Алёнка вышла на улицу. Тянуло холодом от ещё не нагретой земли, вечерний воздух был свеж и прозрачен. Щебетали птицы. От пруда доносились гортанные крики синих лягушек. Они всё-таки не испугались барахтающейся Алёнки, не покинули пруд. Пахло весной: набухшими почками, берёзовым соком, влажной землёй. Баня представляла собой сруб, вросший в землю. Тяжёлая скрипучая дверь открывала проём, через который даже Алёнка не могла пройти, не задев потолка. А уж маме и вовсе пришлось согнуться в три погибели, чтобы протиснуться внутрь. Тусклая лампочка едва освещала предбанник. На стене висел ряд вешалок. Слева – огромная полка, заваленная обмылками, пачками стирального порошка и пустыми флаконами из-под шампуня. С противоположной стороны виднелась лавочка для отдыха и переодевания. В предбаннике оказалось довольно жарко. Мама Аня тут же нырнула в баню, вернувшись с тазиком горячей воды. Окатив лавку, принялась тереть её белой тряпкой с какой то вонючей добавкой. Алёнке стало душно, но прерывать мать она не посмела – всё-таки гигиена. Мало ли какие крысы тут бегали. Этой гигиеной она мучила Алёнку постоянно. Нельзя есть немытыми руками. Нельзя подбирать что-то с пола. Если подобрала – вымой с мылом три раза. Всё должно быть вымыто, продезинфицировано. Кошмар. Вскоре Алёнке было разрешено раздеться. С некоторым страхом она открыла вторую скрипучую дверь, нырнув в жаркое нутро самой бани. Тут было гораздо интереснее. Потолок в банке казался ещё более низким, чем в предбаннике. Небольшая кирпичная печь с вмурованным котлом, источавшим пар. Железный бак с маленькой дверцей. Чёрные стены, чёрные лавки, на которых парились прежние жильцы. Тазики, вёдра, баки. Крохотное оконце, завешенное грязной занавеской. От жары Алёнке сразу стало плохо. Она попросилась в предбанник, сказав, что и там ей хватит тепла, чтобы выгнать из те.ла ледяной холод прудовой воды. Мама не возражала.
В предбаннике тоже имелось оконце. На нём билась о стекло бабочка – крапивница. «Бедненькая» - сказала Алёнка и попыталась поймать насекомое. Бабочка сопротивлялась, не желая давать себя в обиду. «Глупенькая, я ж тебя спасаю», - ласково сказала Алёнка, протягивая к ней влажные от пота ладошки. Она знала: нельзя хватать бабочку за крылышки. От этого осыпятся чешуйки, и она не сможет летать. Кое-как девочке всё же удалось заключить насекомое в ладошки. Открыв дверь, Алёнка выкинула крапивницу в темноту ночи.
- Алёнка! Ты зачем открыла дверь? Простудишься, - раздался голос матери.
- Мама, тут бабочка. Я её выпустила.
- Молодец. Только закрой дверь, а то она опять влетит. Бабочки же летят на свет.
Тяжелая дверь закрылась не сразу. Алёнке пришлось поднатужиться, чтобы вернуть её на прежнее место. Бабочка спасена, оконце пустое. Хотя, нет. Со стороны улицы кто-то бился в стекло. Тихонько. Словно постукивал кончиками пальцев. Девочка попыталась разглядеть, но ничего не увидела сквозь мутное окно. Возможно, ей это показалось, пожав плечиками, подумала она. Вскоре появилась мама – разгорячённая, красная от жара.
- Доча, справишься без меня? – спросила она с явной надеждой. Устала. Конечно, целый день заниматься генеральной уборкой.
- Конечно, мама. Я же большая, - заверила Алёнка маму. Что тут сложного – помыться.
- Горячая вода в котле, холодная – в вёдрах. В тазике разведёшь. Сначала ковшик горячей, потом разводишь холодной, чтобы было не горячо. Мыло и шампунь на полке. Мочалка синяя – там же. На камни воду не плещи, а то обожжёшься паром. И на себя не лей, не потрогав. Папин друг так на себя ковш кипятка вылил.
«Конечно, конечно. Я же совсем маленькая девочка» - думала Алёнка, вспоминая баню у маминых родственников. Тогда двоюродные сёстры её напарили так, что она покрылась красными пятнами. Мама Аня только тяжко вздохнула тогда. Не отругала глупых девчонок. Она всегда для всех хотела быть хорошей, даже в ущерб себе. Лишь бы люди плохо не сказали. Пользоваться баней Алёнка умела. Дождавшись, когда мама Аня покинет предбанник, Алёнка, зажмурив глаза, вошла в жаркое нутро. Жар не уменьшился, а стал сильнее. В воздухе чувствовалась тяжёлая влага. Налив тазик воды, девочка приступила к мытью головы. Смазав волосы шампунем, Алёнка долго и старательно промывала их в тазике. Потом навела чистой воды. Вновь почудилось, что в оконце стукнули, теперь уже в банное. Она быстро умыла лицо от пены и посмотрела в ту сторону - никого. Только ветви яблони царапают по стеклу. Закончив с головой, Алёнка вдруг обнаружила, что в бане она не одна. Большая серая жаба появилась из-под сгнившего пола.
