И в январе 1662 года, король поручает двум своим «волкодавам», Гуго де Лионну (государственному министру) и Жану-Батисту Кольберу, разработать договор со всеми условиями. И Людовик мог быть абсолютно уверен, что эти двое, скорее оторвут от герцога Лотарингии лишнее, чем позволят ему что-то прибавить.
Как позднее жаловался Карл – его заманили дальше, чем он рассчитывал, впрочем, забегая вперед, обе стороны начали обвинять друг друга в обмане почти сразу после подписания договора. Дальше и глубже? Ну, образно выражаясь, золотую лотарингскую рыбку, подсекли слишком быстро и грубо, что дало ей шанс сорваться с крючка.
Но прежде всего надо заметить «базовый» мошеннический элемент – ведь в прошлом 1661 году, оба фигуранта - и король, и герцог, подписывали брачный контракт молодого Карла Лотарингского с мадемуазель Немур, где называли племянника герцога наследником Лотарингии. Вся важная возня шла за спиной Никола Франсуа и его сына.
Особый интерес представляют 7-ой и 9-ый параграфы документа. 7-ой касается положений нового статуса принцев Лотарингии, а девятый – финансового вопроса. И вот что касательно статуса – сколько я не читал вдоль и поперек очень хорошую монографию «Монмартский договор» французского историка Гастона Зеллера (от 1912 года), а так и не нашел поначалу прямых слов, которые можно было бы толковать однозначно: «принцы Лотарингии идут в очереди на корону Франции сразу после …» После кого? Конде? И ни слова о принцах королевской крови именно дома Бурбонов (корня Святого Людовика) с пресловутым исключением нищих Куртене.
Зато есть слова лично короля в его письме своему послу, при дворе курфюрста Майнца архиепископа Иоганна Филиппа фон Шёнборна. В этом послании король обосновывает и оправдывает присоединение Лотарингии к Франции, в частности заявляя, что он дает лотарингским принцам больше, чем они могли бы получить – право наследования за принцами собственного дома: «все принцы Лотарингского дома кажутся мне до сих пор полностью удовлетворенными этим договором, что объясняется их большими приобретениями в сравнении, они призваны к правопреемству крупной монархии, вместо правопреемства малого, что было у них прежде».
Людовик, надо сказать, сильно лукавил, так как Гизы - это далеко не «все». Да, и король писал это 10 февраля, то есть до того, как сделал к договору одну более чем интересную поправку.
И наконец, я отыскал нужную информацию - не в основном тексте Зеллера, а почему-то в ссылках под ним. Если верно толковать параграф 2 договора, то здесь у нас «Карл IV отказывается от своего суверенитета над герцогствами, будучи при этом навсегда инкорпорирован в королевский дом Франции». Что же, теперь можно с уверенностью считать, что в изначальном варианте договора принцы Лотарингии были включены в наследовании французской короны. Логически, за другими принцами крови, а вот, например, бедные Куртене, которые таковыми принцами не являлись официально, по существу были исключены.
Также важное значение имел и церемониал, то есть кто за кем идет на всякого рода приемах и заседаниях. Кольбер внес правку, что на церемониях принцами могут быть только двое старших представителей Лотарингского дома. Однако, пункт тут же расширили – там, где необходимо представительно пэров Франции, принцы Лотарингии могут заседать числом не более четырех. Вот этих четверых и назвали тут же – Никола-Франсуа, его сын, герцог Гиз и герцог Эльбёф. Сразу появляется вопрос – а как же сам Карл IV? Неужели он собирался самоустраниться? Или его участие предполагалось автоматически?
Что касается денежной составляющей договора. Вот тут королевские финансисты крутили туда-сюда. Изначально предполагалось, что Карлу достанется 900 тысяч в год «по всем доходам и сборам герцогств, упомянутый господин герцог, будет ежегодно, из месяца в месяц, начиная с первого дня настоящего месяца получать сумму в размере 900 тысяч ливров из рук представителей герцогств». Кольбер урезал эту цифру до 700 тысяч. Потом сокращает также сумму ренты с земель, которые будут выделены лично Карлу – с 300 000 до 200 000 ливров. Но добавляет лишние 100 тысяч, которые король Людовик будет выделять из каких-то других фондов. Таким образом у нас и складывается ровно миллион пожизненной ренты в год, вне зависимости от того, сколько герцог Карл прожил бы.
Конечно, это уже не миллион разовой выплаты, но… Всё равно сделка унизительная сама по себе. Невзирая на то, что Карл IV прожил еще 13 лет и теоретически мог получить 13 миллионов ливров – это ничто по сравнению с почти независимым герцогством. Несопоставимо. В конце концов, можно ли было купить в Европе за эти 13 миллионов другое такое же герцогство? Разумеется, нет. Единственным приемлемым вариантом сохранить лицо для столь древней династии, был только равноценный (или хотя бы относительно равноценный) обмен территориями. И забегая вперед (о чем, впрочем, всем и так известно) – именно так (обмен) в конечном итоге и был решен вопрос Лотарингии.
*****
Поддержать автора: 2202 2053 7037 8017
Приглашаю всех в свой телеграмм-канал: