Продолжаю разговор о книге Заслуженного журналиста Российской Федерации, историка Леонида Михайловича Млечина «Брежнев» из серии «Жизнь замечательных людей». Первую статью об этой книге можно прочитать здесь. Говоря о том периоде жизни Леонида Ильича Брежнева, когда он был Генеральным секретарём ЦК КПСС, невольно возникает вопрос, мог ли быть сохранен социализм, каким его видела Коммунистическая партия Советского Союза?
Руководство нынешней КПРФ и сейчас говорит:
«— Восемнадцать лет Леонид Ильич Брежнев руководил страной. Это были годы социалистического созидания. За восемнадцать брежневских лет промышленность выросла больше чем в три раза, сельское хозяйство на треть. Население страны увеличилось на двенадцать миллионов. О каком «застое» можно при этом говорить?
Председатель комиссии ЦК компартии по военно-патриотической работе напомнил о ситуации в мировой политике:
— Мы держали НАТО в железном наморднике. Тогда агрессоры не могли так свободно разворачиваться, как теперь в Ираке, Ливане. Ни один крупный вопрос международной политики не решался без учета мнения СССР, мнения Брежнева.
Самое удивительное то, что через много лет после смерти Брежнева мы всё еще слишком мало знаем о нем, плохо понимаем, что двигало им, чего он хотел, к чему стремился. Одни полагают, что Леонид Ильич был никудышным руководителем и довел страну до беды; другие уверены, что любой иной на его месте принес бы стране куда большие несчастья, а он был человеком не злобным, не мстительным и руководствовался принципом: живи и давай жить другим. А третьи уверены, что он был много лучше своих наследников, погубивших великую страну.»
Но почему же страна через десять лет после кончины Л.И.Брежнева буквально захлебнулась в митингах со злобными проклятиями в адрес КПСС? Не мог Горбачев за 3 – 5 лет разрушить всю экономику. Значит, что-то было не так? В 60- годы наш народ был полон энтузиазма, нацелен на великие свершения. Уходила в историю война, возрождались города, активно строились новые предприятия. Исчез страх перед сталинскими массовыми арестами. Неугомонный Хрущев много работал и заставлял других.
Обещал ввести сменяемость власти через каждые пять лет, называл ЦК КПСС домом престарелых. Грозился всех отправить на пенсию и набрать молодых. А члены ЦК КПСС вовсе не хотели покидать тёплые места и полное государственное обеспечение. 14 октября 1964 года Президиум и Центральный комитет проголосовали за то, чтобы удовлетворить «добровольное» желание Хрущёва уйти в отставку по причине «преклонного возраста и плохого состояния здоровья».
«Во главе страны встали трое — Леонид Ильич Брежнев, избранный первым секретарем ЦК, Алексей Николаевич Косыгин — председатель правительства и Николай Викторович Подгорный, который фактически занял ключевой пост второго секретаря ЦК, а через год стал председателем президиума Верховного Совета СССР.
Но и остальные члены президиума ЦК почувствовали себя увереннее, не то, что в хрущевские времена. Они получили возможность беспрепятственно выражать свое мнение. Брежнев никого не ограничивал и не прерывал. Даже сам установил такой порядок: все должны высказаться по каждому вопросу. И учитывал мнение коллег. Отдельно остановился на освещении работы руководителей страны в средствах массовой информации:»
Леонид Ильич с энтузиазмом взялся за руководство страной. Он искренне хотел улучшить жизнь советских людей. Но как, это был самый острый вопрос, на который ни он, ни другие высокие руководители не знали ответа.
«24 марта 1965 года открылся пленум ЦК «О неотложных мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства».
С докладом выступил Брежнев. Он привел цифры, свидетельствовавшие о полной неудаче его предшественников: в 1913 году в Российской империи на человека приходилось 540 килограммов зерна, полвека спустя — 573 килограмма. Иначе говоря, за полвека аграрное производство в России практически не выросло, хотя наука шагнула далеко вперед, и развитые страны не знали, куда девать излишки сельскохозяйственного производства.
— Мы оказались перед фактом, — говорил Брежнев, — что наши планы по подъему сельскохозяйственного производства остались невыполненными. Если до 1959 года происходил заметный подъем сельского хозяйства, то в последующий период оно, по существу, стало топтаться на месте…
Он жестко критиковал хрущевские методы руководства селом, говорил о необходимости дать хозяйствам самостоятельность, не командовать ими.