- Привет! – радостно поприветствовала её Алёнка. Жаба не ответила. Она равнодушно смотрела на девочку золотистыми глазами, натужно дыша. Несмотря на свои бородавки, животное не вызывало у девчушки никакого от.вра.ще.ния – наоборот, вызывало симпатию.
- Ты здесь живёшь? – спросила Аленка, пытаясь дотянуться рукой до земноводного. Внизу, около самого пола было прохладно. Алёнка только сейчас поняла, что её ножки озябли. Жаба не приняла дружественный жест девочки. Развернувшись, она исчезла в той же щели, откуда и появилась. Алёнка ощутила дурноту от жары и, поскорее завершив мытьё, побежала домой.
Наступило лето. Алёнка окончательно перешла в третий класс. Мама и папа накопали грядок, установили теплицу в неинтересной части участка. Там же, где был пруд, они ничего не посадили. Кое-что вырубили, конечно, оставив нетронутыми яблони и большую часть вишен. Молодая зелень свежей травы быстро заполнила всё пространство от пруда до забора. Лягушки, наметав икры, исчезли. Шарики из множества икринок напоминали мерзкий студень-холодец, который вывалила в пруд, тайком от родителей, какая-то девочка, не желая есть эту гадость. Это продолжалось недолго – из икринок появились головастики. Их полчища осаждали мелководье обмелевшего пруда. Алёнка по-прежнему была лишена возможности посещать пруд в одиночку. С самого утра она ныла, умоляя кого-нибудь из родителей составить ей компанию. Мама взяла отпуск, папа же работал, приезжая только на выходные. Когда головастики стали маленькими лягушатами, появилась новая напасть – трава. Поначалу низкорослая, она с каждым днём набирала силу, вытесняя всё живое. Особенно много было травы среди яблонь.
«Кромешный сад» - говорила мама Аня, заводя газонокосилку. Управляться с ним её научил папа Витя. Мощная машина жужжа и грохоча срезала зелёные стебли, превращая их в приятно пахнущее сено. Но трава не думала сдаваться. Уже через несколько дней она вырастала вновь. Среди яблонь, у забора, на дорожках. Мама каждый день жужжала по утрам, не давая Алёнке увидеть самые сладкие сны. Сено сушили, сгребали в кучи, убирали под навес. Для чего? Ни коровы, ни даже козы у них не было. «Пригодится» - говорила мама, засыпая им кусты клубники, смородины, крыжовника.
У Алёнки появилась подруга Ира. Она жила в самом конце посёлка, но прибегала каждое утро, будя своими криками девочку. Ира тоже перешла в третий класс, но была выше Алёнки на целую голову. Короткая стрижка, футболка, шортики. Курносый в веснушках нос. Подвижная, энергичная, не терпящая сидение на месте. С ней вмиг решилась проблема посещения пруда. Мама с лёгкостью разрешила. Пруд уже изрядно обмелел, стал неинтересным. По тёмной глади воды бегали водомерки, кружились вертячки. Над водой летали разных размеров стрекозы, изредка зависая в полёте над водой и головами девочек. С Ирой Алёнка познала мир и за пределами участка. Что и говорить, родители, после того купания в пруду, напрочь запретили девочке совать нос на улицу. Там дорога, по которой гоняют пь.я.ные мотоциклисты и трактористы на своей технике. Там лес, в котором обязательно заблудишься, если зайдешь туда. Там собаки, бегающие без привязи и без хозяев. Сплошные оп.ас.нос.ти. Там речка с крутыми, изрытыми ондатрами берегами. Ступишь – и провалишься, упадёшь в воду, а спасать будет некому. Несколько раз Алёнка ходила в лес с мамой – и всё. Правда, на речке бывала почти каждый день, но всякий раз приходилось ждать, пока мама управится с делами. И купаться - когда нельзя «глубоко заходить». Даже по гр.уд.ь нельзя. И влево нельзя – туда, где в зыбком иле росли жёлтые кубышки и самые настоящие белые кувшинки. Там ил – за.со.сёт, как в трясину. Широкий омут с полоской жёлтого песка всегда был полон купающихся. Женщины с маленькими детьми, шумные ватаги подростков, взрослые – все шли на реку. Омут был, конечно, глубокий, но настоящая глубина была почти у противоположного берега. Даже мама туда никогда не заплывала, да и плавала она редко. Всё больше лежала на берегу, пристально наблюдая за дочкой.
