Фото с этого сайта.
Начало здесь. Глава 1.
Вихрастый белобрысый задира Юра Александров до переезда в город с родителями жил в деревеньке. Как и многие ребята, летом ошивался то на скотном дворе, то на конюшне. С самого раннего детства мальчишка то и дело наблюдал первородные инстинкты животных.
Вдобавок к этому, слышал, как бывало перед сном кряхтит отец, и охает, спустя время, будто с облегчением. Видел, как первый на деревне тракторист Иван лапал кухарку во время посевной, зажав её в полевом стане у поленницы.
Пытался он разок потрогать выпирающие из блузки округлости крепкой девахи, разведёнки Натальи. Да получил такую оплеуху, что аж отлетел и приземлился на зад, украшенный заплатами. Это событие добавило его мечтам жару. Значит, точно в «этом» есть что-то запретно-сладкое, если даже белобрысая коротконогая Натаха блюдет своё тело.
Сначала Юре была безразлична новая соседка по парте. На уроках он по-прежнему сидел, глядя в окно, или выцарапывая на парте короткое, но многозначительное слово. Однако, присмотревшись к Лизе, он нашёл, что она вполне ничего.
Мальчик пошёл в школу поздно, в восемь лет, и в первом же классе был оставлен на второй год по причине неуспеваемости. Вдобавок к этому, по поведению в его дневнике частенько красовался, краснея, «неуд».
В день, когда их классная учительница заболела, вместо неё провести урок пришёл пожилой директор. Дети побаивались его, молчаливого, с кустистыми бровями, крупного и грузного. Юра, казалось, сидел, как всегда отрешённо. На самом деле он искоса посматривал на длинную шейку, поднимавшуюся из белого воротничка с оборочками, на туго сжатые коленки, видневшиеся из-под расходившихся складочек коричневой школьной формы. Он сам не знал, почему его ладони покрываются липкой влагой, и на верхней губе выступают едва заметные бисеринки пота. Кривые желтые зубы время от времени обнажались под нервно дёргающейся верхней губой, как у жеребца во время садки.
Он положил потную ладонь на девичью ногу выше колена, обтянутого коричневыми колготками. Лиза вздрогнула, хотела закричать, ударить его. В этот момент раздался оглушающий звонок, и девочка, похолодев от страха, медленно поднялась из-за парты.
- Лиза, я ещё не сказал, что урок окончен, - пробасил директор, извлекая звуки из огромной груди. – В это мгновение он увидел, что лицо и уши девочки стали пунцовыми. – Тебе что, плохо? – приподняв очки, сказал он.
- Плохо, - дрожащими губами прошептала Лиза.
- Урок окончен, дети, можете идти, отдыхать. Перемена десять минут, - голос директора облетел класс с бело-синими стенами. - Егорова, подойди ко мне.
Лиза шла между партами, и мир в её глазах покачивался.
- У тебя температура? – крупная ладонь легла на лоб девочки. – Странно, голова не горячая.
Лиза хотела сказать, но даже слов не могла подобрать. Этот день часто всплывал в её памяти, когда она чувствовала навязчивый, какой-то липкий интерес со стороны противоположного пола. Лиза спрашивала себя, почему она не смогла закричать? Наверное, такой же вопрос задавали себе тысячи других девочек, девушек и женщин. Многоликие дочери Евы, которые положили мерзкое чувство от первого насильного физического контакта в дальний ящик своей памяти, напрасно надеясь когда-нибудь забыть о нём.
После уроков они, как обычно, вдвоём с Эдиком возвращались из школы.
- Лиза, что-то случилось? Ты всё молчишь и молчишь. – мальчик озадаченно посмотрел на неё.
- Я не знаю, - Лиза шла, опустив голову и смотря под ноги.
- Не знаешь, что случилось? – не унимался Эдик.
- Не знаю, как сказать, - Лизе было плохо, так плохо, что она чувствовала тошноту.
- Как-нибудь скажи, - парень аккуратно переложил красный портфель в другую руку.
- Мне Юра руку на коленку положил. На уроке, - она шла, всё также смотря под ноги, и не видя ничего.
Эдик остановился.
- Как это?
- Вот так, взял и положил, - Лиза не решалась посмотреть на друга, будто была сама виновницей происшедшего.
- Почему ты промолчала? – спустя минутное молчание, спросил Эдик. - Я бы в школе с ним разобрался!
- Я не знаю, Эдичка. Не знаю, да и всё, - она протянула руку, - отдай мне мой портфель, и не провожай меня. Сама дойду.
Эдик и не подумал согласиться с ней.
- Вот ещё, не отдам я тебе портфель. И домой мы пойдём вместе, - решительность мальчика не оставляла Лизе шанса.