Леонид Ильич обещал выделить аграриям дополнительные ассигнования, установить твердый план хлебозаготовок, повысить закупочные цены на основные культуры. За сверхплановые закупки пшеницы и ржи ввели пятидесятипроцентную надбавку. Это несколько облегчило бедственное положение села. С колхозов и совхозов списали задолженности, колхозников перестали преследовать за приусадебные хозяйства — большое по тем временам дело. А вскоре колхозникам впервые за всю историю стали платить пенсии.
Мартовский пленум провозгласил, что ключ к решению проблем — это мелиорация, химизация и механизация. Принял огромную программу производства сельскохозяйственной техники, но до самого конца брежневского правления тракторов и комбайнов в стране все равно не хватало. Хотя выпускали машин больше, чем американцы. Техника ломалась и не использовалась из-за отсутствия запчастей.»
Наша страна выпускала в год больше зерноуборочных комбайнов, чем Америка и Европа вместе взятые. Но они были крайне низкого качества. Однако, заводчане, выпускавшие комбайны, были не виноваты. Они говорили, что металлурги отгружают низкокачественную сталь. Металлурги, в свою очередь, говорили, что они выпускают весь ассортимент стали в соответствии с планом, но высококачественную сталь сверх плана забирает оборонно-промышленный комплекс. Почему нет запасных частей к комбайнам? Потому, что заводы, выпускающие запчасти имели четкий план производства, рассчитанный на выпуск новых комбайнов. Могли ли другие заводы выпускать запчасти к комбайнам по разовым заявкам хозяйств? Конечно могли, но не имели права, т.к. подобная номенклатура не входила в их утверждённый производственный план. В итоге, колхозы приобретали большое количество комбайнов только для разборки их на запчасти. Я сам видел линейки полуразобранных комбайнов на колхозных хоздворах. И так было во всём машиностроении.
Понимания того, что нужно сделать, чтобы осовременить аграрную отрасль, не было. Члены высшего партийного руководства заявляли:
— Надо дать селу технику и деньги, и мы завалим страну продуктами.
С каждым годом сельскому хозяйству требовалось все больше денег. Председатель Госплана Николай Константинович Байбаков был одним из немногих, кто считал, что вкладывать деньги в сельское хозяйство неэффективно — один убыток. Уж лучше увеличивать нефтедобычу. На вырученные деньги что угодно можно купить, в том числе и зерно…»
Косыгин предложил провести экономическую реформу. Он говорил, что у людей нет заинтересованности в работе, необходимо дать больше самостоятельности предприятиям. Соответственно, возрастёт ответственность руководителей. Брежнев горячо поддержал Косыгина.
Однако, самостоятельность предприятий поставила под сомнение целесообразность существования различных главков и ведомств. А самое страшное, самостоятельность предприятий означала потерю власти партийных комитетов. Кто же будет отказываться от власти? Косыгинскую реформу всячески тормозили министерства и ведомства. Да и сам Алексей Николаевич недостаточно хорошо представлял себе модель эффективной экономики. Не только Косыгин, но и остальные руководители высшего звена вышли из сталинско-командной, забюрократизированной системы экономики. Других экономических методов они не знали.
«Иногда на заседания правительства приглашали директора Института мировой экономики и международных отношений академика Николая Николаевича Иноземцева — министрам полагалось прислушиваться к представителям науки.
Когда академик предупредил об опасности инфляции, Косыгин разозлился:
— О какой инфляции вы говорите? Инфляция — это когда цены растут, а у нас цены стабильные. Нет у нас инфляции
Иноземцев попытался объяснить главе правительства элементарную истину:
— Когда у населения есть деньги, а в магазинах нет товаров, потому что их раскупают моментально, это и есть признак инфляции. Денег больше, чем товаров.
Косыгин недовольно прервал академика:
— Хватит с нас ваших буржуазных штучек!
Потребность в реформировании экономики исчезла, когда начался экспорт нефти и газа и в страну потоком потекли нефтедоллары. Добыча нефти в Западной Сибири за десять лет, с 1970 по 1980 год, увеличилась в десять раз, добыча газа — в пятнадцать. Развитием нефтегазового промысла в Сибири страна обязана Косыгину. Под его руководством страна сконцентрировала силы на добыче и транспортировке энергоресурсов.
Появление нефтедолларов совпало с потерей Брежневым интереса к решению серьезных экономических проблем.»
Кроме того, события в Чехословакии сильно напугали руководство страны. Они не понимали, как может народ выражать недовольство партией рабочих и крестьян? Как можно требовать дать самостоятельность, убрав руководящую и направляющую роль этой партии?
«По словам Николая Иноземцева, Брежнев был настроен на серьезную реформаторскую деятельность в партии, но изменился после Пражской весны, испугался.
А раньше разговоры были такие:
— Николай, мы же с тобой фронтовики, неужели нам занимать мужества?
Это когда они вдвоем прогуливались на даче. И говорил, что многое надо менять. Потом как отрезало.
События в Чехословакии сыграли роковую роль.»
Леонид Ильич видел достижения социализма в гигантских стройках. БАМ, Атоммаш, Автоваз, гидроэлектростанции на Енисее, авиационно-промышленные гиганты. Да и самим министерствам было выгоднее осваивать новые капиталовложения, чем заниматься модернизацией существующих предприятий. Не смотря на многочисленные призывы пленумов и съездов партии о переводе экономики страны на интенсивный путь развития (повышения эффективности уже существующих мощностей), страна продолжала развиваться экстенсивно, когда закладывались всё новые и новые мощности. Объём незавершенного строительства принимал угрожающие размеры. Незавершенка отвлекала на себя значительные средства. При этом, существующие мощности оставались загруженными на 50-70 процентов. В начале 70-х годов мировая экономика переживала бум потребления. Люди, оправившись от войны, хотели жить комфортно и, по возможности, красиво. Появилось множество красивых товаров повседневного спроса. Уровень жизни советской страны начал стремительно отставать от уровня жизни в других странах.
Вопрос обсуждался на уровне ЦК КПСС, Косыгин предложил ряд предприятий, в том числе и оборонных, переориентировать на выпуск товаров широкого потребления. Но главный идеолог Суслов (о книге про него написано здесь, здесь и здесь) заявил, что советскому человеку чужд вещизм, что он вдохновлён победами социализма. На этом и закончили. Экономика находилась к тому времени уже в глубоком кризисе. Увеличивался список дефицитных товаров, в который прочно вошли продукты питания. Я хорошо помню пустые полки магазинов в середине 70-х. Товара нет, а народ в магазине толпится. А вдруг чего-нибудь выбросят. Спекуляция достигла невиданных размеров. Уже давно ходили в Москву и Ленинград колбасные поезда. Это когда жители окрестных областей ездили за продуктами. Моя мама ездила в Прибалтику за продуктами, покупала там продукты, в том числе, сделанные в нашем крае. Русских обзывали покупантами, нередко отбирали покупки. Мы должны были понимать, что Прибалтика – наша союзная витрина для западных стран. Как-то мы были в Белорусии и поразились обилию продуктов и товаров. Потом узнали, что Первый секретарь ЦК компартии Белоруссии Петр Миронович Машеров негласным распоряжением максимально уменьшил вывоз продукции и товаров из республики. То же сделал и руководитель Украины.
26 апреля 1976 года умер министр обороны СССР Андрей Антонович Гречко. Его место должен был занять либо начальник Генштаба Куликов Виктор Георгиевич, либо командующий войсками стран, участниц Варшавского договора Иван Игнатьевич Якубовский. Однако Брежнев выдвинул своего давнего друга, секретаря ЦК КПСС Дмитрия Федоровича Устинова. Устинова считают человеком, забившем последний гвоздь в гроб советской экономики. Он говорил, что каждый завод обязан иметь оборонный заказ.
Помню, у дедушки собрались гости, среди которых был главный инженер местного метизного заводика. Завод выпускал вёдра, лопаты, грабли, что-то для местных колхозов. Уж каким ветром занесло Устинова на этот завод, трудно сказать. Говорят, недалеко проходили учения Приволжского военного округа. Так вот, Устинов сразу задал вопрос руководству завода, что вы выпускаете в оборонном секторе продукции. Пожали плечами, мол, ничего. А в следующем квартале завод обязали делать какие-то детали для армейских понтонов. Вскоре в районе образовался дефицит ведер, лопат и т.д. Еще хорошо помню, как каждый вторник близ свалки приезжал армейский грузовик, вываливал платы с радиодеталями и их давили бульдозерами. Мы, радиолюбители, пытались, что-то взять, но солдаты нас отгоняли. Это были платы от оборудования, снятого с вооружения. Как нам потом объяснили, у завода был пятилетний план на эти изделия, рабочие должны были работать, давать план, получать зарплату. Много позже мы удивлялись, когда видели крейсера с нулевой боеспособностью. Тяжелый авианесущий крейсер «Киев» имел на борту 12 самолётов Як-38 вертикального взлёта и посадки. И всё бы ничего, но 90% топлива подобный самолёт сжигал при взлёте и посадке. В итоге, самолёт мог удалиться на расстоянии в 60 – 80 км (так летчики говорили, сам слышал). Тогда как американский самолёт мог выполнить задачу на удалении в полторы тысячи км и вернуться на свой авианосец. Но и это – не всё. Як-28 не мог себя поднять в жаркую, свыше 30 градусов, погоду. И таких кораблей было построено аж четыре. Косыгин несколько раз просил Брежнева повлиять на Устинова, умерить его оборонно-промышленные аппетиты. Но Леонид Ильич был уже слаб, потерял ко всему интерес. К том же он не выносил споров. Пообещав поговорить с Устиновым, Брежнев вскоре забыл об этой просьбе.
«По словам начальника Генерального штаба маршала Николая Васильевича Огаркова, Устинов и на посту министра обороны остался представителем военно-промышленного комплекса. Он заставлял промышленность создавать все новые виды вооружений, добился больших результатов в милитаризации экономики и загнал страну в бесконечную гонку вооружений.
Войска, чтобы использовать выделенные средства, заказывали в огромных количествах ненужную и устаревшую технику. Никто в министерстве не думал о том, что деньги нужно тратить на социальные нужды солдат и офицеров, улучшать их материальные и бытовые условия.
Владимир Николаевич Челомей и Михаил Кузьмич Янгель почти одновременно предложили свои межконтинентальные баллистические ракеты. У каждого из конструкторов были сторонники. Брежнев не знал, кому отдать предпочтение. Ему ближе были днепропетровцы. Янгеля Леонид Ильич отличал особо. Но Министерство обороны было на стороне Челомея.
Брежнев решил принять на вооружение обе ракеты. Это решение было губительно для экономики, но избавило его от неприятной необходимости с кем-то спорить и ссориться. При Брежневе создатели оружия ни в чем не знали отказа.
А повелось это еще со времен Сталина. Он предоставил им широкие полномочия:
— Вы будете иметь право привлекать к выполнению работ любые организации любых министерств и ведомств, обеспечивая эти работы материальными фондами и финансированием по мере необходимости без всяких ограничений.»
Еще одним невероятно тяжелым испытанием для экономики стал ввод войск в Афганистан.
«Советские войска ввели в Афганистан, когда Брежнев был уже сильно болен и оставался лишь номинальным главой государства. Если бы Леонид Ильич был в здравии, он, скорее всего, не позволил бы Андропову, Устинову и Громыко втянуть страну в афганскую авантюру.
Кровавая афганская кампания — на совести Андропова, Устинова и Громыко. За девять лет боевых действий советские войска потеряли около четырнадцати тысяч человек. Каждый год войны стоил нашей стране три миллиарда долларов.
Во второй половине 1970-х ухудшилось положение с продовольствием. В стране нарастало глухое раздражение, в первую очередь из-за отсутствия продуктов и элементарных товаров. Снижалось качество жизни. Во многих областях прошли настоящие забастовки, о которых говорилось только в закрытых партийных документах.
Купить почти ничего было невозможно. Всё стало дефицитом, и всё приходилось доставать через знакомых или переплачивая сверх меры. Дефицит уходил на черный рынок. Деньги сами по себе теряли смысл. Экономика возвращалась к средневековому прямому обмену товарами и услугами. Теневая экономика процветала. В крупных учреждениях кое-что распределяли через систему так называемых заказов. Некоторые продукты исчезли вовсе.»
При этом, не стоит забывать, что мы финансировали все компартии мира, кормили и снабжали пол-Африки, Азию и Кубу.
И всё же остается вопрос, можно ли было создать развитую экономику с достаточной социальной направленностью. Например, так, как это сделала Швеция, Финляндия. Конечно, можно, ибо экономика – очень гибкий инструмент. Надо было допустить частный капитал, особенно, в сельском хозяйстве. Отдать в частные руки торговлю, дать самостоятельность предприятиям. Резко сократить бюджетные расходы, особенно, на оборону и помощь братским странам. Эти рецепты не новы, они публиковались еще при жизни Брежнева, их, в своё время, применил Китай. После Брежнева в стране уже не было экономики, был экономический хаос. Но даже в этом случае можно было возродить экономику. Но вот вопрос: коммунистов куда деть? Куда девать Политбюро с решающим голосом Суслова, который не допускал даже миллиметрового отступления от ленинских принципов? Вот так и была убита экономика в золотое советское время. Уму не постижимо, во что превратили богатейшую страну с умнейшим и работящим народом. Эх, коммунисты!
Всего Вам самого доброго! Будьте счастливы! Вам понравилась статья? Поставьте, пожалуйста, 👍 и подписывайтесь на мой канал