– А в органы опеки и Вы обращались? спросил молодую учительницу Мирон.
– Нет, хотя такая мысль у меня уже была, но меня… – она засмущалась и покраснела.
– Понятно, вас пока в школе всерьез не принимают, у нас в детском доме была такая же ситуация, когда пришла новая учительница физкультуры, но директор наша быстро всех на место поставила, и преподавателей, и детей. И вскоре она у нас стала самой любимой учительницей.
– Дети и коллеги это не страшно, мне бывает страшно тогда, когда в учебный процесс вмешиваются родители, – грустно сказала Анна Николаевна.
– Про это я не знаю, но судя по маме Константина, могу себе представить.
– А вы кто по профессии? – поинтересовалась Анна Николаевна.
– Пока я обычный юрист, но планирую стать адвокатом, у меня уже полтора года юридического стажа есть.
– А я еще учусь заочно в университете на математическом факультете, собираюсь преподавать математику, – зарделась от смущения Анна Николаевна.
– А я не любил математику в школе, она у меня очень туго шла. Поэтому и пошел на юридический, а вообще-то я хотел на факультет информационных технологий, да понимал, что с моими знаниями там делать нечего. Но давайте вернемся к проблеме с Костей. Вы для начала поговорите с директором, расскажите о том, о чем я вам сказал. И вам старший, так сказать товарищ, посоветует, как лучше поступить, а возможно, что ваша директор сама возьмется за решение этой непростой для всех проблемы. Ведь волнуетесь и вы, волнуется Костя, да и я не могу бросить маленького мальчика на произвол судьбы.
– Да, Мирон, вы правы, сама я просто не решусь ни на какие действия, меня даже мама Кости всерьез не примет.
– Давай-ка, перейдем на более демократичный вид общения, Анечка, можно ведь тебя так называть, к тому же обращение на “ты” как-то удобнее, я прав?
– Да, – опять смутилась Анна Николаевна.
– Прямо сейчас обменяемся номерами телефонов, а ты мне позвонишь, когда поговоришь с директором, но настаивай на том, что нельзя оставлять этот вопрос открытым, что нужно обязательно что-то решить. К тому же и соседи давно уже видят, что мальчика в семье обижают. Я вот обживусь немного, познакомлюсь с соседями. И я уверен, что многие соседей подтвердят слова этих двух бабушек.
Мирон бежал на работу с надеждой, что школа примет участие в судьбе Кости, что и его жизнь наладится, но он не думал, что вся эта история примет слишком серьезный оборот. Пока же он возвратился на работу и торопливо шел по коридору в свой кабинет. И вдруг почти возле своего кабинета Мирон увидел того самого соседа в другом кабинете.
Он сидел на столе одного из сотрудников, что выглядело очень некрасиво и даже вульгарно в таком серьезном учреждении, как у них.
– Интересно, как он к нам попал? Здесь работают серьезные люди, а он так откровенно игнорирует то серьезное, устоявшееся отношение к работе, которое и создает нам авторитет в городе.
Мирон шел в свой кабинет и недоуменно думал:
– Неужели этот человек тоже юрист? Да нет, уж деньги-то у него у самого есть, если он работает у нас в компании.
Но тут он вспомнил, что соседская бабушка сказала,что он не работает. Мирон дошел до своего кабинета и тут же сел за работу, перестав думать о неприятном типе, что так испортил ему утро. Но через некоторое время он стал думать о маленьком соседе, он не мог бросить его на произвол судьбы.
И он стал вспоминать свою жизнь. Родители Мирона погибли, стараясь спасти свой дом от пожара, поэтому он попал в детский дом, где и наслушался разных историй о судьбе детей, окружающих его почти восемь лет, именно столько времени он провел в детском доме. И всегда они были трагическими, печальными, а порою и просто душераздирающими. Но эти тяжелые воспоминания только придали ему решимость непременно помочь мальчику, и дать ему шанс не потерять веру в людей.
– Значит мне нужно искать более веское доказательство того, что мальчика бьют. А это можно сейчас увидеть только на уроке физкультуры и он решил чуть позже позвонить Анне Николаевне.
Но вскоре она позвонила сама:
– Мирон, у Кости новые синяки!
– Вот их и надо зафиксировать, – решительно сказал Мирон, – но это надо сделать вам с учителем физкультуры, а я могу тоже приехать в травматологический пункт, и быть у вас в качестве юриста и свидетеля.
– Хорошо, Мирон. Мы после уроков с Андреем Сергеевичем и Костей пойдем туда. Директор с нами согласилась. Ты знаешь, где это?
– Нет, к сожалению, не знаю. Я вообще плохо город знаю, нас в детском доме особо никуда не водили.
– Тогда записывай адрес.
Они встретились у Сбербанка, который находился рядом с нужным им учреждением, и был более менее заметным ориентиром. Костя очень удивился, увидев Мирона, с которым его тут же и познакомила его учительница. И они направились в травматологический кабинет снимать побои.
