Начало здесь Глава 1
Дверь, натужно поворчав несмазанными петлями, открылась. В дом, прихрамывая на одну ногу, вошёл Сергей. Сначала показалась белая, ставшая ещё ближе к плечам, голова с крючковатым носом. Наталья встала с табурета, обняла отца. Он похудел и, как будто, усох.
- Здравствуй, папа, я тебе рубаху новую привезла. Полосатую, как ты любишь.
- Ой, доча! - непонятно было, обнимает он её в ответ, или отталкивает, стыдясь своего дряхлеющего тела.
- Знаю, знаю, - опережая отца, произнесла Наталья. - Не надо было, - полуулыбка с привкусом горечи возникла на её серьёзном лице.
Семья села пить чай за небольшим столом. Сергей ел не спеша, смакуя каждый кусок пористого чёрного хлеба, кускового сахара, отгрызенного крепкими ещё зубами, каждый глоток и крепкого терпкого чая. Потом смёл крошки со стола ребром ладони во вторую ладонь, и отправил их в рот. Крякнув, утёрся тыльной стороной кисти. Вера пила чай с вареньем, забирая по пол ложки из кружки без ручки, служившей вазочкой. Её взгляд не выходил за границу её кружки, руки не совершили ни одного суетливого движения.
Наталья съела пол баранки со сладким чаем. У баранки было две стороны: одна выпуклая и сдобно-жёлтая от масла, которым она была смазана. Вторая была покрыта мелкой светло-коричневой сеточкой, очевидно от протвеня, на котором выкатывалась из разгорячённой печи. Молодая женщина, как в детстве, поворачивала её в руках, будто объясняя себе двойственность целого мира.
- Как парни, пишут ли (письма)? - спросила Наталья.
- Пишут, доча, пишут. Максимушка егерем работает под Кировом. Бывает, и фотографии присылает. Гордеюшка уж скоро вернуться должен, ждём его. А Игорёшка, как и Гордей, тоже в Казахстан попал.
В жёлтом эмалированном бадьяне, местами украшенном отметинами сколов, Наталья помыла посуду после чаепития. Аня снова ушла гулять с подружками, собравшимися через дорогу на соседских брёвнах.
Наталья решила прибраться в доме. Раз за разом грела горячую воду в самоваре. Протёрла подоконники, мебель, стулья и табуретки. Межкомнатные распашные двери, состоящий из узеньких половин, откосы и входные двери с обеих сторон. Перевернув четвероногих, расположила их кого на столе, кого на кровати. Не жалея коленей, с ожесточением оттирала грязный пол. Воду, часто меняя, как обычно, выносила под черёмуху, что росла, как стражник, охраняя огород.
Дом стал похож на старую собаку, которой очнувшийся после долгой болезни хозяин вычесал свалявшуюся шерсть и приласкал добрую рукою.
Вечером варили картошку на круглой электрической плитке, спирали которой медленно накаляясь, становились красными и опасными гусеницами.
Наталья, прихватив блюдо, вошла в кладовую. Маленькая комнатка с крохотным окном без занавесок. На стенах деревянные полки, уставленные банками и баночками. Висят бусы будто в момент замерших сушёных грибов, зовущих протянуть к ним руку. Клубничное варенье в стеклянных поллитровых банках ждало зимы, когда сможет наполнить натопленную кухню ароматом весёлого лета.
И вот оно, самое главное украшение кладовой. Деревянная бочка с деревянной крышкой, в которой долгое время хранятся, держа изумительный вкус, малосольные огурчики с тоненькой кожуркой, соседствующие в своей колыбели с зонтиками зелёного и коричневого укропа. Самые вкусные огурчики были съеденные «без спроса», когда никто не знает о предстоящем лакомстве, и этот хруст, и этот вкус принадлежит только одному человеку в этом мире. Тебе!
Наталья, потянув на себя, подняла крышку. Перевернув, отложила на полочку рядом. Раздвинув пальцами укропную стражу, достала маленький аппетитный огурчик, и съела его, зажмурив глаза от удовольствия.
