И я особенно подозрительно, особенно недоверчиво отношусь к русскому человеку у власти, — недавний раб, он становится самым разнузданным деспотом, как только приобретает возможность быть владыкой ближнего своего. (М. Горький)
Глава 1, Глава 2, Глава 3, Глава 4, Глава 5, Глава 6, Глава 7
Глава 8
Он пришёл неожиданно, застав Марину врасплох. Вместе с ним в дом вошли аромат дорогого парфюма и уверенность человека, не привыкшего к отказам.
— Здравствуйте. Мурзина Марина, я правильно понял? — бодрым голосом начал Андрей Эдуардович. — Позвольте присесть.
Не дожидаясь ответа, мужчина сел на табуретку, печально крякнувшую под его чиновничьим весом.
— Здравствуйте, — Марина попыталась развязать тесёмки фартука, но пальцы не слушались.
— Вот, значит, где живёт пострадавший, — мужчина осмотрел углы, покачал головой, поджав пухлые губы. — Скромненько, но чувствуется порядок и любовь во всём. Не то что у нас, Марина.
Марина не понимала: «Он что, к ней на жизнь жаловаться явился?»
— Мы ведь сюда недавно переехали. Думали, на природе жизнь лучше пойдёт, Антошку чаще видеть будем, да и воздух ему на пользу. А на деле всё не так вышло, — он смотрел на неё, ожидая сочувствия. — Жене тут скучно, истерит через день. Антон от нас отдаляется, у него свои интересы. Я ему спортзал оборудовал в подвале, тренажёры современные установил, а он туда и не заглянул. Как быть, ума не приложу, — Шишкарёв-старший вздохнул, надув нескромных размеров живот.
— А вы на рыбалку с ним сходите, — пролепетала Марина, покраснев.
— Чего? Какую рыбалку, Мариночка? Я же тружусь как пчела, такой дом содержать да запросы семейки моей удовлетворить не так-то просто! Они, видите ли, привыкли к красивой жизни, а откуда деньги на неё берутся, их мало интересует.
— Совместные занятия сближают.
— Да ну, всё это блажь. Психологией увлекаетесь?
— Нет, — она поправила выбившуюся прядь.
— Вот и я думаю: раз нет, то и не надо. Вырастет — оценит, что отец для него сделал. Поймёт, какой старт я ему обеспечил, благодарить будет.
— А если не оценит?
— Хм, — Шишкарёв насупился. — Пусть попробует не оценить!
Марина молчала. Разговор зашёл в тупик. Предлагать гостю чай — язык не поворачивался: стыдно было и травяной заварки, и разнокалиберной посуды, да и не располагала обстановка к чаепитию. Марина впервые почувствовала себя гостьей в своём доме. Мужчина хлопнул себя по коленям и возобновил беседу:
— Мариночка, я ведь вот зачем пришёл. Антошка мой сильно виноват перед вами. Наверное, вам, как матери, больно вспоминать тот ужас. Но поверьте: мы, я… Мы страдаем не меньше вашего. Да! Как в деревню переехали, его как подменили: связался с местными, материться начал, наверное, и покуривает тайком. Контингент здесь такой. Вы же понимаете, о чём я: вы из города приехали, я вижу, что вы совсем другой человек. Вы интеллигентная, это сразу заметно.
— Нет, я не понимаю. Мой сын учится в той же школе, но курить не начал, и бранных слов я от него не слышала. При чём здесь контингент?
— Мариша, да вы, наверняка, просто ничего не знаете. Какой менталитет у крестьянина, сами подумайте. А ведь наши дети с ними общаются!
— А дело не в менталитете, дело в воспитании, уважении, в…
— Ох, опять вас понесло, Мариша, оставим этот спор, — уверенным тоном перебил её гость. — Я хочу попросить у вас прощения. Да, прощения! За охламона своего: за то, что недоглядели за ним, позволили связаться со всякими — и вот к чему это привело. Вы уж просите его. Уверен, не со зла он. Он же в принципе пацан не злой, так, вспыльчивый малость. Но кто ж молодым и горячим не был?
Марина молчала, ей стало так нестерпимо неуютно, что только огромным усилием воли она заставила себя стоять на прежнем месте. Захотелось схватить тряпку и выгнать незваного гостя из дома, как выгоняют случайно залетевшую осу. Ну или чем-то занять себя: протереть пыль, вынести половик во двор, лишь бы не слышать слов гостя.
— Мариночка, — голос Шишкарёва стал вкрадчивым, мурлыкающим, как у кота. — Мариша, я ведь знаю, что вы переживаете. Если бы такое случилось с моим, я бы убил всех. Прямо на месте расстрелял бы без суда и следствия! Кстати, о суде. Мариночка, в ваших руках судьба моего сына.
— В моих? — Марина, удивившись, впервые повысила голос.
— Да, в ваших. Заберите заявление из полиции. Ведь срок грозит Антону, а даже условный — это пятно на репутации. С таким клеймом не берут в те структуры, где я уже ему место приготовил.
Марина молчала, губы предательски дрожали.
— Милая, я же всё понимаю, — он обвёл глазами дом, опять покачав головой, — трудно вам тут справляться. А теперь ещё и без мужских рук остались. Кстати, как он?
— Плохо. Три перелома. Гематома, множе…
— Ужасно, Марина, — перебил Шишкарёв, — у вас на лекарства, наверное, столько денег уходит!
— Нет, Петю лечат бесплатно.
— Ну вы же знаете, бесплатной медицины не существует! Они наложат ему гипс как для хромой лошади. В местной больнице и в ветеринарке, скорее всего, одни и те же лекарства.
— Какие уж есть.
— Я вот принёс вам немного, чтобы вы подлечили мальчика, — он достал из внутреннего кармана пиджака увесистый конверт и положил на стол. — Здесь сто тысяч. Думаю, на лечение хватит, да и домик подлатать останется. А, Мариша?
— Вы… вы… — Марина, захлёбываясь, перешла на крик: — Да ты что, подкупить меня пришёл, гад? Сидит он тут, жалуется на сына, а сам деньги мне всучить решил и заявление забрать просит.
— Мариночка, не кипятитесь так. Вам же нужны деньги, я же вижу, — Шишкарёв пытался сохранить спокойствие и благодушие. — Никого подкупать я не собираюсь. Я просто хочу помочь.
— Помочь? Ты хоть знаешь, как зовут моего сына? Того, кого избил твой сынок! Ты хоть раз навестил его в больнице и заглянул в его глаза?
— Марина, мне ведь некогда, служба…
— А сюда прийти служба не помешала? Снизошёл? Короной за косяк не зацепился?
— Мариночка, мне кажется, вы уже перегибаете палку. Я понимаю ваше возмущение и негодование, но оскорблять меня не надо.
— А что ты сделал? Предложил свои вонючие деньги, а я что, радоваться должна?
— Я предложил помощь. Если вы считаете, что этого недостаточно, то я могу добавить. Столько же. Ну как?
— Пошёл вон! Вон из моего дома!
Андрей Эдуардович встал.
— Да, Марина, диалога не получилось. Я-то думал, вы не такая, вы же образованная, интеллигентная.
— Уходите, — Марина постаралась взять себя в руки, — уходите. Нам не о чем разговаривать.
Гость направился к выходу, пожимая плечами, в дверях обернулся:
— Дура ты, Маринка.
Марина повернулась лицом к окну, всеми силами сдерживая охватившую тело дрожь.
~~~~~~
Продолжение ЗДЕСЬ
