«Андрей Михайлович Соколов, художественный руководитель театра, заслуженный деятель искусств...» — Мария перечитывала старую газетную вырезку, найденную в городском архиве. Фотография пожелтела, но глаза с неё смотрели всё так же пронзительно — те самые глаза, о которых писала мама в своих письмах.
— Представляешь, он живёт в Москве! — Катя возбуждённо металась по комнате. — Мам, это судьба! Я как раз на следующей неделе еду на прослушивание в его театр!
— С ума сошла? Ты ему что скажешь? «Здравствуйте, я внучка той самой Веры, которую вы любили сорок лет назад»?
— А почему нет? — дочь упрямо вздёрнула подбородок. — Он должен знать, как сложилась её жизнь.
Мария покачала головой. Все эти дни она не находила себе места. Мама унесла свою тайну в могилу — зачем её тревожить? Но червячок любопытства точил душу: как сложилась его жизнь? Был ли счастлив? Помнит ли?
— Я еду с тобой.
— Правда? — Катя подпрыгнула от радости. — А как же работа?
— К чёрту работу! — Мария сама удивилась своей решительности. — Возьму отпуск за свой счёт.
Москва встретила их июльской духотой и суетой. Театр оказался небольшим, но уютным — старинное здание в тихом переулке, афиши в стиле ретро, запах кулис.
— Вы к кому? — строгая вахтёрша оглядела их придирчиво.
— На прослушивание, — пискнула Катя, внезапно растеряв всю свою браваду.
— А вы? — вахтёрша уставилась на Марию.
— Я... — она замялась. — Мне нужно увидеть Андрея Михайловича. По личному вопросу.
— Какие личные вопросы? У него репетиция!
— Скажите... скажите, что я дочь Веры Николаевой.
Вахтёрша нахмурилась, но всё же сняла трубку. Через минуту в холле появился высокий седой мужчина с удивительно живыми глазами.
— Вера... — произнёс он тихо. — Как она?
— Умерла. Два месяца назад.
Он пошатнулся, схватившись за стену:
— Господи...
— Андрей Михайлович, у вас через пятнадцать минут прогон! — донеслось из глубины театра.
— Отмените! — он махнул рукой. — Идёмте в кабинет. Обе.
Кабинет больше походил на театральную кладовку — всюду афиши, костюмы, реквизит. На столе — чашка с остывшим кофе и раскрытый сценарий.
— Расскажите о ней, — попросил он. — Всё расскажите.
Мария говорила, а он слушал, не перебивая. О том, как мама создавала домашний театр, как превращала каждый праздник в спектакль. О её любви к поэзии, которую она читала по вечерам. О том, как пела, готовя обед...
— Значит, не разлюбила сцену, — улыбнулся он грустно. — А я-то думал...
— Вы тоже не женились? — вырвалось у Марии.
— Женился. Дважды. Не сложилось, — он достал из ящика стола потрёпанный конверт. — Знаете, я каждый год писал ей письма. Ни одного не отправил.
— Почему?
— Боялся разрушить её жизнь. Она выбрала — я должен был уважать этот выбор.
Катя, молчавшая всё это время, вдруг всхлипнула:
— Какой ужас! Всю жизнь любить и не быть вместе!
— Не ужас, девочка. Жизнь. Иногда приходится выбирать между «хочу» и «должен».
— Не согласна! — Катя вскочила. — Нельзя предавать свою мечту! Я вот...
— Катя! — одёрнула её Мария.
— Нет, пусть говорит, — Андрей Михайлович внимательно посмотрел на девушку. — Ты ведь на прослушивание пришла?
— Да...
— И готова за мечту бороться?
— До последнего!
Он усмехнулся:
— Характер — весь в бабушку. Та тоже была огонь... Ладно, показывай, что умеешь.
Следующий час Катя читала монологи, пела, двигалась по кабинету, превращая тесное пространство в целый мир. Мария смотрела на дочь и видела в ней маму — ту, молодую, из писем, полную надежд и страсти к искусству.
— Талантлива, — вынес вердикт Андрей Михайлович. — Но сырая. Техники нет, опыта нет... Возьму на испытательный срок. Будешь параллельно учиться в студии при театре.
— Правда? — Катя просияла. — Мам, слышишь?
Мария кивнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. Круг замкнулся — внучка получит то, о чём мечтала бабушка.
— А вы? — Андрей Михайлович повернулся к Марии. — Тоже небось творческая душа?
— Я? — она смутилась. — Да нет, я бухгалтер... Хотя, знаете, начала недавно писать. Рассказы.
— Дайте почитать, — он протянул визитку. — У нас при театре литературный клуб есть. Может, и для вас место найдётся.
Домой они возвращались в каком-то тумане. Катя строила планы, захлёбываясь от восторга. Мария молчала, перебирая в памяти этот невероятный день.
Вечером, разбирая сумку, она нашла конверт — тот самый, из стола Андрея Михайловича.
«Прочтите, — сказал он на прощание. — Здесь то, что я не успел сказать Вере. Может, вам это поможет...»
«Верочка!
Говорят, время лечит. Врут. Время учит жить с болью, превращать её в топливо для творчества, в источник силы. Ты выбрала долг — я выбрал театр. Мы оба платим по этим счетам всю жизнь.
Знаешь, я благодарен тебе. За то, что ты научила меня главному: любовь — это не только обладание. Иногда это умение отпустить.
Надеюсь, ты была счастлива. По-своему, иначе, не так, как мы мечтали — но счастлива. А я... я построил свой театр. Тот самый, о котором мы говорили бессонными ночами. Каждый спектакль — это письмо тебе. Каждая роль — история о нас.
Прости, что не боролся за тебя тогда. Прости, что уважал твой выбор больше, чем твоё сердце. Прости, что позволил долгу победить любовь.
Но знаешь что? Мы все-таки сыграли свои главные роли. Просто не на той сцене, о которой мечтали.
Твой Андрей».
Мария отложила письмо и достала ноутбук. Пальцы сами нашли клавиши:
«Он всё-таки дождался её — в лице внучки, в новом поколении, которое не боится идти за мечтой. А она? Она жила, любила, растила дочь. И каждый день играла свой главный спектакль — спектакль о счастье, в которое верила так искренне, что заставила поверить всех вокруг...»
За окном догорал летний день. Где-то в московском переулке седой режиссёр ставил новый спектакль. А в маленькой квартире на окраине областного центра рождалась новая история — история о том, что любовь не умирает. Она просто ждёт своего часа, чтобы возродиться в детях и внуках, в нерассказанных историях, в несыгранных ролях.
И в этом тоже есть свое счастье.
🎀Подписывайтесь на канал, чтобы узнавать о выходе новых историй и рассказов.