1982 год начался у нас в коммуналке весело и громко. Кто-то ждал перемен в стране, а мы – очередного громкого застолья, где, как обычно, был оливье, холодец и Гриша со своим баяном. А шо? Новый год без музыки – это ж не Новый год!
Но вот кто бы мог подумать, шо этот баян станет причиной такой любовной драмы, шо даже советская мелодрама нервно курит в сторонке.
Как Гриша стал звездой вечера
Гриша нашёл свой баян где-то на чердаке. Весь запылённый, с кнопками, которые «залипают», и ремнями, которые еле держались.
– Шо за раритет ты притащил? – ехидничала соседка Люся, протирая салатницу для шубы.
– Это не раритет, а инструмент! – гордо заявил Гриша. – Когда я был молодым, я этим баяном половину девчат на танцы звал. Сейчас – тоже сыграю, и не хуже!
И сыграл! Ой, как сыграл! Уже через пять минут у нас на кухне собралась вся коммуналка. Гриша выдал «Катюшу» так, шо у Валентины Петровны даже слеза навернулась.
– Гриша, ты ж мог быть баянистом на всю страну! А ты где? В коммуналке сидишь.
– Ну, зато сидим весело, Валя. Давай лучше пой, а то мне, как всегда, одному всё тащить!
Соседи поют, а где-то назревает драма
Когда Гриша завёл «Мурку», вся коммуналка уже пела. Люся и Клава подхватили припев, а Галина зашла с новым куплетом, который сама придумала – смеху было на весь дом.
Но пока все пели и хлопали, я заметила, шо наш зять Виталий как-то странно себя ведёт. То за столом тихо сидит, то на сестру тёщи, Алевтину, поглядывает. А надо сказать, Алевтина была особой, как сейчас говорят, эффектной: высокая, с глазами, шо гипнотизируют, и голосом, от которого мужчины падали штабелями.
– Шо за взгляды, Виталий? Ты ж женат! – думала я, но промолчала. Мало ли, вдруг просто ошиблась.
Когда баян уже не спасает
Всё шло хорошо, пока Гриша не завёл песню «Надежда». Алевтина, вдохновлённая мелодией, вдруг поднялась и стала подпевать. А Виталий… тоже поднялся.
– Алевтина, ты поёшь, как соловей. Неужели у такой женщины нет настоящего поклонника? – сказал он с таким выражением, шо вся коммуналка притихла.
Люся, жена Виталия, побледнела:
– А шо это за поклонник должен быть, кроме тебя, Виталий?!
Гриша перестал играть, баян обиженно пискнул, а Виталий попытался выкрутиться:
– Ну я ж в хорошем смысле! Просто как вокал оценил!
Но Люся уже встала:
– Ах, оценил? Тогда я тебе скажу, шо у Алевтины не поклонник должен быть, а мужик, который бы знал, где его место. А ты – знай своё!
И тут началась такая словесная перепалка, шо даже соседка Клава не выдержала:
– Люся, успокойся! Новый год всё-таки!
Но Люся была уже неостановима.
Баян – свидетель скандала
Когда все эмоции накалились до предела, Виталий выдал:
– Люся, ты просто завидуешь! Ты не поёшь, как Алевтина! Вот и всё.
Ну, тут уже Валентина Петровна подключилась:
– Зять, а ну перестань! А то я как врежу тебе этим салатником, шо навсегда забудешь, кто такая Алевтина!
Гриша, который сидел в углу и пытался чинить кнопку на баяне, встал и сказал:
– Всё, хватит! Новый год – это про любовь, а не про крики! Люся, пой шубу подавать, Виталий – помогай! А Алевтина – ты, пожалуйста, садись, и больше никому глазки не строй.
И, знаете шо? Помогло. Постепенно все успокоились. Гриша снова заиграл, Люся вернулась к салатам, а Виталий тихо шептал, шо «он не это имел в виду».
О любви и баяне
Наутро, за остатками оливье, Люся уже посмеивалась:
– Ну, шо ж вы меня не остановили раньше? Знаете же, у меня характер – как свекла: сначала мягкая, потом – буря.
А Алевтина с улыбкой добавила:
– Да ладно вам, всем спасибо за вечер. А баян у Гриши – лучше, чем у артистов!
С тех пор баян стал символом мира в нашем доме. А Виталий больше на Алевтину не смотрел – по крайней мере, при Люсе.