На следующее утро Эдик ждал подружку не на перекрёстке, как обычно, а на детской площадке около подъезда.
- Привет, - милая «р» его картавости сегодня была похожа на рычание, лицо было бледное, с выступившими тонкими венками на лбу. Он, по обыкновению, забрал портфель. – Ну что, пошли?
- Привет, - без обычной улыбки, произнесла Лиза, - пошли.
В класс первой вошла Лиза, за ней – Эдик, повесил на крючок сбоку парты Лизин портфель. Потом подошел к своей парте, и поставил портфель на её сиденье.
Ребята не сразу поняли, что за свалка около доски. Эдик в мгновение ока вытащил Юру из-за парты последнего ряда, за шиворот выволок его к свободному месту в классе перед доской, и принялся бить кулаками, куда придётся. Хулиган напрасно пытался высвободиться из-под сидевшего на нём Эдика, ослеплённого яростью. Его голова падала, ударяясь об узкие половицы крашеного пола, руки пытались оттолкнуть нападавшего. Но все его потуги были бессмысленны.
Прозвенел звонок, и тут же вошла молоденькая учительница в нарядном светлом платье и в туфлях на каблуках. Бросив журнал на первую парту среднего ряда, она, схватив под мышки Эдика, пыталась стащить его с окровавленной жертвы.
- Эдуард, прекрати, что ты делаешь! – её модные часики зацепились за карман пиджака Эдика и расцарапали нежную кожу, но она не почувствовала этого.
- Уберите этого пс_иха, он же ненормальный! – Юра поднялся, встав сначала на одно колено, затем на второе. Не глядя на Эдика, начал отряхивать синюю школьную форму. Поворачивая шею, поправил воротник с серой неотстирываемой полосой.
Александра Анатольевна отпустила Эдика, переложила журнал на учительский стол.
- Ребята, садитесь на свои места. Начинаем урок математики. Так, открываем учебник на странице…
- А чё, вы ничё не сделаете даже? Конечно, он же «хорошист», ему можно «двоечникам» морды пить, получается? – лицо Юры выглядело бугристым и неровным, медленно наливаясь знатными синяками.
Несмотря на молодость, преподавательница знала, что в определённых случаях инициатива точно должна принадлежать ей.
- Тебя, Александров, я не спрашивала. Будешь говорить, когда вызову к доске. – Пронзительные голубые глаза неотрывно смотрели на Юру, вызывая в нём неожиданное и неприятное беспокойство.
- Не надо к доске, - примирительно выставив перед собой открытые ладони, начал было Юра, но осёкся и приуныл.
После урока Александра Анатольевна позвала Эдика в коридор.
- Коренев, что случилось? Почему ты избил Юру?
- Я не могу Вам сказать, - парень смотрел в симпатичное лицо молодой учительницы, не отводя глаз.
- Ты понимаешь, что мой долг, как учителя, рассказать директору? Твоих родителей вызовут в школу. – Она видела, что аргументы не эффективны. – Да я по-человечески знать хочу, что такое сделал Александров, что ты, такой хороший мальчик, ответственный ученик, набросился с кулаками на последнего хулигана!
- Я не могу Вам сказать, - повторил Эдик, одёрнув пиджак, ему было неловко так разговаривать с учителем.
- Ну что же, надеюсь, у тебя был веский повод, чтобы так себя вести. Постарайся, пожалуйста, сегодня больше ни с кем не драться.
- Сегодня больше ни с кем, - утверждающе покачал головой парень.
- Иди, готовься к следующему уроку.
- Александра Анатольевна, можно спросить? Вернее, попросить? – Эдик оглянулся в сторону классной двери, будто ожидая увидеть что-то в ней. Или кого-то.
- Ну, попроси, - с интересом сказала учительница.
- Можно Лиза больше не будет сидеть на последней парте?
Александра Анатольевна сжала губы, и они сдвинулись чуть правее. Задумавшись, она всегда строила такую интересную гримаску.
- Ну что же, пересажу её на следующем уроке, - развернувшись, молодая женщина, быстро цокая каблуками, удалялась по коридору.
Педагогическая машина без сбоев выполняла свои функции. На пятницу назначили педсовет, на который вызвали родителей Эдика, и его тоже.
Суровый отец остался сидеть на табуретке в кухне после ужина, прошедшего в напряжённом молчании. Вторую поставил напротив себя, хлопнул по ней ладонью.
- Садись, Эдуард.
Обращение по полному имени не предвещало ничего хорошего, да парень ничего хорошего и не ждал. Он присел, сложив руки в замок.
- Ну, что скажешь? – отец хотел сначала узнать от сына, что же на самом деле произошло.
- Я в школе подрался, - Эдик не собирался ничего отрицать.
- Ты подрался или избил человека? – уточнил отец. – Мне звонили из школы, сказали, что ты избил какого-то Юру.
- Ну, не знаю, может и избил, - пожал плечами Эдик, и чуть опустил голову.
Ему было неприятно вспоминать о происшедшем. Он не раскаивался в том, что сделал. Парень чувствовал, что как будто сам замарался, стал таким же мерзким, как наглый Юрка.
- Этот мальчик не инвалид? У него две руки, две ноги, и со зрением порядок? – отец смотрел на сына с интересом.
Обычно уравновешенный, честный и справедливый мальчик защищал младших во дворе, помогал чинить колёса у сломанных машинок малышей и давал прокатиться сверстникам на своем велосипеде.
- Да, он мог дать мне сдачи. Только не сдал, почему-то.
- Так, это выяснили, - чуть расслабившись, сказал отец. – Теперь скажи мне, пожалуйста, сын, за что ты его так?
Эдик чувствовал спиной, что в кухню вошла мама. Но, встретив строгий взгляд отца, сопровождавшийся выразительным взглядом, тут же вышла вон.
- Я не могу тебе сказать. Правда. – Эдик не думал, каким будет наказание, что его ждёт. Он был уверен в своей правоте, и это придавало ему сил перед грозным отцом.
- Расскажи мне, сын, тогда нам обоим легче будет.
- Он не меня обидел. Я заступился за слабого. Вернее, за слабую. Поэтому не могу тебе рассказать, - мальчик с облегчением выдохнул.
- А если бы снова так получилось, ты бы не поменял своё решение? Снова бы так же поступил? – отец с трудом сдерживал горделивую улыбку.
- Да, папа, так же, - доверчиво глядя в лицо взрослого, ответил Эдик.
- Ладно, - примирительно сказал отец. – Не бойся ничего, всё будет хорошо. Только имей в виду на будущее. Сила не всегда в руках. Иногда слово сильнее бьёт человека, чем удар кулака. И последствия для тебя будут меньше. Понял меня, сын?
Педсовет прошёл не так, как рассчитывали учителя. Мальчик не раскаялся в своём поведении и даже не пообещал извиниться перед Юрой Александровым. Потому что его отец объявил, что взрослыми должны разговаривать со взрослыми.
- Вот моя характеристика с места работы, - подойдя к заседавшей с серьёзными лицами в блестящих очках, комиссии, сказал отец Эдика. – Бумага с машинописным текстом с синей печатью и размашистой подписью легла на застеленный бордовой тканью стол. – Вот характеристика моей жены, - сверху первого лёг второй лист.
С сыном я поговорил. Я его поступок поддерживаю.
Шепоток возмущения пополз с разных концов длиннющего стола и сомкнулся на директоре, сидевшем посередине.
Директор навалился пухлыми локтями на стол, демонстрируя неподобающее поведение.
- Ну что же, очень жаль, что мы не узнали настоящей причины поступка Вашего сына. Однако, я предупреждаю вас, что в случае повторения драки в школе ученика могут поставить на учёт в детскую комнату Милиции. И, как Вы сами понимаете, даже при такой хорошей успеваемости, как у Эдуарда, об успешном окончании школы не может быть и речи.
- Да, конечно, я понимаю. И Эдик тоже. – отец встал со своего стула. – Я могу идти? – спросил он директора.
- Да, конечно, идите, - Сказал Анатолий Филиппович, снимая очки с толстыми линзами, и укладывая их в надёжный футляр.
Громко хмыкнув, он положил листки с характеристиками в папку, лежащую перед ним, аккуратно закрыл её и неторопливо поднялся. Вслед за ним, отодвигая стулья, стали подниматься другие учителя.
Юрка, блеснув дома фингалами, цветущими во всё лицо, получил от бати хорошего ремня. Не за свой поступок, о котором он никому не рассказал. А за то, что позволил начистить себе ха_рю, как сказал ему батя.
Задира-одноклассник больше не беспокоил Лизу. Во время физкультуры он исподтишка поглядывал на неё. Чаще других мальчиков оказывался в коридоре, курсируя мимо девичьей раздевалки туда – обратно, пока не получал замечание от дежурной пары с красными повязками на рукавах.
Забегая вперёд, расскажу немного о Юриной судьбе. В старших классах его всё-таки поставили на учёт в детскую комнату Милиции. Девятилетку он заканчивал уже в колонии для несовершеннолетних. В его тю_ремной биографии фигурировали такие статьи, как раз_бой, огра_бление, причинение тяж_ких телес_ных по_вреждений, попытка из_насилования, а впоследствии уже и не попытка.
