Корзина для белья снова была полной. Ольга вздохнула, привычным движением рассортировала вещи по цветам и принялась загружать первую партию в стиральную машину. Светлое – отдельно, темное – отдельно, как делала уже двадцать пять лет их совместной жизни с Виктором.
Его рубашки она всегда стирала особенно тщательно. Виктор заведовал отделом в крупной компании и внешний вид для него имел значение. Ольга методично проверяла каждую: расстегнуть пуговицы, вывернуть воротничок, проверить карманы...
Белая рубашка в тонкую полоску – любимая. Ольга поднесла ее к лицу, привычно вдыхая знакомый запах мужа, и вдруг замерла. Что-то было не так. Среди привычных ноток его парфюма отчетливо проступал другой аромат – сладковатый, яркий, определенно женский.
Сердце пропустило удар.
– Витя, – позвала она, стараясь, чтобы голос звучал обыденно. – А ты вчера где задержался?
– На работе, – донеслось из гостиной, где муж читал субботнюю газету. – Совещание затянулось, я же говорил.
"Говорил..." – эхом отозвалось в голове. Ольга снова поднесла рубашку к лицу. Нет, ей не показалось. Аромат был отчетливый, настойчивый, будто специально оставленный, чтобы она заметила.
Руки начали подрагивать. В висках застучало. "Спокойно, – приказала она себе. – Не накручивай. Наверняка есть простое объяснение".
Но память услужливо подбрасывала детали последних недель. Виктор действительно стал чаще задерживаться. Телефон теперь всегда лежал экраном вниз. А позавчера она слышала, как он с кем-то шептался на балконе, когда думал, что она уже спит...
– А кто еще был на совещании? – спросила она, заходя в гостиную с рубашкой в руках.
Виктор не сразу оторвался от газеты. А когда поднял глаза, в них мелькнуло что-то... Беспокойство? Раздражение?
– Обычные люди, – он пожал плечами. – Весь отдел. А что?
– Ничего, – Ольга развернулась и пошла обратно в ванную, чувствуя, как внутри растет холодный ком тревоги. – Просто спросила.
Загрузив белье в машину, она механически нажала кнопку запуска. Барабан начал вращаться, но ее мысли крутились еще быстрее. Двадцать пять лет. Неужели? Нет, быть такого не может. Или может?..
"Успокойся, – снова одернула она себя. – Не делай поспешных выводов". Но предательский аромат уже впитался не только в рубашку – он, казалось, проник в самое сердце, отравляя его ядом сомнений.
После того случая с рубашкой Ольга стала замечать то, на что раньше не обращала внимания. Мелочи, детали – они множились день ото дня, складываясь в неприятную мозаику подозрений.
Виктор теперь постоянно носил телефон с собой – даже когда выходил покурить на балкон. Раньше мог оставить где придется: на кухне, в прихожей, в ванной. Теперь – никогда. И этот жест, когда звонит телефон: мгновенно переворачивает экраном вниз, будто прячет что-то. Или ей уже мерещится?
В тот вторник она специально приехала к его офису – якобы была рядом по делам. Сердце словно остановилось, когда увидела его возле служебной парковки. Виктор стоял у машины с какой-то женщиной. Высокая, светловолосая, в элегантном бежевом костюме – она что-то оживленно рассказывала, положив руку ему на плечо. И смеялась. А он улыбался в ответ – той особенной улыбкой, которую Ольга привыкла считать только своей.
– Кто это был? – спросила она вечером, стараясь, чтобы голос звучал беспечно.
– Где? – Виктор даже не поднял глаз от телефона.
– У офиса. Сегодня днем. Я проезжала мимо...
Он на секунду замер. Почти незаметно, но она-то знала все его жесты наизусть.
– А, это... Лилия Сергеевна, новый начальник отдела маркетинга. Обсуждали совместный проект.
– Она... симпатичная, – Ольга произнесла это нарочито равнодушно, помешивая остывший чай.
– Не заметил, – буркнул он и вдруг раздраженно добавил: – Слушай, ты что, теперь за мной следишь?
– Я просто...
– Просто что? – он резко отодвинул чашку. – Что ты просто? Я не могу спокойно поговорить с коллегой? Может, мне теперь вообще не общаться с женщинами?
– Витя, я не это имела в виду...
– А что ты имела в виду? – он встал из-за стола. – Знаешь, достало. Вечно какие-то намеки, подозрения. Я на работе с утра до ночи, чтобы семью обеспечивать, а ты...
Он не договорил, махнул рукой и вышел из кухни. Хлопнула дверь спальни.
Ольга осталась сидеть, механически размешивая давно остывший чай. В голове крутилось: "Лилия Сергеевна... Лилия..." Она вспомнила тот сладковатый аромат на рубашке. Интересно, духи этой Лилии такие же утонченные, как она сама?
Телефон Виктора тренькнул на столе – он впервые за долгое время забыл его на кухне. Экран вспыхнул, высветив начало сообщения: "Лилия С.: Спасибо за сегодняшний..."
Ольга зажмурилась. Встала, с грохотом отодвинув стул. Помыла чашки, стараясь грохотать посудой посильнее. Руки дрожали.
Вечером Виктор снова задержался. "Совещание", – коротко бросил по телефону. А может и правда совещание? Может, она себя накручивает? Но этот смех, эта рука на плече, эта улыбка – его улыбка...
Уснуть в эту ночь Ольга так и не смогла. Лежала, прислушиваясь к ровному дыханию мужа, и считала: двадцать пять лет вместе, двое выращенных детей, тысячи совместных завтраков и ужинов, сотни выстиранных рубашек... Неужели все это может разрушиться из-за какого-то аромата и случайно подсмотренной улыбки?
"Нет, – решила она, глядя в темноту. – Так больше продолжаться не может. Завтра... завтра я с ним поговорю".
Ужин в тот вечер Ольга готовила как на автопилоте. Руки делали привычное – крошили, резали, мешали, а в голове стучало: "Сегодня. Нужно поговорить сегодня".
Борщ – его любимый. Пусть будет борщ. И котлеты с картофельным пюре. Как в те времена, когда они только поженились и она старалась порадовать мужа домашней едой после работы. Накрыла стол праздничной скатертью, достала красивые тарелки. Сама не понимала – зачем этот спектакль? Может, надеялась задобрить судьбу?
Виктор пришел ровно в семь – сегодня без опозданий. Увидев парадную сервировку, удивленно поднял брови:
– У нас что-то случилось? Я забыл про какую-то дату?
– Нет, – Ольга поставила на стол супницу. – Просто... просто захотелось.
Он помыл руки, сел за стол. Молча ел борщ – как всегда, с белым хлебом, аккуратно промакивая губы салфеткой. Все как обычно. Все как двадцать пять лет подряд. Только тишина между ними звенела от невысказанных слов.
– Вкусно, – наконец произнес он. – Давно ты так не готовила.
– Давно, – эхом отозвалась она. И вдруг, сама от себя не ожидая, выпалила: – Витя, кто она?
Ложка замерла на полпути к его рту.
– Кто?
– Не притворяйся, – голос предательски дрогнул. – Я же чувствую. Вижу. Эти задержки на работе, звонки на балконе, телефон вечно экраном вниз... А теперь еще эта Лилия...
– Господи, – он с грохотом опустил ложку. – Начинается! Ты себе уже целый роман придумала?
– Я не придумала! – она почти кричала. – На твоей рубашке был ее парфюм! Я видела, как она с тобой флиртует! Видела эти сообщения...
– Какие сообщения? Ты что, мой телефон проверяешь?
– Нет! Случайно увидела... Неважно! – она стиснула край скатерти. – Важно, что ты мне врешь. Постоянно врешь!
– Я вру?! – он встал, нависая над столом. – Это ты себе что-то навыдумывала! Да, Лилия – красивая женщина. Да, мы работаем вместе. И что? Теперь мне уволиться прикажешь?
– Не передергивай! Я же вижу, как ты на нее смотришь...
– А как я на нее смотрю? – в его голосе зазвенела сталь. – Как, Оля? Может, ты мне расскажешь – как я должен смотреть на коллег? Как здороваться? Как разговаривать? А то я уже двадцать пять лет, оказывается, неправильно это делаю!
– Не кричи на меня!
– А ты не устраивай истерик на пустом месте! – он в сердцах стукнул кулаком по столу, чашка подпрыгнула, расплескав чай. – Знаешь, что? Ты сама во всем виновата!
– Я?! – она задохнулась от возмущения.
– Да, ты! Вечно следишь за мной, контролируешь каждый шаг. Телефон, видите ли, она проверяет! За мной, оказывается, следит! Я уже дышать боюсь, чтобы ты чего не заподозрила!
– А ты дай мне повод доверять! – она тоже вскочила, чувствуя, как по щекам катятся злые слезы. – Думаешь, я не вижу, как ты изменился? Как прячешь глаза? Как избегаешь разговоров?
– Потому что с тобой невозможно разговаривать! Все, что бы я ни сказал, ты вывернешь наизнанку! У тебя уже готов приговор, ты меня уже осудила!
– Я просто хочу правды! – она всхлипнула. – Неужели я не заслужила хотя бы этого? После стольких лет...
– Какой правды? – он устало опустился на стул. – Какой еще правды ты хочешь? Что я работаю с красивой женщиной? Да, работаю. Что она мне улыбается? Да, бывает. Что я чувствую себя с ней легко? Да, черт возьми! Потому что она не следит за каждым моим шагом, не допрашивает, не подозревает!