Аннушка сходила в огород, срезала несколько кочанов нежной, недавно завязавшейся капусты. Верхние листья, что почти лежали на земле, закинула в старенький хлевушок, поделив козе и овечкам. Пучок ветвистого укропа, привольно росшего между кустами картофеля и плоские чесночные листики дополняли её добычу. Мак, украшенный розовеющей нежностью юбочек, кивал ей головками. Аня сощурилась «Подожду, подожду когда поспеете.»
Вот на столе картошка в мундире, пышущая жаром. Малосольные огурчики, порезанные на две или три части белеют мелкими продолговатыми семечками. Салат из свежей капусты, приправленный укропом и чесночком. Густое ароматное постное масло с крупинками добавленной щедрой рукой соли.
Пока женщины накрывали на стол, Сергей во дворе чистил крупного вяленого жереха, расстелив пару газет в качестве скатерти на чурбане. Сначала оторвал плавники, сложил в блюдо. Затем вспорол брюхо складным перочинным ножом с костяной рукоятью, что всегда носил в кармане. Достал внутренности, завернув .в припасённый заранее бумажный свёрток. Отрезал голову, разделал её. Разрезал рыбу на крупные куски. Жир тёк с ножа и прозрачных кусков, аромат достиг ноздрей.
Бестолковые курицы, квохча, сновали рядом, с пустой надеждой поклёвывая траву между камней. После ужина с рыбой Сергей, как обычно сказал:
- Рот не забудьте прополоскать, а то питьё замучает.
На сон грядущий, как обычно, пили чай. За белыми шторками -задергушками поднялась круглоликая луна, осторожно заглядывая в комнату.
Наталья лежала на красном раскладном кресле в комнате, которая недавно была её и Анечкина. Постель была заправлена чистым хрустящим бельём, пахнущим свежестью. За окнами, как обычно летом затянутыми марлей, звенели комары, не теряя надежды проникнуть к дом. Но к людям могла проникнуть только ночная прохлада, которая была нежной, влажной, и наполненной запахами крапивы и полыни. Наталья чувствовала приятную усталость в теле, но долго не могла уснуть. Слышала звуки ночи, смех и перешёптывание парочек, возвращавшихся с танцев. Воспоминания из детства одно за другим оживали в голове Натальи.
Родители по привычке спали на кухне, на кровати с панцирной сеткой. Каждое её шевеление раздавалось железным скрипом на весь дом. Сквозь утреннюю дрёму Наталья слышала, как встал отец, поставил греться самовар, сходил во двор накормить куриц; вернувшись, помыл руки, гремя железным умывальником.
- Верушка, вставай, скоро завтракать будем.
Вера села на кровати. Маленьким коричневым гребешком расчесала негустые свои длинные волосы с закравшимися седыми прядками, надела халат и платок, завязав его под подбородком. Вздохнув, встала со скрипучей кровати.
- Что, Серёженька, как нога сегодня? - Вера и Сергей вместе заправляли кровать, он с изголовья, она со стороны двери.
- Ой, Вер, болит, болит и ноет. - Сергей привычными аккуратными движениями водрузил подушку на подушку.
Наталья потянулась, комната была полна прохлады, солнечный свет еле-еле проникал сквозь коричневые в белую полоску шторы. Она, казалась, почувствовала каждую клеточку своего тела; пригладила волосы на голове, провела рукой по шее, потрогала живот, он был ещё совсем маленьким, почти неощутимым. Пошевелила пальчиками на ногах. Медленно вдохнула воздух. Как же хорошо дома! Открыв старый деревянный шкаф, Наталья взяла из аккуратной стопки чистого белья свой старенький поношенный халат с заплаткой на правой стороне, поясок которого превратился со временем в тоненькую верёвочку.
Анечка спала на животе, волосы разметались по подушке светлым лёгким ореолом, рука с аккуратными, почти детскими пальчиками, безвольно свесилась с кровати.