С Ирой всё стало просто, удивительно просто. Вдвоём с ней, без мамы, они бежали на речку. Бежали не раз в день, а когда захочется. Алёнка училась плавать, свободно заходя в воду по самую шейку. Молотила руками по воде, с завистью глядя на подругу уже освоившую стиль «по-собачьи».
- Алёнка, смелее! Греби руками, ногами не забывай! – кричала Ира, заплывая на самую глубину.
- Я гребу! – кричала Алёнка, су.до.рож.но хватая ртом воздух, пополам с водяными брызгами.
И с кувшинкам они тоже познакомились. Для этого требовалось зайти по колено в воду и двигаться влево, вдоль берега. Твёрдое дно вдруг резко стало илистым. Ноги противно вязли. Воды всего по пояс, а ноги в ил проваливались почти по колено.
- В этом месте течения нет - вот и ил, - пояснила Ира.
Широкие листья лежали на воде, как надувные матрацы. Алёна сорвала жёлтый цветок. Под слоем лепестков она обнаружила кувшинчик.
- Ира, смотри, какая красота тут! – воскликнула Алёнка.
- Это кубышка, - без интереса ответила Ира.
Похоже для подруги все эти прелести уже давно были знакомы и изучены, а потому никакого интереса не представляли. У Алёнки же возникло жгучее желание узнать, что у этого кувшинчика внутри.
- Кувшинчик как настоящий!
Зелёная штуковина, спрятавшаяся в центре цветка оказалась твёрдой, но помогла коряга, так кстати оказавшаяся рядом. Кувшинчик раскололся, показав белую мякоть с недозрелыми семенами. Срывать белоснежный цветок кувшинки Алёнка не стала.
Вернувшись на берег, девочки увидели себя и захохотали: вся кожа ниже пояса была почти чёрной от въевшегося ила, словно девочки пролезли через печную трубу. Полоскание в воде дало свой результат, но чернота всё равно осталась.
- Эх, где бы мыло взять? – произнесла Алёнка.
- А ты песком попробуй, - посоветовала подруга, набирая его в горсть.
От песка кожа стала красной.
«Да, и по.фи.г» - подумала Алёнка, - «Дома отмоюсь».
Потом они ходили на рыбалку, но ничего не поймали. Это не расстроило девочек, потому что они разожгли самый настоящий костёр, и вскипятили воду в самом настоящем котелке, который принесла Ира. Она же принесла и удочку, и пакет с солью, луком, картошкой и ложками. Девочки планировали сварить самую настоящую уху – Ира клялась, что умеет это делать, но, без рыбы ничего не вышло, зато вид кипящей воды вызвал у подружек такой восторг, что и уха не потребовалась. Над котелком поднимался пар, смешиваясь с горьковатым дымком прогорающего костра.
Придя домой, Алёнка наткнулась на осуждающий взгляд матери. Взгляд, прожигающий насквозь, от которого хотелось сжаться в маленький комочек.
- Ну, и где ты была? – холодно спросила мама.
- На речке. С Ирой.
- Тогда почему от тебя пахнет дымом?
Конечно, про рыбалку Алёнка не сказала. Рыбачить на купальном омуте – бессмысленное дело, но только он, по мнению мамы Ани, был единственным безопасным местом на реке. В других местах была высокая трава со змеями, ямы, вырытые ондатрами, капканы, поставленные на ондатр. Фантазия у мамы была богатая, поэтому Алёнка просто сказала, что пошла на реку. Правда, в джинсах и сапожках, но это можно списать на то, что… Ну, напялила, что попалось под руку.
- Парни там костёр жгли, - соврала Алёнка, густо покраснев.
- Парни?! – всплеснула руками мать.
- Мальчишки. Только они уже ушли, а мы с Ирой ещё дров подбросили. Из реки же выходить холодно. Чтоб погреться.
Этот аргумент подействовал. Действительно, вода в речке оставалась прохладной даже в июльскую жару. К тому же ребятня, никогда не знающая меры, всегда выходила на берег, стуча зу.ба.ми.
Взгляд матери потеплел.
- Смотри, не путайся там ни с какими компаниями. Маленькая ещё.
- Так я же с Ирой.
- Даже с Ирой.
Мама Аня почему-то сразу прониклась доверием к новой Алёнкиной подружке, словно она не была такой же третьеклассницей, а, как минимум, взрослой женщиной, лет аж двадцати, как Алёнкина учительница.
- Костёр-то хоть залили? - как бы между делом спросила мама.
- Конечно. Ира и залила.
Алёнка снова покраснела: завтра мама может пойти на речку и не обнаружить никакого кострища. Конечно, старое кострище там было, только вот полное ок.ур.ков и фантиков. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы раскрыть обман.
- Мы его ещё и тиной закидали, - пробормотала Алёнка – так, на всякий случай. Тина на берегу была - кто-то чистил купальню. Оставалось надеяться, что мама не начнёт поиски доказательств. Но на душе всё равно было г.ад.ко.
(продолжение следует)