– Господи, ну почему все должно быть именно так? – раздраженный голос Анны эхом отразился от стеклянных стен терминала дублинского аэропорта. – Я же просила отдельный номер!
– Потому что твоя мать... – начал было Сергей Михайлович, но осекся под яростным взглядом дочери.
– Не смей! – Анна резко развернулась, и её чемодан с грохотом опрокинулся. Рассыпавшиеся вещи привлекли внимание проходящих мимо пассажиров. – Не смей прикрываться её именем! Ты не имеешь права...
В горле встал ком. Среди разбросанных вещей она увидела фотографию – старую, потрепанную, с загнутыми уголками. Мама смеется, держа маленькую Аню на руках, а папа обнимает их обеих. Откуда она здесь? Анна не помнила, чтобы клала её в чемодан.
Три месяца назад, Москва
Запах больницы въелся в одежду намертво. Анна сидела возле кровати, держа исхудавшую мамину руку. Елена Александровна выглядела бледной тенью себя прежней, но глаза... глаза всё еще горели тем особенным светом, который всегда завораживал дочь.
– Знаешь, – голос был слабым, но в нем звучала привычная преподавательская нотка, – древние кельты верили, что душа после смерти отправляется в Тир на Ног – страну вечной молодости. Чтобы попасть туда, нужно...
– Мама, пожалуйста, – Анна сжала её руку крепче. – Не надо сейчас...
– Нет, солнышко, послушай. Это важно, – Елена Александровна попыталась приподняться на подушках. – Обещай мне. Обещай, что поедешь с папой. В Тару. К реке Бойн.
– Зачем? Зачем ты заставляешь меня...
– Потому что некоторые пути нужно пройти вместе, даже если кажется, что мосты давно сожжены.
Настоящее время, Дублин
– Я возьму отдельный номер, – Анна решительно направилась к стойке регистрации.
– Подожди, – голос отца звучал непривычно мягко. – Просто выслушай меня.
Она замерла, не оборачиваясь. За спиной раздался шорох – отец что-то искал в своей сумке.
– Вот, – он протянул ей конверт. – Это тебе. От мамы.
Анна медленно повернулась. Конверт был запечатан сургучом – мама обожала такие старомодные детали. И подпись: "Открыть в Дублине".
Пальцы дрожали, когда она ломала печать.
"Милая моя девочка,
Если ты читаешь это письмо, значит, вы с папой всё-таки добрались до Ирландии. Я знала, что ты сдержишь обещание, хотя наверняка уже сто раз пожалела об этом.
Знаешь, почему я выбрала для вас общий номер? Потому что иногда нужно оказаться в замкнутом пространстве, чтобы наконец-то услышать друг друга. Я знаю, ты злишься на него. И, наверное, на меня тоже – за то, что я простила.
Но у каждой истории есть другая сторона. И прежде чем ты примешь решение, я хочу, чтобы ты узнала всю правду. Папа расскажет тебе – я взяла с него слово.
С любовью, Мама
P.S. И да, я положила ту старую фотографию в твой чемодан. Помнишь тот день? Нам тогда казалось, что счастье будет вечным..."
Анна подняла глаза от письма. Отец стоял у окна, глядя на моросящий дождь. Его плечи казались сутулыми, а в волосах серебрилось намного больше седины, чем она помнила.
– Хорошо, – её голос звучал хрипло. – Я согласна на общий номер. Но у меня есть условие.
Он обернулся.
– Ты расскажешь мне всё. Без утайки. Я хочу знать, почему вы развелись. Почему ты не вернулся, когда она заболела. Почему...
– Да, – он кивнул. – Я расскажу. Но не здесь. Твоя мать оставила четкие инструкции – для каждой части истории есть свое место. И первая остановка...
– Дай угадаю, – впервые за день Анна почти улыбнулась. – Паб?
– Она хорошо нас знала, правда?
Таксист оказался на редкость молчаливым – благословение для обоих. Анна смотрела в окно на проплывающий мимо Дублин. Серые здания, мокрые улицы, спешащие куда-то люди под разноцветными зонтами. Мама так мечтала увидеть этот город...