Войдя в кухню, Наталья ласково обняла Веру, прижав её к себе и поглаживая по спине:
- Мамочка, мамулечка...
- Ну-ну, будет, доча, - приговаривала Вера, заслышав в голосе Натальи подступавшие слёзы. - Всё хорошо, доченька, не плачь.
Наталья с матерью выгнали овец и козу на улицу. Два парня - пастуха верхом на конях, с длинными кнутами, перекинутыми через плечо, свисающим почти до земли, привычно позёвывая с утра, гнали стадо, лениво мычащее и блеющее. Она в своём коротеньком халате больше была похожа на девочку - студентку, чем на замужнюю беременную женщину.
Потом был завтрак. Ели все с аппетитом, мало разговаривая за столом, как обычно. Аня пошла в огород собирать малину на варенье.
- Мама, у меня автобус после обеда,- сказала Наталья.
- Надо тебе гостиницы собрать, доченька, - Вера обвела взглядом кухню.
- Ну какие такие гостиницы, мам, - Натальины ладони обвили натруженные ладони матери.
Сергей и слушать ничего не хотел.
- Жереха тебе с собой дам, - и вышел выбирать рыбу побольше и пожирнее.
- Отец, с икрой возьми, Натуся с икрой любит, - вслед ему крикнула Вера.
Наталья вышла во двор, где старый ленивый пёс еле шевелился у конуры. Куры подходили к его миске, клевали остатки пищи, забираясь то в в конуру, то обратно, а он даже ухом не вёл. В корыте, собиравшем воду после дождя, плавала зелёная тенёта. Наталья вышла в сад, на окраине которого была отцова сараюшка, с неизбежным чурбаном справа около двери. Яблони всё так же тянулись ввысь, время от времени роняя надоевшие некрупные летние краснобокие яблочки. Коричневая земля под деревьями была лишена травы, выклеванной жадными курицами и вытоптанной их когтистыми лапами. Аннушка собирала малину в блюдо, висевшее на шее благодаря привязанной к ручкам верёвке. Она что-то напевала себе под нос. На голове был светлый платок, завязанный, как у Веры, под подбородком. На загорелых ногах старые Натальины коричневые сандалии, растоптанные и разношенные. Старшая сестра медленно подошла, ступая неторопливо. Вот напёрсток малины притаился под резным листом, сочный и красный. Вот к нему приближается зелёный червячок, по очереди перебирая то задними, то передними лапками. Станет ли он бабочкой или просто останется гусеницей?
- Натусечка, - скромно улыбнулась Анна.
За полными розовыми губами показались ровные белые зубы.
- Давай помогу маленько, - предложила Наталья.
- Что ты, - сказала ей Аннушка, - присядь на чурбанчик лучше, посиди в тени. Тебе, наверное, напрягаться нельзя. Ещё обратно ехать в такую даль.
- Какая же ты красавица растёшь, Аннушка.
Аннушка Вериным движением заправила волосы под косынку, опустила глаза.
- Вот ты у нас красавица, это точно. И мамой скоро будешь, у тебя дочушка родится, такая же, как ты, красивая.
- Пойдём, Аннушка, в дом. Скоро обед, надо на стол накрывать. После обеда я уезжаю.
- Натусечка, можно я тебя провожу? - Аня умоляюще заглянула в лицо Натальи.
- Конечно, можно, сестрёнка, о чём ты спрашиваешь.
Вера сходила в магазин, купила пол булки белого хлеба, полкило рассыпного сахара. Сергей неодобрительно зыркнул, когда Вера доставала покупки из авоськи. Промолчал. На обед погрели вчерашнюю картошку на постном масле, приготовили салат из пупырчатых огурцов, насыпав побольше ароматного укропа.
Вера тоже хотела пойти провожать Наталью, но та попросила не ходить. Так что провожала её только Аннушка. Когда Наталья поднималась по высоким ступенькам автобуса, Аннушка протянула к ней руки, будто хотела её поддержать, боясь за старшую сестру.
- Ничего, ничего, всё в порядке, я сама, - Наталья села на переднее сиденье, где меньше трясёт и в окно смотрела на Аню. - До чего же на мать похожа, неужели судьба такая же будет у неё?
Автобус чихнул и медленно тронулся, переваливаясь с боку на бок. Наталье казалась, что она уезжает в другую жизнь. Дорога до Казани показалась ей быстрее, чем дорога домой, к родителям. Мелькали разные деревни, люди, улицы, поля созревающей пшеницы, кое-где перелески. Вдруг небо заволокло тёмными тучами, вмиг они сгустились, резко хлынул ливень. Капли сердито и настойчиво стучали в крышу и окно неторопливого автобуса.
Вера перебрала собранную Аннушкой малину, растолкла деревянной толкушкой в кастрюльке, закрыла крышкой, поставила на печку. На буфете под блюдцем с сахаром увидела сложенную вдвое купюру.
- Надо же, Натуся, переживает о нас, оказывается.
Наталья к вечеру доехала до Казани. Взяла такси. Водителем оказался грузный пожилой молчаливый мужчина, не мешавший ей снова быть во вчерашнем дне, во вчерашнем доме.
Дверь в квартиру была не заперта, в прихожую вышел заспанный муж в семейных трусах. На столе в зале стояли пустые бутылки, стаканы, остатки закусок.
- Здравствуй, муж, - серьёзно сказала Наталья, пристроив сумки на пуфик и расстёгивая босоножки на отёкших ногах.
- Здравствуй, жена, - поддержал заданный тон Фарах.
- По какому случаю? - Наталья обвела рукой бардак в комнате.
- А, мы это, с Эдиком сообразили кое-что, вот он и приходил, обмыть успех мероприятия, - муж поправил помятую шевелюру.
- Хорошо, что не без повода праздник, - утвердительно кивнула головой Наталья. - Как чувствуешь себя?
- Да-а-а, чувствую себя так, как будто сильно перебрал вчера, - Фарах приземлился на диван, в позе покаяния сложив ладони между сжатых коленей и ссутулив плечи.
- Тесть тебе жереха передавал, - рыбина весом не меньше двух кило проплыла перед носом страдальца, - за пивом сходишь или, может, дома есть?
- Наташенька, счастье ты моё, душа моя, что бы я без тебя делал, -мужчина изобразил движение, будто намереваясь встать на колени.
- Опохмелялся бы без рыбы, очевидно, - подала ему руку жена, стремясь закончить театрализованное представление.
Беглый взгляд Натальи, пущенный между остатками вчерашнего пиршества, присутствия особей женского пола не обнаружил. Не было ни бутылок из-под благородных напитков со стреляющим пробками, ни следов губной помады на стаканах. Недоеденные шпроты с торчащими из них вилками, оставшиеся кусочки колбасы и сыра нарезаны небрежно и точно не видели женской руки.
- Устала с дороги, Наташенька? -пытаясь обнять жену и знатно дыхнув перегаром, спросил Фарах.
- Да, немного. Давай я тоже с тобой выпью пива с рыбой, только вот это всё убери быстренько.
- Конечно, сейчас с мыслями соберусь только, - почесал живот муж. - Слушай, Наташ, а батя-то у тебя молодец, знатного жереха завялил. Надо всё-таки познакомиться съездить.
- Съездим, да, познакомимся обязательно, - мысли Натальи вернулись к печальным глазам матери.
- Как они, старики-то твои, здоровы? - Фарах вспомнил похо_роны мамы, которая несколько лет назад умерла от инфаркта.
Через полчаса семья сидела на светлой кухне. На газете красным филе манят жирные куски ароматного жереха. В прозрачных зеленоватых и коричневатых бутылках «Жигулёвское», подпирающее крупными пузырьками пробковый слой ажурной металлической крышки.
Фарах, сидевший напротив Натальи в синем длинном халате, подумал, что теперь эта женщина - его пристань. Его семья. Мать его ребёнка.
