— Мам, я у тебя перекантуюсь. Надолго.
Антонина вздрогнула, услышав голос Валеры, который стоял на пороге с рюкзаком через плечо. В его тоне слышалась привычная уверенность, сдобренная каплей раздражения, будто он делал ей одолжение.
— Что случилось? — спросила она, пряча тревогу за натянутой улыбкой.
— Да всё, — махнул он рукой и прошёл в коридор, сбрасывая ботинки. — Уволили меня. Кредиторы звонят с утра до ночи. На еду еле хватает. Так что поживу у тебя. Это же нормально, мам? Ты ведь понимаешь.
Антонина внимательно посмотрела на сына, но вместо слов лишь устало вздохнула. Как откажешь ребёнку? Даже если этому «ребёнку» тридцать пять, а он смотрит на тебя так, словно это ты должна за него всё решить.
— Располагайся, — пробормотала она. — На кухне суп, если голодный.
Валера не заставил себя упрашивать. Уже через час он устроился на диване с телевизором и бутылкой пива, а Антонина, стоя у окна, раздумывала, куда всё это приведёт.
Следующие дни напоминали Антонине старые времена, когда Валера был подростком. С той разницей, что теперь сын не просил карманных денег, а брал их как само собой разумеющееся.
— Мам, сгоняю на твоей машине в магазин, — заявил он утром, по пути заглядывая в холодильник. — Надо заправить. У тебя, кстати, наличка есть?
— Валера, а я на чём тогда в поликлинику поеду? — растерянно спросила она.
— Ну, я быстро! К обеду верну. Не переживай, — отмахнулся он и вышел, даже не выслушав её ответ.
Антонина не стала спорить. Машина ей действительно была нужна, но что такое пара часов, если сыну нужно?
Однако Валера вернулся лишь к вечеру и сразу же завёл разговор о деньгах.
— Мам, тут такая тема… Мне нужно закрыть кредит. Ещё чуть-чуть, и проценты нарастут как снежный ком. Ты не могла бы помочь? Тысяч пятнадцать, максимум двадцать, — сказал он, избегая её взгляда.
— Валера, да у меня самой только пенсия! — воскликнула она, потрясённая его просьбой.
— Мам, ну ты же понимаешь! — начал он, повышая голос. — Это же не для меня, а для нас. Если я не закрою долг, меня ещё больше зажмут. А ты хочешь, чтобы я по миру пошёл?
Он говорил напористо, быстро, как будто боялся, что она успеет задуматься. В конце концов, Антонина сдалась. Она дала деньги, чувствуя, как её внутренний протест тонет под тяжестью вины.
Так продолжалось несколько недель. Сначала небольшие суммы «на бензин», потом деньги на одежду, мелкие долги, а однажды он заявил:
— Мам, а тебе пенсия когда? У меня тут срочное дело, а карта моя пустая. Ты же потом всё равно сама ничего не покупаешь, правда?
Эти слова, словно молотком, ударили её по сердцу. «Я ничего не покупаю? Разве это правда? А даже если так, неужели я заслуживаю такого отношения?»
Скромное возражение Антонины о том, что ей нужно платить за коммуналку и покупать лекарства, Валера тут же отбросил:
— Ну, ты ведь как-нибудь выкрутишься. У тебя всегда получается! Ты у меня такая!
Казалось, сын и не замечал, как его просьбы становятся всё более наглыми. Он занимал весь диван, не предлагал помочь по дому и даже не утруждал себя словами благодарности.
В один из таких дней, сидя за чашкой чая с подругой Галиной, Антонина не выдержала и поделилась своими переживаниями.
— Тонь, я прямо сказать боюсь, но это уже не помощь, а эксплуатация, — строго заявила Галина, отставляя чашку. — Ты для него, как банкомат. Нажал кнопку — получил деньги. И никакой ответственности.
— Галя, ну что ты такое говоришь? Он ведь сын! Ему сейчас тяжело… — попыталась оправдаться Антонина.
— А тебе не тяжело? Пенсия у тебя какая? Десять тысяч? Двадцать? А ты ему только за последние недели сколько уже отдала?
Антонина смолкла. Она не считала. Да и какой в этом смысл? Галина вздохнула.
— Послушай, Тонь, ты его мать, но ты не обязана быть жертвой. Если ты сейчас не скажешь ему «нет», он никогда не возьмёт себя в руки. Это в твоих силах.
Антонина не ответила, но слова подруги засели в её голове. Весь вечер она пыталась найти оправдания поступкам сына, но что-то в её сердце уже поменялось.
На следующий день Валера, как ни в чём не бывало, снова заявил:
— Мам, слушай, у меня тут с пацанами встреча, надо срочно немного денег. Ну, пару тысяч всего. У тебя же на карточке есть?
Антонина положила тряпку, которой вытирала стол, и обернулась к сыну.
— Валера, а ты сам не пробовал как-то эти вопросы решать? — спросила она.
Он нахмурился, будто не понял вопроса.
