Первые дни декабря. На улице уже несколько недель снег—белым покрывалом, мягкий, скрипучий под ногами. У нас во дворе, под елью, ещё стояла песочница, оставленная с осени: сын Саша любил строить из песка города, а потом накрывать их искусственным снегом из пенопласта. Казалось бы, такая мелочь, но она поднимала настроение каждый раз, когда я смотрела в окно.
В этот раз я не смотрела в окно. Телефон на кухонном столе тихо вибрировал: «Мама». Я посмотрела на экран и почувствовала, как неприятное предчувствие медленно поднимается внутри. Грудь сдавило, мысли путаются: что опять? Ответила не сразу—мне казалось, что я оттягиваю неизбежное. Ответила не сразу, потому что знала—будет не обычный разговор.
- Марина, ну что там? – голос мамы всегда начинался спокойно, но эта кажущаяся безмятежность быстро переходила в напор. – У нас с папой важное решение. Мы обсудили и решили: мы к вам переезжаем.
– Что? Как? Почему? – я не смогла сразу подобрать нужных слов. Ощущение, будто земля уходит из-под ног.
Мама, как всегда, не дала мне вставить и слова.
- Ну как почему? Вы неправильно живёте. Дом ваш… неуютный. Внуков надо воспитывать, а вы с Андреем… ну ты же сама понимаешь. Ты посмотри на то, как дом у вас захламлён. Ты когда последний раз делала генеральную уборку? А эти ужины… лапша на ужин? Это же несерьёзно.
Мои руки дрожали, и я почти выронила телефон. В детстве я всегда боялась её разочаровать. Сколько раз я слышала: «Тебе нужно стараться больше», «Ну что это за платье, Марина? Вот у Светки какое», «Муж у тебя… ну ладно, Андрей, конечно, тихий, но не мужик…»—только теперь она решила пойти дальше.
- Мама, это наш дом, – я вздохнула, чувствуя, как в груди нарастает ком обиды и напряжения. Слова звучали спокойно, но внутри разгорался пожар: страх, что меня опять не услышат, и решимость наконец-то сказать то, что долго копилось. – Мы с Андреем построили его сами. Нам уютно. И дети счастливы. Слова звучали спокойно, но где-то внутри разгоралась буря. – Мы с Андреем построили его сами. Нам уютно. И дети счастливы.
- Ты совсем не понимаешь. Мы… приезжаем через два дня, – отрезала она. И сбросила звонок.
Я долго смотрела на пустой экран телефона. Андрей зашёл в кухню и положил мне руку на плечо.
- Опять что-то важное? – он уже всё понял по моему лицу.
Я молча кивнула.
- Они хотят переехать. Навсегда. – Голос звучал, будто издалека. – Они считают, что мы живём неправильно. И что… они должны нас спасти.
- Что? Переехать? – Андрей выдохнул так, будто его только что толкнули в грудь. – Что значит… навсегда? Почему ты ничего не сказала раньше?
- Они только что сообщили. И даже не спрашивают. Андрей, я… – голос задрожал, как дрожат осенние листья на ветру. – Я не знаю, что делать. Если я скажу «нет», мама… мама никогда мне этого не простит. А если скажу «да», мы потеряем наш дом.
Через два дня они приехали. Большой фургон, полный коробок, чемоданов и ящиков, выглядел как символ необратимости их решения. Мама, уверенно ступившая на крыльцо в меховой шапке и с яркими губами, словно уже ощущала себя хозяйкой. Отец, чуть отставая, нес какую-то тяжёлую коробку с видом человека, чьё мнение давно никто не спрашивал. Я смотрела на них из окна, чувствуя, как воздух в груди сжимается. Саша, спрятавшийся за моей юбкой, крепче сжал мою руку, не отрывая взгляд от фургона. Мама—с ярко накрашенными губами и меховой шапкой. Отец—серьёзный, молчаливый, но явно уверенный в её правоте.
- Ну вот, теперь всё начнём по-новому! – провозгласила мама, заходя в дом. – Андрей, ну чего ты стоишь, помогай Виктору заносить вещи!
Я стояла, прижав к себе Сашу, который выглядел напуганным и молчаливым.
- Мама, давай… обсудим…– начала я.
- Что тут обсуждать, Марина? Мы все семья. А в семье… помогать надо. Всё. Завтра я начну генеральную уборку, а потом займусь детьми. У Саши воспитание, конечно, запущено.
Эти недели стали кошмаром. Мама постоянно вмешивалась во всё. Переставила мебель в гостиной, убрала мою любимую скатерть и поставила свои – «более подходящие» – подушки. Саша заметно хмурился каждый раз, когда видел, что его игрушки вдруг исчезают из гостиной, где он привык играть. Андрей пару раз пробовал мягко возразить, что ему неудобно сидеть на новом месте за обеденным столом, но его замечания утонули в маминых оправданиях. Я же молча наблюдала за всем, чувствуя, как каждая мелочь словно ускользает из моего дома. Виктор ходил по дому с молотком и каждый день предлагал «что-то подчинить». Андрей пытался оставаться спокойным, но я видела, как он сжимает зубы и уходит в гараж, чтобы не выдать раздражение.
Но кульминация наступила в канун Нового года.
На семейном ужине, когда на столе стояла запечённая утка, приготовленная Андреем, мама вдруг поднялась и заявила:
- Мы решили остаться здесь навсегда, – мама прищурилась, её взгляд был твёрдым, а голос слегка дрогнул. – Чтобы спасти семью. Это ведь ради вас.
В комнате повисла тишина. Я уставилась на тарелку, чувствуя, как всё внутри ломается. Я не выдержала.
- Мам, хватит! – мой голос дрожал. – Хватит! Ты всё время говоришь, что хочешь помочь, но ты… ты только делаешь хуже. Это наш дом. Наша жизнь. Ты не можешь просто взять и… отобрать её у нас!
Андрей поднялся, подошёл ко мне и положил руку на плечо.
- Мы благодарны за заботу, но это не ваша семья. Это наша. Пожалуйста, поезжайте домой.
Тишина продлилась несколько минут. Мама смотрела на меня, потом на Андрея, и вдруг её глаза наполнились слезами. Она ничего не сказала. Просто ушла в свою комнату.
Первого января родители уехали. Мы помогли им сложить вещи, и даже обнялись на прощание. Они не сказали больше ни слова о своём решении, но я чувствовала—что-то изменилось. Их напор превратился в тихую отстранённость.
На Старый Новый год мы пришли к ним в гости. Мама встретила нас пирогом с вишней и словами:
- Простите меня. Я… поняла, что слишком давила на вас.
Я стояла на пороге и чувствовала, как тепло её слов медленно растапливает лёд, который я выстраивала в себе последние недели. Это извинение значило больше, чем просто слова—оно было попыткой понять. Я посмотрела на Андрея, на Сашу, и вдруг поняла, что именно этого момента я ждала: не победы, а искренности. Моё сердце, словно уставший путник, нашло спокойствие в её словах. Вы моя семья. И я хочу, чтобы вы были счастливы.
Те слова стали началом нашего нового года. И, возможно, новой главы в нашей жизни.