Беременность протекала без осложнений. Молодая мама стала более сонлива и равнодушна к ранее радовавшей её близости с мужем.
Как-то в субботу по обыкновению Наталья собирала вещи в стирку.
В шкафу на плечиках увидела новую мужскую рубашку, спрятавшуюся среди полдюжины других.
- Ты когда это купить успел, муж? - спросила она Фараха.
- Да вот, на днях были с другом в магазине, мне показалась она симпатичная, - ответил мужчина.
- Кто, рубашка? - спросила Наталья.
- Ну конечно, рубашка! - с возмущением ответил муж.
- Ты уже год как без меня в магазины не ходишь.
- Да нет, просто так совпало, мы зашли, а она такая...
Между прочим, чутьё Наталью не подвело. Фараху и правда понравилась новая сотрудница на базе, где он работал. Длинные белые волосы, собранные в хвост, худенькая фигурка. Она ходила, смешно поднимая по-детски острые коленки при ходьбе. Смотрела, слегка наклонив голову в сторону. Лиля напоминала молодую сноровистую кобылку.
Фарах какое-то время присматривался к ней. И вот, наконец-то, решился.
- Лилечка, может сходим как-нибудь вечером в ресторан? - его фигура вкрадчиво появилась сбоку от её рабочего стола, где он мог видеть длинненькие ножки в блестящих чулках.
- Почему бы и нет, - ответила она, кося накрашенным глазом, закинув ногу на ногу под столом - сообщником.
Фарах вечером засобирался. Наталья ни о чём не спрашивала.
Он начистил ботинки, сходил в душ, побрился, побрызгался одеколонном, достал новую рубашку.
- Знаешь, Наташ, тут такие обстоятельства, надо сходить на ужин со знакомыми, обсудить одно дельце.
Наталья не отрывала глаз от «Работницы», продолжая внимательно изучать кулинарные рецепты:
- Да-да, конечно, надо так надо.
- Почему ты не спрашиваешь, кто там будет? - Фарах уже привык к спокойному нраву жены.
- А зачем? Ужин со знакомыми, всё понятно,- поправив золотую серёжку в ухе, сказала Наталья.
- Мы с Эдиком вместе пойдём, так что не волнуйся.
- С Эдиком, так с Эдиком, хорошо,- внимание жены было поглощено журналом.
- Ты это, наверное, ложись без меня, Наташ, вдруг мы там засидимся с мужиками, - Фарах потуже застегнул ремень, втягивая начавший расти от спокойной жизни животик.
- Да, конечно, дорогой, - Наталья начала доставать платья из шкафа и, осматривая сверху донизу, раскладывать их на кровати.
Затем, подойдя ближе к настольной лампе, стала разглядывать критический свой маникюр.
- А ты что, тоже куда-то собираешься? - удивился Фарах.
- Да, дорогой, как странно, меня тоже сегодня Эдик на ужин пригласил, - голос ровный и спокойный, казалось, резал тяжёлую атмосферу в комнате.
- Это что ещё за новости? -муж был искренне удивлён.
- Ну как «что за новости»? Ты на ужин, и я на ужин, ничего такого.
- Но тебя не мог на ужин сегодня Эдик пригласить,- Фараху показалось, что он упустил что-то важное.
- Да? А может, это тебя не мог сегодня Эдик на ужин пригласить? Не хотела тебя расстраивать, но он такой настойчивый. А раз ты сегодня занят, поужинаю, пожалуй, с Эдиком. Ведь он твой настоящий друг.
Фарах ослабил узел полосатого галстука.
-Что-то дорогая, мы с тобой не туда свернули, - муж немного побледнел.
- Мы пока ещё никуда не свернули, мы оба дома, - сказала Наталья, подкрашивая губы.
- Ну что же, предлагаю ужин не отменять, давай поедим в ресторане сегодня?
- Как скажешь, дорогой, ресторан - так ресторан, - знакомыми нам движениями она нанесла свой любимый польский парфюм.
Продолжение Глава 65.