В душе Лизы осталась крохотная ржавая заноза, незаметная окружающими. Это был первый случай, когда Эдик вступился за Лизу, применив физическую силу. Ребята продолжали дружить до четвёртого класса, сохранив открытость и искренность, присущую их паре ещё с садичных времён.
Родители Эдика решили уехать из города по ряду семейных обстоятельств. Лиза ходила провожать своего друга на огромный и шумный железнодорожный вокзал. Мама парня, выросшего в худощавого подростка, положив руку на плечо сына, сказала ей:
- Не волнуйся, Лиза, он тебе будет обязательно писать, да ведь, Эдик?
Эдик молчал, глядя на Лизу и не различая мир вокруг, ставший единым серым безликим пятном.
«Глупые дети,» - скептически ухмыляясь, думала мама, уже пережившая и первую любовь, и первое разочарование, и даже чёртову дюжину лет в браке.
Дети в благополучных и неблагополучных семьях живут по-разному. Лиза с удовольствием занималась в музыкальной школе. Стремления к спорту у неё не было. Она жила, каждый день заглядывая в синий почтовый ящик в полутёмном подъезде, в ожидании заветного письма. Была любима родителями и расцветала, наполняясь и напитываясь этой любовью.
Её кровная по матери старшая сестра Зина жила, со страхом вглядываясь в глаза матери, и пытаясь определить алко_гольную «кондицию». Она учила уроки, вполуха прислушиваясь к звукам происходящего в квартире. Вот неповторимый звук открываемой пробки, и полилась вода на кухне, чтобы дочь не расслышала бульканье перемещающейся из бу_тылки в гранёный ста_кан «живой воды». Когда грязная, нечёсаная мать, свалившись безвольно на диван, засыпала, Зина выливала содержимое бу_тылки в раковину, добавив немного воды из-под крана. Это может показаться странным, но она неплохо закончила школу. Тройки были только по физике и химии. По литературе, истории и географии в аттестате красовались «пятёрки». Нужно было учиться дальше. Куда ещё могла пойти девочка из такой семьи, или, правильнее сказать, одинокая, без поддержки и семьи? Зина пошла в городской СПТУ, или, как тогда говорили, «Сопот».
Многие мальчишки и девчонки, приехавшие из соседних деревень и деревенек после восьмого класса, в городе пускались, что называется, во все тяжкие. Трудно представить, откуда молодёжь брала деньги, но вы_пить в общежитии всегда можно было найти. Девочки в боевой раскраске, с начёсами на головах и с лаком на ногтях дичайших расцветок, ку_рили в туалете учебного заведения, будто соревнуясь в конкурсе «Кто страшнее». Между затяжками, передавая си_гарету по кругу, лихо хвастались ночными приключениями, в лицах описывая страстные детали. «Сходка» продолжалась, пока «преподша» не врывалась в туалет, пытаясь определить по источнику серого дыма сегодняшнюю жертву наказания.
- Кто курил? - «Гадюка», как прозвали её с первого дня появления в СПТУ девчонки, переводила взгляд, полный нена_висти, с одной ученицы на другую.
Те дружно молчали, нагло переглядываясь. Одна теребила на шее крупную блестящую цепь, которая могла бы составить конкуренцию цепи противоскольжения автомобиля КАМАЗ. Другая теребила в ухе огромную дутую серьгу, которая могла бы сойти и за браслет.
- А вы что, прикурить хотели? – переминаясь с ноги на ногу, демонстрируя чёрные колготки в крупную сетку, сказала Лена, и стала шарить руками по многочисленным карманам коротенькой джинсовой юбки, будто в поисках зажигалки. – Ой, нету оказывается. Я же не курю, бросила сёдня. Совсем забыла. – Лена подмигнула стоявшим вокруг девчонкам глазом, подведённым до виска. – А Вы в мужской туалет сходите, думаю, там не откажут.
После этих слов в прокуренном женском туалете раздались истеричные звуки, то ли хохот, то ли всхлипывания.
Таким стало окружение Зины после окончания восьмилетней школы. В один унылый день, когда на её юной душе было пасмурно и казалось, что вся жизнь пройдёт в квартире с пья_ной опустившейся матерью, девушка взяла стоявшую на кухонном столе бутылку. Она, как обычно, намеревалась вылить половину прозрачного содержимого в раковину. Вдруг, задумавшись, она достала с верхней полки шкафчика второй стакан, и плес_нула в него из бутылки. С этого дня окончательно и бесповоротно изменилось будущее Зины, утонув на дне второго стакана, дежурившего возле кухонной раковины.
- Путеводитель по каналу здесь.
Уважаемые читатели и гости канала! Все текстовые материалы, размещённые на канале "Бронзовое кольцо" являются объектом aвторского правa.
Kопирование и распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет) запрещено. Tакже запрещено любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем, как и коммерческое использование.