Десять лет назад, Москва
– Представляешь, – Елена Александровна возбужденно перелистывала страницы путеводителя, – в Дублине есть библиотека Тринити-колледжа! Там хранится Келлская книга – самая красивая рукопись в мире!
– Мам, – Анна оторвалась от учебника по экономике, – почему бы тебе просто не съездить? Ты столько лет об этом мечтаешь.
– Когда-нибудь обязательно, – она мечтательно улыбнулась. – Вот закончу работу над диссертацией...
Она не успела. Через полгода начались первые симптомы.
Настоящее время, Дублин
Паб "У Финнегана" выглядел именно так, как описывала мама – темное дерево, медные детали, приглушенный свет и гул голосов. Они заняли угловой столик, и отец заказал два пива.
– Guinness? – он скептически посмотрел на темный напиток. – Нет, наша "Балтика" куда крепче будет.
– Богохульство! – раздался возмущенный голос с соседнего столика. Седой ирландец с красным лицом повернулся к ним. – Ты посмел сравнить какое-то русское пиво с Guinness?
– А то! – Сергей Михайлович выпрямился, и в его глазах блеснул знакомый Анне азартный огонек. – Да наше пиво...
– Папа, – она положила руку ему на плечо, но было поздно.
Через полчаса они уже сидели за одним столом с Патриком О'Нилом – тем самым седым ирландцем. Спор о пиве неожиданно перерос в увлекательную беседу о традициях двух стран. Удивительно, но Патрик немного знал русский, поэтому и обратил на гостей свое внимание при слове «Балтика».
– А знаете, – Патрик загадочно улыбнулся, – раз уж вы направляетесь в Тару, должен рассказать вам одну историю. Древнюю, как сами холмы Ирландии...
Пятнадцать лет назад, Москва
– Лена, это безумие! – голос бабушки дрожал от возмущения. – Какая кремация? Мы православные!
– Мама, – Елена Александровна спокойно перелистывала страницу книги об ирландских традициях, – это мое решение. И я хочу, чтобы мой прах...
– Прекрати сейчас же! – бабушка перекрестилась. – Ты еще молодая, зачем о таком думать?
– Потому что каждый должен сам решать свою судьбу. Даже после смерти.
Анна, притаившаяся за дверью, слышала каждое слово. Ей было пятнадцать, и она не понимала, почему мама так часто стала говорить о смерти...
Настоящее время, паб
– Жила когда-то в этих краях прекрасная девушка, – голос Патрика звучал как древняя музыка. – Дочь короля. И полюбила она простого воина. Король, узнав об этом, проклял их обоих. Но девушка оказалась хитрее...
Анна слушала, затаив дыхание. Легенда странным образом перекликалась с их собственной историей – о любви, предательстве и прощении.
– И знаете, что она сделала? – Патрик сделал драматическую паузу. – Она пришла к реке Бойн и призвала древних богов. "Если любовь наша истинна, – сказала она, – пусть река рассудит". И бросилась в воды...
– И что случилось? – Анна подалась вперед.
– А вот это самое интересное, – старый ирландец хитро прищурился. – Говорят, река вынесла её на берег у холма Тары. Живую и невредимую. А король, увидев это знамение, снял проклятие и благословил влюбленных.
– Красивая сказка, – Сергей Михайлович задумчиво покрутил бокал.
– Сказка? – Патрик покачал головой. – Знаете, мисс, – он повернулся к Анне, – иногда за сказками прячутся самые важные истины. Ваша мать это понимала.
Анна вздрогнула: – Откуда вы...
– О, – старик улыбнулся, – Елена была удивительной женщиной. Мы переписывались несколько лет – она изучала историю Тары для своей работы. Она часто говорила о вас. О вас обоих.
В пабе вдруг стало очень тихо. Или это просто кровь так громко стучала в ушах?
– Она просила меня кое-что передать, если вы зайдете сюда, – Патрик достал из внутреннего кармана пиджака конверт. – Сказала, что это часть пути.
Восемнадцать лет назад, Москва
– Папа, смотри! – двенадцатилетняя Анна протянула отцу тетрадь. – Я написала доклад про кельтов! Мама помогла с материалами.
– Прекрасно, солнышко, – он рассеянно погладил её по голове, не отрываясь от ноутбука. – Расскажешь потом, хорошо? У меня сейчас важная сделка...
– Но ты обещал...
– Аня, – его голос стал строже, – я работаю. Мы обсудим твой доклад позже.
Позже не наступило. А через неделю она услышала, как мама плачет ночью на кухне...
Настоящее время, паб
Анна держала конверт, не решаясь открыть. Отец молчал, глядя в свой бокал.
– Знаете что? – вдруг произнес Патрик. – Есть еще одна легенда. О том, как один король потерял все, что имел, потому что не умел слушать сердцем. И как река Бойн дала ему второй шанс...
Двенадцать лет назад, Москва
– Я больше так не могу, Лена, – Сергей стоял у окна их квартиры, сжимая в руках папку с документами. – Ты живешь в каком-то выдуманном мире. Ирландия, кельты, древние короли... А что происходит здесь, в реальности, тебя не интересует!
Елена медленно подняла глаза от рукописи: – А что происходит в реальности, Сережа? То, что ты пропадаешь на работе? Что не был на выпускном у дочери? Или то, что я вчера нашла чужую помаду на твоей рубашке?
Он вздрогнул, но тут же выпрямился: – Не переводи стрелки! Да, я много работаю. Потому что кто-то должен обеспечивать семью, пока ты...
– Пока я что? – её голос стал опасно тихим. – Пока я преподаю в университете? Пишу книгу? Или пока воспитываю нашу дочь?
– Лена...
– Знаешь, что самое страшное? – она встала из-за стола. – Ты даже не понимаешь, что теряешь. Не видишь, как Аня расцветает, когда рассказывает о своих планах на будущее. Не слышишь, как она играет на пианино – да-да, она научилась, пока ты делал свою карьеру...
Настоящее время, паб
Анна развернула письмо, переданное Патриком. Почерк был мамин, но какой-то другой – более резкий, угловатый, будто писала она в спешке или в сильном волнении.
"Дорогие мои,
Если вы читаете это письмо, значит, вы встретили Патрика. Он старый друг и хранитель многих тайн – не только древних легенд, но и моих собственных.
Сережа, помнишь тот день, когда ты принес бумаги на развод? Я не сказала тебе тогда главного. В то утро я была у врача. И уже знала свой диагноз.
Нет, я не пытаюсь вызвать жалость или чувство вины. Я приняла решение не говорить тебе именно потому, что не хотела, чтобы ты остался из жалости. Ты всегда был честным человеком, Сережа. Может быть, слишком честным – даже в своих ошибках.
Аня, солнышко, не суди его слишком строго. Мы все совершаем ошибки. Важно не это. Важно то, что мы делаем потом, как живем с их последствиями.
В пабе, где вы сейчас сидите, я мысленно провела много часов, работая над своей книгой об ирландских легендах, я представляла что сижу именно там и пишу. И именно так я поняла одну простую истину: иногда нужно потерять все, чтобы понять, что именно для тебя действительно важно.
Патрик расскажет вам легенду о короле, потерявшем корону. Слушайте внимательно – в ней больше правды, чем кажется на первый взгляд.
С любовью, Мама"
Анна подняла глаза. Отец сидел неподвижно, и по его щеке катилась одинокая слеза.
– Так что там с тем королем? – её голос слегка дрожал.
Патрик откинулся на спинку стула: – О, это особенная история. Видите ли, этот король был очень успешным воином. Он завоевал много земель, построил крепости, собрал огромные богатства. Но однажды...
– Но однажды, – продолжал Патрик, отпивая из своего бокала, – его жена заболела странной болезнью. Лучшие друиды не могли её исцелить. И тогда она попросила отвезти её к реке Бойн...
Одиннадцать лет назад, Москва
– Это правда? – Анна влетела в кабинет отца без стука. – Ты правда уходишь?
Сергей медленно поднял голову от коробки, куда складывал свои вещи: – Прости, солнышко. Мы с мамой...
– Нет! – она отшатнулась. – Не называй меня так! Только она может... могла...
– Аня...
– Я тебя ненавижу! – дверь захлопнулась с такой силой, что со стены упала фотография.
Настоящее время, паб
– Король не хотел везти жену к реке, – голос Патрика звучал гипнотически. – Он верил в силу своего золота, в мощь своих крепостей. Но не в древнюю магию. И жена отправилась одна...
– И что случилось? – Анна подалась вперед.
– Она исчезла, – старик сделал глоток. – Растворилась в водах Бойна. Король обезумел от горя. Он искал её повсюду, предлагал награду, грозил казнями. А потом...
– Что?
– А потом он начал слышать её голос. Каждый раз, когда приходил к реке. Она рассказывала ему истории – о любви, о прощении, о том, что некоторые сокровища нельзя измерить золотом.
Сергей Михайлович резко встал: – Нам пора. Завтра рано вставать.
– Но история... – начала было Анна.
– История закончится там, где должна, – загадочно улыбнулся Патрик. – У реки Бойн.
Пять лет назад, Москва
– Я не могу понять, мам, – Анна сидела на краю больничной кровати. – Почему ты его простила?
Елена Александровна улыбнулась – той особенной улыбкой, которая всегда появлялась у неё, когда она собиралась рассказать что-то важное: – Знаешь, в чем главная ошибка людей? Они думают, что прощение – это подарок другому. А на самом деле это подарок себе.
– Но он бросил нас! Он...
– Он человек, солнышко. Со своими страхами, ошибками, слабостями. Как и все мы.
Настоящее время, отель
Номер оказался просторнее, чем они ожидали. Две отдельные спальни, общая гостиная с видом на старинную церковь.
– Она все продумала, да? – Анна стояла у окна, глядя на мокрую от дождя улицу.
– Всегда продумывала, – отец устало опустился в кресло. – Знаешь, в тот день, когда я принес документы на развод...
– Папа, не надо.
– Нет, ты должна знать. Я думал, что поступаю честно. Что лучше уйти, чем продолжать врать. Там была другая женщина...
– Я догадывалась.
– Это длилось недолго. Пара месяцев. Но твоя мать... она все поняла. И знаешь, что она сказала?
Анна покачала головой.
– Она сказала: "Береги себя, Сережа. И не забывай, что дочери нужен отец – даже если он живет отдельно".
В комнате повисла тяжелая тишина.
– Я не был хорошим отцом, – тихо продолжил Сергей Михайлович. – Но я правда старался... после развода.
– Старался? – Анна резко повернулась к нему. – Два звонка в месяц – это "старался"? Открытки на день рождения – это "старался"?
– Нет, я...
– А когда она заболела? Где ты был тогда?
Четыре года назад, Москва
– Сергей Михайлович? – голос в телефонной трубке был незнакомым. – Это онколог Елены Александровны. Она просила не говорить вам, но... ситуация ухудшается.
– Что значит "ухудшается"? – он почувствовал, как холодеет спина. – Почему она мне не сказала?
– Вы знаете Елену Александровну. Она не хотела никого беспокоить. Но сейчас...
– Я приеду. Сейчас же приеду.
Настоящее время, отель
– Я приходил, – его голос был едва слышен. – Каждый день приходил. Но она запретила говорить тебе.
Анна застыла: – Что?
– Она сказала, что не хочет путать тебя. Что ты только-только начала свою жизнь, новую работу... Просила не вмешиваться.
– Но почему...
– Потому что она всегда защищала тебя. Даже от своей боли.
В дверь осторожно постучали. На пороге стояла горничная с конвертом: – Для мисс Соколовой. Просили передать утром, но я заступила на смену только сейчас...
Анна взяла конверт. Знакомый почерк, знакомый сургуч.
"Милая моя девочка,
Если ты читаешь это письмо, значит, вы с папой уже поговорили. По-настоящему поговорили – возможно, впервые за много лет.
Знаешь, что я поняла, когда узнала о своей болезни? Что все наши обиды, вся наша боль – это такая мелочь по сравнению с главным. С любовью, которая остается даже после всех ошибок. С прощением, которое делает нас сильнее.
Завтра вы поедете в Тару. Я никогда там не была – физически. Но знаю каждый камень, каждую тропинку. И знаю, что именно там, на древних холмах, где когда-то стояли короли, вы найдете то, что я так старательно для вас приготовила.
С любовью, Мама"
– Что она имела в виду? – Анна подняла глаза на отца. – Что мы должны найти?
– Не знаю, – он покачал головой. – Но думаю, завтра мы узнаем.
Три года назад, Москва
– Елена Александровна, это безумие! – медсестра пыталась уложить её обратно в постель. – Вам нельзя так напрягаться!
– Милая, – мама улыбнулась своей особенной улыбкой, – когда придет время, вы все поймете. Каждая строчка, каждое письмо – все имеет значение.
– Какие письма? О чем вы?
– О будущем, деточка. О том будущем, которого я уже не увижу, но которое могу создать для них. Для обоих.
У вас в рюкзаке есть урна с моим прахом. Но прежде чем вы исполните мою последнюю волю, я хочу, чтобы вы сделали кое-что. В внутреннем кармане путеводителя вы найдете два конверта – один для тебя, Сережа, другой для тебя, Анечка. Прочтите их по отдельности. А потом спуститесь к реке – там, где я отметила крестиком на карте.
Я люблю вас. Всегда любила и всегда буду любить.
Ваша Лена/Мама"
Анна и отец молча достали свои конверты и разошлись в разные стороны.
Письмо Анне:
"Доченька моя,
Знаешь, о чем я больше всего жалею? Что не смогла уберечь тебя от боли развода. Что позволила твоему сердцу ожесточиться. Я видела, как ты страдаешь, как строишь стены вокруг своей души, и каждый день молила Бога дать мне сил и времени помочь тебе исцелиться.
Но потом я поняла – иногда мы должны пройти через боль, чтобы стать теми, кем нам суждено быть. Твой отец – непростой человек. Он совершил ошибки – как и все мы. Но знаешь, что я поняла, когда заболела? Что его любовь к тебе – единственное, в чем я никогда не сомневалась.
Он приходил ко мне в больницу каждый день. Сидел в коридоре часами, потому что я запретила говорить тебе. Он плакал, Анечка. Я никогда раньше не видела его слез.
Прости его – не ради него, а ради себя. Потому что наша способность прощать определяет нашу способность любить.
Мама"
Письмо Сергею:
"Сережа,
Помнишь наш последний разговор? Когда ты пришел просить прощения? Я не сказала тебе тогда самого важного – что давно простила. Что благодарна тебе за все – за годы счастья, за нашу дочь, даже за боль расставания, которая научила меня многому.
Береги её, Сережа. Она так похожа на тебя – такая же гордая, такая же ранимая под маской силы. Она унаследовала твой характер и мою мечтательность – взрывоопасная смесь, правда?
Я знаю, ты винишь себя за многое. Перестань. Жизнь слишком коротка для вины. Она – для любви.
Лена"
Они встретились у реки, когда солнце начало клониться к закату. Молча достали урну.
– Подожди, – вдруг сказал отец. – Я должен кое-что сказать.
Он повернулся к дочери, и она впервые увидела его настоящего – без маски уверенности, без брони отчуждения.
– Прости меня, солнышко. За все эти годы. За каждый пропущенный звонок, за каждое несдержанное обещание. Я не умел быть хорошим отцом. Но я всегда любил тебя. Всегда.
Анна почувствовала, как слезы катятся по щекам: – А я не умела быть хорошей дочерью. Не умела прощать.
– Ты была идеальной дочерью. Это я...
Она шагнула вперед и обняла его – впервые за многие годы. Они стояли так долго, пока последние лучи солнца окрашивали воды Бойна в золото.
Потом вместе открыли урну. Ветер подхватил пепел, закружил его в причудливом танце над рекой. И на мгновение им обоим показалось, что они слышат знакомый смех – легкий, как ветер над холмами Тары.
А в чемодане Анны лежало последнее письмо – то, которое она нашла уже после, в номере отеля, собираясь назад. Короткая записка маминым почерком:
"Иногда нужно отпустить прошлое, чтобы обрести будущее. Но помните – любовь никуда не уходит. Она просто меняет форму, как вода в реке Бойн – течет, струится, но всегда остается собой.
Я буду ждать вас здесь. В шелесте травы на холмах Тары. В плеске волн Бойна. В каждой истории, которую вы расскажете друг другу.
Потому что любовь сильнее смерти. Особенно такая любовь, как наша."