Эти слова ударили больнее пощечины. Ольга медленно опустилась на стул, чувствуя, как немеют руки и ноги.
– Значит... – она с трудом шевелила губами, – значит, все-таки...
– Что "все-таки"? – он раздраженно взъерошил волосы. – Договаривай уж, раз начала!
– Значит, я тебя достала, – она произнесла это совсем тихо. – Надоела. Стала обузой...
Повисла тишина. Только тикали часы на стене – старые, купленные еще на свадьбу. Тик-так, тик-так – словно отсчитывали удары по их семейному счастью.
– Глупая ты, – наконец проговорил Виктор. Уже без злости, просто устало. – Такая глупая...
Слово "глупая" повисло в воздухе. Ольга смотрела на остывающий борщ, на расплескавшийся чай, на праздничную скатерть с мокрым пятном. Все как в их жизни – хотела красиво, а получилось...
– Помнишь наш первый год вместе? – вдруг спросил Виктор и в его голосе появились новые нотки. – Ту квартирку в хрущевке?
Она подняла глаза, удивленная внезапной сменой темы.
– Конечно, помню. Пятый этаж, без лифта...
– И плита газовая постоянно ломалась, – он слабо улыбнулся. – А ты все равно умудрялась готовить такой борщ. Каждое воскресенье.
– А ты всегда приносил свежий хлеб из той булочной на углу.
– И цветы. Помнишь? Самые дешевые гвоздики...
– Зато каждую неделю, – она почувствовала, как губы сами собой складываются в улыбку. – Три штуки. Красные.
Виктор встал, подошел к окну. За стеклом догорал закат, окрашивая кухню в теплые тона.
– Знаешь, тогда все было проще, – он говорил, глядя куда-то вдаль. – Мы были бедные, но счастливые. А сейчас... Сейчас у нас есть все: квартира, машина, деньги... Только что-то важное потерялось по дороге.
– Доверие? – тихо спросила она.
– Нет, – он обернулся. – Нежность. Помнишь, как мы радовались каждой мелочи? Как ты встречала меня с работы? Как я носил тебя на руках через все пять этажей, когда ты подвернула ногу?
Он подошел, сел рядом, взял ее руку в свои.
– Оля, милая, – его голос дрогнул. – Не было никакой измены. И не будет. Да, Лилия – красивая женщина. Да, с ней легко общаться. Но знаешь, почему? Потому что это просто работа. Просто деловые отношения. А ты... ты часть меня. Ты – мой дом, моя жизнь. Двадцать пять лет – это не просто цифра. Это наши дети, наши радости и горести, наши ссоры и примирения. Это – мы.
Ольга почувствовала, как к горлу подступает комок.
– А духи? На рубашке...
– Помнишь тот день? У Лилии в кабинете сломался кондиционер. Жара страшная, все окна настежь. Она надушилась какими-то приторными духами – у меня даже голова разболелась. Наверное, тогда и пропитался запах...
– Правда? – она всмотрелась в его глаза, такие родные, любимые.
– Правда, – он провел большим пальцем по ее ладони. – Знаешь, я ведь тоже виноват. Закрутился с этим проектом, стал меньше внимания уделять тебе. А ты... ты просто почувствовала это. И испугалась.
Она кивнула, чувствуя, как по щекам текут уже совсем другие слезы.
– Прости меня, – прошептала она. – За подозрения, за слежку...
– И ты меня прости. За грубость, за невнимание... – он притянул ее к себе. – Знаешь что? Давай завтра съездим в ту нашу булочную? Она еще работает. И купим свежий хлеб. И гвоздики. Три штуки. Красные.
Она уткнулась лицом в его плечо, вдыхая такой родной, только его запах. И вдруг поняла – никакие духи, никакие чужие ароматы не могут перебить этот запах. Запах их любви, их жизни, их счастья.
– Витя, – она подняла голову, – а давай еще борща поедим? Он, правда, уже остыл...
– Давай, – он улыбнулся той самой, особенной улыбкой. – Только я его погрею. Сама сиди.
Он встал, достал из шкафа ковшик и на кухне снова зазвучали привычные, родные звуки: стук посуды, журчание воды, тихое гудение газовой горелки. Ольга сидела, подперев голову рукой, и смотрела на мужа. Как он аккуратно переливает борщ, как пробует его на соль, как ищет в ящике половник...
Все как всегда. Все как двадцать пять лет назад. И в то же время – совсем по-другому. Словно они заново узнали что-то важное друг о друге. Что-то, что нельзя увидеть через замочную скважину или прочитать в чужих сообщениях. Что-то, что живет только в сердце и называется простым словом "любовь".
Понравился рассказ? Не забудьте поставить лайк и подписаться, чтобы не пропустить новые истории о жизни, любви и семейных ценностях. Делитесь своими мыслями в комментариях – ваш отклик очень важен!
Алена Мирович| Подписаться на канал
Читайте также: