—Когда станешь взрослой, будешь благодарна мне, потому что не теряешь зря время, —говорила женщина, раскладывая перед девочкой книги и тетради. —А сейчас учиться. И еще раз – учиться.
Глава 25
Вытаращившись на Элеонору, Аня перестала плакать. Все, что сказала эта женщина, молниеносным коротким фильмом пронеслось перед глазами обезумевшей от страха девочки. Увидев в глазах Ани ужас, Элеонора смягчилась.
—Ну вот и хорошо. Пойдем, —взяла внучку за руку и повела в кухню.
Аня села за стол, взяла вилку и воткнула острые края столового прибора в ароматное пюре. Есть не хотелось. В животе будто распирало от волнения, поэтому Аня не чувствовала голода.
—Кого ждем? —раздалось над ее ухом, и Аня подняла глаза на Элеонору.
Та смотрела на нее таким пронизывающим взглядом, что Аня поняла – лучше подчиниться, иначе ее отведут туда, где не кормят и бьют.
—Анечка, —ласково заговорил Дмитрий Егорович, жуя котлету и причмокивая, —как ты смотришь на то, чтобы завтра мы с тобой сходили в кино? Я видел афишу, будут показывать сказку… —он задумался. —Черт, забыл название.
—Нет, дорогой, —оборвала его мысли жена, —Ане нужно начать готовиться к школе. Она не умеет ни считать, ни читать. Не дело это.
—Так ей еще два года…
—И что? Когда я занималась с Васенькой, —Элеонора всплакнула, заговорив о сыне. —Господи, прошло столько времени, а я никак не могу успокоиться.
—Да-а-а, —протянул Дмитрий, опустив вилку в тарелку, —кто бы мог подумать, что его жизнь оборвется вот так, глупо.
—Это она во всем виновата, —со слезами в голосе говорила Эля, — если бы он не женился на этой…
—Не надо, —Дмитрий кивнул на Аню, уставившуюся на них.
—Да, действительно, —вытерла слезы женщина, —не стоит вспоминать ту, которая не достойна ни Анечки, ни того, чтобы о ней думали…
***
Люба сидела в плохо освещаемом бараке и пила чифир. Мыслей о будущем нет, настроя жить – тоже, как и выпить. Сейчас бы пригубить чего-нибудь крепкого, чтобы забыться, но достать негде. Всюду одинаковые домики, забор, собаки, вооруженная охрана. Жизнь в клетке удручала. Через минуту открылась входная дверь. Люба подняла глаза и увидела мужчину в форме. Он снял шапку, стукнул ногами о порог, чтобы стряхнуть налипший снег, вынул из кармана баклажку, подошел к Любе и поставил пойло на стол.
—Выпьем? —спросил он и сел, не дождавшись ответа.
Люба смотрела на него тусклым взглядом и понимала, что он хочет от нее. Не в первый раз к ней заглядывает этот мужлан, чтобы позабавиться. Кивнув, Люба выплеснула остатки чифира на пол и поставила железную кружку перед мужиком. Он налил в нее горючего. Сначала дал ополоснуть горло Любке, а потом «освежился» сам. Вытерев ладонью розовые губы, гость показал глазами на кровать, стоящую в углу. Люба послушно поднялась и, снимая на ходу одежду, села на край койки…
***
—Итак, дорогая, —Элеонора вела Аню из книжного магазина домой. —Сегодня начнем изучать умножение.
—А что это? —Аня уже умела читать и писать печатными буквами.
—Сейчас придем, и узнаешь. Я купила новую интересную книгу, которая тебе обязательно понравится. Будем опережать школьную программу, чтобы ты стала вундеркиндом.
Эля говорила с такой гордостью, что уже видела шикарное будущее Анечки, которая будет просто обязана боготворить свою «маму», когда станет известным человеком на всю страну. Да что там страна, на весь мир!
Как обычно, дома Аню ждали огромное множество заданий и по математике, и по русскому языку. В садик Аня не ходила. Этому воспротивилась Эля, считая, что девочку она обучит лучше, чем какие-то там воспитатели. Женщина думала, что нынешнее воспитание никуда не годится, а старшее поколение, умудренное жизненным опытом, справится лучше всех. В голове Эли даже закралась мысль, что Ане дома будет комфортнее учиться, чем в школе. Потому что домашняя обстановка благоволит усвояемости любого предмета. То, что ребенок устает от ежедневной нагрузки, Элю этот факт нисколько не волновал. Она видела в Ане потенциал, опору и надежду, которая даст прорыв ее роду прославиться.
Уже прошел год с того дня, как Аня попала сюда. Эля не давала девочке перевести дух, нагружая ее учебой. Женщина напирала, заставляла, иногда даже угрожала. Приходилось слушаться, потому что «мама» была строга и не считалась с желаниями девочки. Элеонора не позволяла проводить время за играми с соседскими девчонками, говоря, что они ленивы и не умеют вести себя подобающим образом в обществе.
—Когда станешь взрослой, будешь благодарна мне, потому что не теряешь зря время, —говорила женщина, раскладывая перед девочкой книги и тетради. —А сейчас учиться. И еще раз – учиться.
Аня умела держать себя в руках, так как при встрече с болтливыми, любопытными соседками Эля, вцепившись в ее руку, сжимала пальцы с такой силой, что девочке приходилось стиснуть зубы и только кивать, когда у нее спрашивали что-то. Эля полностью подчинила себе ребенка. И этого не замечал никто, даже Дмитрий, который приходил с работы домой и не спрашивал, чем занят ребенок. Тихо в доме и слава богу. Мужчина уже не в том возрасте, чтобы слушать детские крики и топотанья.
Но однажды, спустя еще полгода, когда он припозднился и не поздоровался с женой, входя в квартиру, встал в дверях и с бешенным взглядом проговорил:
—Эля, Любка возвращается. Хватай Аньку и уезжай отсюда. Спрячь ее.