— Ну, мам, ты сейчас опять начнёшь. Я же сказал — это временно. Ты что, не можешь помочь? Ты же мать!
Слово «мать» прозвучало, как укор. Антонина почувствовала, как её охватывает возмущение. Она вспомнила всё: как работала без выходных, чтобы оплатить ему учёбу, как поддерживала его во время развода, как ни разу за всё это время не пожаловалась.
И вдруг всё это показалось ей недостаточным в его глазах.
— Знаешь, Валера, я больше не могу, — твёрдо произнесла она, ощущая, как впервые за много лет страх отступает. — Ты взрослый человек, а не ребёнок. И если ты сам не начнёшь решать свои проблемы, я не стану делать это за тебя.
— Мам, ты серьёзно? — Валера удивлённо посмотрел на неё. — А как же я?
Антонина встретила его взгляд, полный обиды и недоумения, и поняла: именно сейчас настал момент, когда она должна остановиться.
— Да, Валера, серьёзно, — ответила она, чувствуя, как её голос обретает твёрдость. — Ты не ребёнок. Ты мужчина. И пора тебе самому научиться быть ответственным за свою жизнь.
Валера встал, глядя на неё с видом человека, которому только что нанесли предательство.
— Ну и прекрасно! — бросил он, поднимая рюкзак с пола. — Знал бы, что ты так можешь, даже не приехал бы.
Он направился к двери, а Антонина осталась стоять в кухне. Руки её дрожали, но в душе поселилось странное чувство облегчения. Она впервые за долгое время поставила себя на первое место.
Она понимала: этот разговор станет началом чего-то нового.
После ухода Валеры в доме стало тихо. С одной стороны, Антонина почувствовала облегчение — её деньги больше не исчезали так быстро, как вода сквозь пальцы. С другой — пустота в квартире давила.
Она продолжала жить, как привыкла: утром зарядка, чашка кофе, поход в магазин. Вечерами она смотрела старые фильмы или вязала. Но мысли о сыне не покидали её. «Что с ним теперь? Нашёл ли работу? Ест ли нормально?»
Валера не звонил. Это обижало и в то же время наполняло странной гордостью. Возможно, он наконец-то решил взяться за ум.
— Ну что, как твой Валера? — спросила Галина, зашедшая на чай.
Антонина пожала плечами.
— Не знаю. Не звонит. Может, обиделся.
— И хорошо! Значит, у него шевеление началось, — заметила подруга. — У меня племянник так же был. Пока я его не выставила, сидел на шее. А теперь вон, свой бизнес завёл.
— Но ведь это мой сын, Галя, — вздохнула Антонина. — Как не переживать?
— Ты не переживай. Ты о себе думай. Когда он увидит, что ты не бежишь спасать его по первому зову, он сам поймёт, что пора взрослеть, — наставительно сказала Галина.
Антонина кивнула, но её сердце всё равно щемило.
Прошла неделя, потом другая. В один из вечеров раздался звонок телефона. Антонина схватила трубку, надеясь услышать голос сына, но это оказалась Оксана, её соседка.
— Антонина Ивановна, а я тут вашего Валеру видела, — сообщила она.
— Где? — встрепенулась Антонина.
— В торговом центре на складе. Работает, коробки таскает. Я ещё удивилась, он ведь такой с виду важный всегда был. А тут — работа вроде простая.
Антонина почувствовала, как слёзы подступают к глазам.
— Спасибо, Оксаночка, что сказала, — еле выговорила она.
Положив трубку, она долго сидела в тишине. Значит, Валера всё же нашёл работу. Пусть не ту, о которой мечтал, но он пытался.
Ещё через неделю вечером кто-то позвонил в дверь. На пороге стоял Валера. В руках — коробка конфет, а на лице неловкая улыбка.
— Мам, можно зайти?
— Конечно, — ответила Антонина, пропуская сына в дом.
Он сел за стол, долго молчал, переминаясь с ноги на ногу. Наконец, вздохнул и сказал:
— Прости меня. Ты была права. Я только сейчас понял, как трудно всё это. Я нашёл работу. Пока грузчиком, но, может, поднимусь. Ты же знаешь меня.
Антонина смотрела на него и едва сдерживала слёзы.
— Главное, что ты стараешься, — тихо ответила она.
Валера поднял на неё глаза, полные искреннего раскаяния.
— Мам, спасибо, что дала мне этот урок. Я, наверное, иначе бы не понял.
Антонина улыбнулась. Впервые за долгое время она почувствовала, что поступила правильно.
Валера сидел за столом, нервно теребя край своей рубашки. Он явно не знал, как начать разговор, а Антонина молча смотрела на него, пытаясь угадать, что он скажет.
— Мам, я всё это время думал... — начал он, но тут же замолчал.
— О чём? — мягко спросила она, пытаясь подбодрить его.
— О том, что ты была права, — выпалил он, глядя куда-то в сторону. — Я привык, что ты всегда решаешь за меня. Что бы ни случилось, мама спасёт. А тут вдруг... — он замолчал, глотая ком в горле.
— Тут вдруг я сказала "нет"? — подсказала Антонина, чувствуя, как в груди растёт тяжесть.
— Да, — Валера кивнул. — Я сначала злился. Думал: «Как она могла? Это же я, её сын». А потом, когда оказался один и понял, что никто не придёт меня вытаскивать, пришлось шевелиться.
Антонина смотрела на сына, и сердце её щемило. Она видела перед собой не обиженного мальчишку, а взрослого мужчину, который наконец-то осознал свою ответственность.
— Это было тяжело, — продолжил он. — Искать работу, таскать коробки. Я думал: «Вот, мама просто бросила меня». А потом вспомнил твои слова. Про то, что я взрослый. Про то, что мужчина сам должен справляться.
Валера замолчал, потирая ладони.
— И я понял, что ты сделала это не из-за злости. А потому что любишь меня.
Антонина почувствовала, как слёзы подступают к глазам. Она быстро отвернулась, чтобы сын не увидел её слабости.
— Ты ведь справился, Валера, — тихо сказала она, глядя на старую семейную фотографию, стоящую на полке. — Ты сильный. Я всегда это знала.
Он посмотрел на неё и впервые за много лет улыбнулся.
— Мам, спасибо тебе за это. Правда. Я теперь знаю, что значит быть мужчиной.
Антонина кивнула, чувствуя, как в её сердце распускается тепло. Этот момент был для неё дороже всех жертв, которые она принесла ради сына. Она понимала, что теперь он действительно готов жить своей жизнью.
После разговора напряжение в доме словно рассеялось. Антонина предложила сыну остаться на ужин, а Валера, неожиданно для неё, согласился помочь приготовить еду.
— Мам, давай я картошку почищу, а ты за суп возьмёшься, — предложил он, закатывая рукава.
Антонина улыбнулась. Она не помнила, чтобы он хоть раз за всё это время добровольно предлагал свою помощь. "Похоже, что-то действительно поменялось," — подумала она.
Во время ужина Валера рассказывал о своей работе на складе.
— Конечно, тяжело, — признался он. — Но знаешь, я понял, что надо начинать с малого. Я тут подумал, может, с начальником поговорить. Вдруг удастся перейти в офис. Мне ведь всегда неплохо удавались организационные вопросы.
Антонина одобрительно кивнула.
— Хорошая идея. Главное — не бойся. Проси. Ты ведь работаешь, стараешься. Это должны ценить.
Валера улыбнулся, словно мальчишка, который получил похвалу за пятёрку в школе.
После ужина он убрал за собой тарелку и даже помыл посуду. Антонина смотрела на него и едва сдерживала улыбку.
— Мам, я зайду к тебе в выходные, если не против, — сказал он, собираясь уходить. — Помогу в саду или с чем-нибудь ещё.
— Конечно, заходи, — ответила она, чувствуя тепло на душе.
Когда дверь за ним закрылась, Антонина осталась сидеть за столом, задумчиво глядя на его пустую чашку.
Она понимала, что её сын начал меняться. Возможно, он ещё оступится. Возможно, снова придёт за помощью. Но теперь это будет не бегство от трудностей, а просьба человека, который готов брать ответственность за свою жизнь.
И это было самое главное.
Прошло несколько месяцев. Жизнь Антонины постепенно вернулась в привычное русло. Она занималась огородом, читала книги и иногда встречалась с Галиной на чай. Валера навещал её раз в неделю, как и обещал, всегда приезжал с полными сумками продуктов или помогал по хозяйству.
— Мам, а я тебе шторы новые заказал, — как-то сказал он, вытирая руки после работы в саду. — Твои уже совсем выцвели.
Антонина улыбнулась.
— Да зачем мне шторы? Я и этими довольна.
— Ну как зачем? Хочется, чтобы у тебя всё красиво было, — не унимался он.
Этот новый Валера радовал её. Он стал внимательным, заботливым, научился слышать её, а не только требовать.
Однажды вечером он приехал с радостной новостью.
— Мам, меня повысили! — сказал он, входя в дом с коробкой торта. — Теперь я буду работать в офисе.
Антонина всплеснула руками.
— Валера, я так горжусь тобой! — воскликнула она.
— Спасибо, мам, — ответил он, потупив взгляд. — Это ведь благодаря тебе. Если бы ты тогда не остановила меня… Если бы не дала мне этот пинок, я бы и дальше сидел у тебя на шее.
Антонина не знала, что сказать. Слёзы радости застилали глаза.
— Главное, что ты понял, как важно быть самостоятельным, — сказала она, крепко обняв сына.
Позже, когда Валера уехал, она сидела у окна с чашкой чая, думая о том, как много они пережили за это время. Её решение тогда далось ей нелегко, но оно изменило всё.
Она научилась говорить "нет", сохраняя любовь. А он, благодаря этому, стал сильнее и взрослее.
Теперь Антонина была спокойна за своего сына. Он нашёл себя, а она — уверенность, что поступила правильно.