза.
- Во-о-от, поэтому я у тебя хотела узнать, пойдёт мне такое или нет. Колись уже, как думаешь? – Вероника откусывала уже нижний ряд стаканчика вместе с розово-клубничным содержимым, жевала и проглатывала его, морщась от холода.
- Не хотела тебе говорить, конечно, но, придётся, - Лиза отвернулась в сторону, будто намереваясь прервать разговор.
- Это о чём это ты не хотела говорить, интересно? А ну, живо признавайся, я кому сказала, - она одним движением сдёрнула сумку с плеча Лизы. – И не отдам, пока всё не расскажешь!
- Придётся рассказать. Хотя это так… Ты, моя подружка, не просто красотка. Ты – невероятная красавица! Каре тебе очень подойдёт, - Лиза протянула руку, пытаясь получить сумку обратно. – А ты какое хочешь, простое или асимметричное? – Она не смогла сдержать улыбку.
- Ты что? – аккуратные брови Вероники угрожающе сдвинулись. – Ты тоже каре решила сделать?
- Да нет, не переживай. Мы с тобой никогда не будем ходить, как сиамские близнецы. Вчера, пока за молоком стояла, две девушки рассуждали про это. Но, они постарше нас с тобой будут. Спорили, что моднее, простое каре или асимметричное.
- Ладно. Если так. Значит, решено. Пойдём, я тебя провожу, - Вероника взяла подружку под локоть.
- Куда это ты собралась, - спросила Лиза, даже не пытаясь освободиться.
- Рядом с твоим домом новая парикмахерская открылась, «Шарм». Я вчера слышала, как мама по телефону с папиной сестрой, тётей Люсей разговаривала. Там, говорят, запись на неделю вперёд. Два мастера работают, и все стены в каких-то дипломах и грамотах. Жуть, как посмотреть охота, - Вероника прибавила ходу, окрылённая мечтой. – А тебе?
Лиза никогда не гналась за новыми веяниями моды. Длина волос по плечи позволяла делать «хвостик», заплетать скромную «коронку» или «французскую косу» над красивым ровным лбом. Можно было завить и превратиться в девушку экзотической внешности. Но это сейчас было ей не интересно.
- Нет, Вероника, я не думаю об этом. Мне экзамены нужно сдать хорошо. А причёску – меняй, не меняй, это же всё равно я останусь, - Лиза скромно улыбнулась.
В парикмахерской и правда было очень интересно. Новые кожаные (или почти кожаные) кресла, зеркала с подсветкой, плоские и круглые расчёски, стопка журналов со страшно красивыми причёсками. Дипломы об окончании курсов парикмахерского искусства перемигивались с почётными грамотами времён «Царя Гороха». Парикмахерш было двое. Они выглядели как обычные женщины, которые играют чужие роли, только не в театре, а в жизни. Стрелки, тени, несколько слоёв туши – на глазах; тональный крем, слой пудры и бордовые румяна – на коже. Красные губы выглядели чужими при всём окружающем разнообразии цветов. Они выглядели, как Беляночка и Розочка, которые нечаянно проспали лет эдак пятьдесят, и забыли посмотреться в зеркало, проснувшись. Каждое их действие сопровождалось паузой, призванной подчеркнуть важность происходящего.
- Что хотели, девочки, - вальяжно произнесла Беляночка с пергидрольной головой.
Лизе показалось, что женщина сейчас воспроизведёт первое «па» из «Менуэта».
- Мне бы постричься, - на глазах таяли уверенность и задор Вероники под горячим прессом авторитета Беляночки.
- Вы знаете, что у нас запись на неделю вперёд? – снисходительно произнесла парикмахерша.
- Да, конечно, - сглотнув, промямлила девушка.
- Ну, что же, - доставая журнал в чёрном кожаном переплёте и золотую ручку в виде, как минимум, павлиньего пера, приготовилась записывать возрастная Беляночка.
Вероника продиктовала адрес и номер телефона, ответив «Да» на вопрос: «А Вы точно придёте?»
Ксения Андреевна, мама Вероники, может и была против, но не решилась это высказать, боясь разногласий с дочерью. «Волосы – не ноги, отрастут, если что», - подумала она, а вслух сказала:
- Если хочешь – попробуй. Я не против. Это – мода, сегодня она такая, а завтра – другая.
Всю неделю Вероника просыпалась с одной мыслью, что скоро она будет невероятной красавицей. Перед сном, расчесав волосы длиной почти по пояс, девушка подворачивала их, будто они превратились магическим образом в желанное «Каре». Крутила головой и так, и эдак, представляя себе, какое впечатление она произведёт на «кое-кого». Строила удивлённо-круглые глаза, репетируя ответ на неизбежный вопрос «Ты так изменилась?»
Наконец, прошла неделя. Вероника попросила подружку сходить с ней в салон.
- Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, что тебе стоит? – умоляющий взгляд из-под трепещущих ресниц убедил бы и каменную статую.
- Хорошо, - согласилась Лиза. - Но потом – сразу домой, никакого мороженого!
Девушки нерешительно вошли в парикмахерскую, наполненную резкими химическими запахами и присели на чёрный пуфик. Глаза невольно следили за движениями парикмахера, делающей укладку очередной клиентке с жёлтой прядью в чёрных волосах. Аккуратная голова женщины превратилась в голову нахохлившегося пальмового какаду, который совершенно нелепым образом оказался на гребне Уральских гор. Она смотрела в зеркало то ли с восхищением, то ли со страхом. Наконец, она было освобождена. Положила озвученную нескромной Беляночкой сумму, и попятилась к выходу, приговаривая:
- Спасибо, девочки, спасибо.
- Проходите, - жестом придворного лакея пригласила пергидрольная парикмахерша Веронику.
Та присела в хрустнувшее кресло, которое будто готовилось её прожевать. Вот обвязана белым бумажным воротничком нежная шейка. Вот накинут парикмахерский пеньюар, во всей красе цветными разводами подтверждающий опыт и уровень мастера. Беляночка сначала посмотрела на Вероникино отражение в зеркале. Потом повернула кресло, чтобы девушка отражалась в профиль, затем – чтобы оценить качество другой стороны профиля. Затем повернула сидящую Веронику к себе лицом, рассматривая её, как картину художника-импрессиониста. После этого стала тщательно подбирать ножницы, поочерёдно пощёлкав одними в руках с ногтями оборотня, затем – другими, и остановилась на третьих.
Наконец, она приступила к делу. Вероника сидела, положив влажные ладошки на подлокотники хищника-кресла и тщательно зажмурив глаза. Она уже не мечтала, она точно знала, что выйдет из парикмахерской другим человеком. Фен жужжал над свежеостриженной головкой, жестоко обжигая нежную кожу.
- Всё! Красота неописуемая! – вдохновенно произнесла Беляночка.
Вероника открыла глаза и замерла. Похожую стрижку она, да и не только она, видела в кабинете «Литературы» у прекрасного русского писателя Николая Васильевича.