– Вот это ты у нас разукрашен? – удивленно сказала медсестра, – у тебя старые синяки даже проходить не успевают, а новые появляются как грибы после дождя. Знаете, я ведь даже могу сказать о том, когда его били: вот этому удару два-три, он еще он синий, а вот этот и этот, – указала она на зеленые синяки уже недельной давности. Потом она указала на какие-то желтоватые синяки внизу спины Кости, – а эти самые старые, им уже больше недели.
Тут Анна Николаевна попросила ее повторить и записала ее слова на диктофон.
– Костя, скажи пожалуйста, а почему я не слышу твоего плача? – спросил Мирон?
– Я терплю, – спокойно произнес мальчик.
– А вот это ты зря делаешь, ведь и я тебя могу услышать, и другие соседи. И мы можем записать хотя бы твои крики. Так что ты дружок начинай кричать.
– Ладно, но только вот мне стыдно перед соседями, а сейчас и перед вами тоже, – сказал Костя, глядя на Анну Николаевну.
– Ну тогда я выйду, – смутилась его учительница.
– Ну что ты, парень, – сказала медсестра, – это твоим родителям должно быть стыдно.
– А он мне не родитель, а чужой дядька злой, мерзкий и противный.
– Да, тогда точно меры надо принимать, – сказала медсестра отдавая им готовую справку, в которой были зафиксированы все следы избиения, и старые и новые.
– Я завтра могу с вами к директору сходить, – сказал Мирон.
Но Андрей Сергеевич, мужчина в солидном возрасте, сказал:
– Нет, сначала мы сами. Но мы с Анечкой обязательно скажем, что нам посоветовал это сделать юрист, объяснив, что если мы не доведем до сведения отдела опеки и попечительства информацию об этих избиениях, то будем уже сообщниками. Думаю, что так будет лучше, но если она не захочет давать ход этому делу, то тогда мы и вас Мирон, привлечем.
– Хорошо, а ты, Костя, у директора говори все подробности, не стесняйся, тебя никто не осудит. Но если она не поверит, то ссылайся на меня, и я подтвержу хотя бы те слова, что слышал сам.
Мирон пошел домой вместе с Костей, было достаточно поздно и тот боялся, что его опять будут бить.
– Но если это произойдет, то кричи во всю мочь.
– Это как, – удивленно спросил Костя.
– Значит очень громко, изо всей силы. Так у нас в детском доме говорила наша воспитательница Варвара Антоновна, потому что старшие новички частенько обижали малышей, которые среди ночи именно так и кричали – во всю мочь. Вот и ты так кричи, думаю, что многие соседи услышат. А это уже свидетели, а свидетели нам очень нужны. Тебе надо было изначально кричать, тогда бы и соседи быстрее обеспокоились, а то они ждали, когда кто-то этим займется, а они поддержат инициатора.
– То есть вас, да? – догадался Костя.
– Нет Анну Николаевну, она первая начала о тебе беспокоиться, но она нерешительная, так как еще очень молодая.
Мирон дождался пока Костя зайдет, и тот кто ему откроет, увидев Мирона, поймет, что они пришли вместе. Он еще не успел раздеться, как услышал голос Кости. И тут же вышел из своей квартиры, сразу включив диктофон. Из других квартир тоже вышли соседи, и все по очереди стали звонить в квартиру, где плакал мальчик, но никто им не открывал. Правда и крик прекратился.
– Видно этот мучитель испугался, – сказала женщина из пятьдесят седьмой квартиры.
Поднялись на их этаж и соседи снизу, с любопытством глядя на Мирона. Он ведь был человек новый. А Мирон тут же спросил:
– Я надеюсь, что вы скажете представителям опеки о том, что сейчас слышали?
– Конечно, скажем, – отвечали ему соседи снизу, – мы ведь переживаем за Костика. – Да и к тому же этот гад нас своей музыкой измордовал, по ночам включает на всю громкость, не знаем, как вам, а нам очень "хорошо" слышно.
Мирон решил еще раз позвонить, но им так и не открыли. Он спросил у своей соседки снизу:
– Агния Львовна, вы запомнили к кому на вашем этаже можно обратиться, чтобы собрать со всех свидетельские показания, я ведь никого не знаю.
– Запомнила, конечно запомнила, дружок. А ты уверен что кто-то придет?
– Уверен, – твердо ответил Мирон.
– А ты случайно не в милиции работаешь нет я просто юрист пока, но собираюсь стать адвокатом.
– Ой, надо же, какой ты молодец, и опека придет? Да, и опека, и полиция, но это дело школьного начальства, их инициатива, а не моя.
– Значит придут все же?
– Уверен, что придут. Обязательно придут.
И он радостно обнял старушку:
– У нас все должно получиться, зло должно быть наказано.
Дорогие мои читатели, думаю, вы не остались равнодушными, к судьбе моих героев! Ставьте лайки, пишите комментарии, буду рада прочесть их. Всего вам доброго!
А еще предлагаю вашему вниманию и другие рассказы: