Начало читайте здесь Глава 1
Сергей медленно приближался к стоящим. В это время из соседнего двора высыпала стайка ребятни. Среди другой пацанвы были Максим, Гордей, Игорь и маленькая Анечка. Они подбежали и ,как стайка маленьких беспокойных мальков, обступили Веру. Некоторые лица были чумазыми от съеденных с куста ягод, некоторые от выпитой из колодезного ведра воды и припудрены серой пылью. Одежда была разномастная, «то велИко, то малО», у некоторых мальчиков с заплатками на коленках, девчоночьи платки сбились с голов и покоятся на плечах, как лишний атрибут для дворового фасона.
Сергей как будто пришёл в себя.
«Что же я делаю», - подумал он, глядя в глаза Марины, наполнившиеся было ужасом.
Глаза Веры, как обычно, были спокойны, вид её невозмутим.
- Вот, Серёжа, познакомься, это Маринин жених, Слава.
Слава качнулся вперёд, протягивая руку взрослому мужчине с сердитым нахмуренным лицом.
- Слава, - повторил он, будто подтверждая слова Веры.
Сергей был все ещё не в себе, кивнул головой в сторону Славы, занеся вверх широкую ладонь и направив её коршуном вниз, показывая своё первенство.
Похлопал по плечу Марину.
- Как ты, Марина?
- Мы... хорошо, - ответила Марина, выделив интонацией и ударением это совместное «мы». - Решили расписаться. Вот заявление подали сегодня.
- Свадьбу где будете играть? - спросил Сергей, раздавив каблуком сапога беспомощный коричневый шарик «медвежьего уха». Казбек нетерпеливо перебирал ногами, желая поскорее попасть в стойло и избавиться от надоевшего за день седла.
Молодые переглянулись, они обсуждали это, и свадьбу решили не делать.
- Расписаться и посидеть немного с ребятами думаем. Так, своим кругом, - серьёзно ответил Слава. - но вас мы тоже приглашаем. Приходите, пожалуйста, не откажите.
Дети шумно загалдели, девочки захлопали в ладоши.
«Свадьба, свадьба, свадьба» - хор разноцветных голосов удивлял равнодушную улицу, уставшую от летнего зноя.
«Свадьба, - маленькая Анечка представила свою маленькую куколку с длинными каштановыми волосами, похожими на жеребячью гриву, напрочь приклеенными к голове. Маша как будто была слепа от рождения, а потом на её незрячие зрачки нанесли чёрные пятна краски. Но Анечка никак не могла уловить её взгляд, Маша, будто сердясь, всё смотрела мимо.
Может быть потому, что Анечка вместо фаты на её голову прикрепила кусочек занавески, что осталась от шторки?
Аня мечтала быть невестой, как и все девочки. Кто знает, какая судьба ей была уготована, наденет ли она когда-нибудь подвенечный наряд?
В детской толпе Сергей увидел, как старший сын его Максим подрос, коротковатые штаны и широкая рубаха не могли это скрыть. Плечи широкие, развитая грудь. Стоит на ногах крепко. Будто не за меньшими приглядывает, а стадо жеребят пасёт. Но лицо! Что ты будешь делать, отец сжал зубы.
Копия жены. Мягкие черты лица, спокойное безмятежное выражение. От этого Сергею становилось не по себе. Будто Максим взрослее его, своего отца. Мудрее, что ли. Нет в фигуре пацана вызова, нет желания борьбы и душевного порыва.
«И как такой на свете проживёт, - подумалось Сергею. - Небось, и не дрался ни разу в школе до крови.»
Отец, как и многие родители, не очень хорошо знал сына. Дрался Максим не раз. Бывало и в школе, заступаясь за Наталью, бывало и во дворе из-за младших братьев. Внешность обманчива, можете подумать вы. Внешность Максима была как раз не обманчива. Уверенный в своей правоте и силе, он никогда не обижал слабых и всегда заступался за младших.
Однажды Наталья вернулась из школы заплаканная. Максим это сразу понял по носу, шмыгающий в ясный майский день, и бледному лицу сестры.
- Что случилось, сестрёнка?- спросил встревоженный мальчик.
- Ничего, - Наташа попыталась пройти мимо, отвернув лицо к побеленной стене, с которой надменно смотрела незнакомая женщина в круглой шляпке с вуалью, заключенная в своей деревянной раме.
Максим мягко взял её за руку и осторожно развернул к себе, заглядывая в глаза.
- Говори, я всё равно узнаю, - настаивал он.
- Меня Петька из седьмого класса дурой назвал...- выдохнула непрошенными слезами девочка.
- Пойдём, - спрятав её ладонь в своей, Максим перешагнул порог межкомнатной двери.
Наташа, опустив голову, следовала за ним.
Петька жил на соседней улице и был старше и крепче Макима. Ситуацию усугубляло поведение Петьки. Задира и наглец, бесстрашный и отчаянный в драках, по_курив сворованную у бати папиросину в кустах у мелкой унылой речки, выходил он на перекрёсток и поджидал очередную жертву. Многие ребята его боялись, и завидев, пытались свернуть в ближайший двор. Или, сделав вид, что вспомнили вдруг о чём-то, разворачивались, поправляя кепку, и шли обратно. Для девочек внимание Петьки было и подтверждением их девчачьей привлекательности, и опасным событием одновременно. Он мог дернуть изо всех сил за косу, было больно до слёз. И обидно тоже. А мог свистнуть на пальцах так, что от неожиданности уши закладывало, и хотелось сжаться и спрятаться.
- Расскажи, Натусь, за что он тебя обозвал? - негромко расспрашивал сестру Максим.
- Он сказал, чтобы я завтра после уроков пришла к ним в класс парту его мыть. Он там срамное слово написал, учительница оттереть велела. Я отказалась. Тогда он и сказал, что я ду-у-ура, - протянув обидное слово и доставая носовой платок из кармана формы сообщила Натуся.
Петька был на боевом посту, как бойцовский петух.
- Н-н-н-у? - лексикон у Петьки был небогат, но лаконичен.
- Не «нукай», не запряг ещё, - спокойно сказал Максим.
- Чё, понятно. Драки хочешь?
- Можем и так разойтись. Прощения у малОй попроси и всё. - Максим тряхнул длинной чёлкой, освобождая высокий лоб.
- В зубы тебе дам сначала, да и пойдём, каждый своей дорогой. - Петька сплюнул на обочину дороги, взглядом измерив расстояние до изношенных пыльных ботинок.
Такие потасовки были нередкими среди мальчишек. Повзрослевшие, они скрепляли свою детскую драчливость крепкими напитками, походами в общественную баню, купанием до посинения в заводи местной реки, закаляя и превращая её в настоящую мужскую дружбу.
В той драке была ничья. Оба противника измотанные и усталые, понимали, что силы равны, но уступать никто не хотел. Глядя в глаза друг другу, вдруг оба улыбнулись и разжали руки. Отряхивая пыль со штанов, Петька весело произнёс «Ладно уж, чё ты?» в сторону Наташи, что можно было принять за извинения, и подмигнул ей.
Максим, дождавшись, когда мама уйдёт по хозяйству, пришил надорванный рукав рубахи. Вернул в жестяную круглую коробочку от леденцов с нарисованной лихой тройкой на крышке нитку и иголку. Взял щётку, которой батя обычно чистил штаны, и принялся за чистку своих, прикладывая штанины к ногам, и двигая сверху вниз. После этого случая, о котором Вера и не знала, парни как-то враз стали сами ухаживать за своей одеждой. Стирала она, как и прежде, на всю семью. Но гладить и чистить её уже не приходилось. Ребята ходили опрятные, аккуратные и всегда в выглаженной одежде.
После объявления о намечающейся свадьбе, молодые решили пойти в универмаг и прицениться к кольцам.
Ужин у Веры, как водится, был готов. Поставила перед мужем глубокую тарелку с супом, положила справа ложку, убрала полотенце с полукруглых ржаных ломтей каравая, лежащих на деревянной разделочной доске. Сергей ел не спеша, разложив локти. Торопиться ему некуда. Он своё отработал. Вера сидела напротив, положив немного гречневой каши. От ломтя ржаного хлеба она отломила половинку, а от того ещё половинку. Алюминиевые ложки пели свою песню. Его, поскрёбывающая и постукивающая, вела главную партию. Её ложка, будто извиняясь, поддакивала, присоединялась к уверенной подружке.
Сергей смотрел на неё, всегда покорную жену свою, и странная мысль, как маленькая змейка, обжилась в его груди. И шептала, присвистывая. И шипела, подзуживая. Другой мужчина дотронулся до неё.
- Ну как тебе, ЖЕНА, мужичок? - склонив на бок голову с намечающимися залысинами, спросил Сергей.
- Серёжа, что ты говоришь! Не мужичок он никакой. Это Маринин жених. Я буду счастлива, если наша деточка будет счастлива. Уж повидала она в жизни вдоволь. Работают они вместе на заводе. Глядишь, на в очередь встанут на квартиру, своё жилье будет. Помогать им будем, чем сможем.
- Да в уме ли ты, Вера, самим бы нам кто помог? У самих деток и один другого меньше. Ещё вот Анну родила на старости, -завёл старую песню Сергей, зло брякнув ложкой о голую крашеную ладонь стола.
Обычно бледные щеки Веры вспыхнули румянцем: «Привыкла я, Серёжа, к твоим злым словам. Анна ж ниоткуда не взялась, ты тоже причастен был.»
- Ой, ладно, - хмыкнул муж, смахивая хлебные крошки со стола одной ладонью в ковшик другой и отправляя их в рот, - хватит. Слышал, не раз. Чё-то другие бабы, как кошки, не носят. Спасибо, жена, накормила. Детей воспитывай своих, меня уж поздно.
Тем временем Вера налила ароматный чёрный чай в алюминиевую кружку, придвинула под правую руку Сергея блюдце с карамельками- дульками.
- Не буду я. Спасибо, сыт по горло. - сухо, сведя кустистые брови, буркнул муж.
Сергей развернулся и вышел в узкий дощатый проём кухни. Прошёл в конюшню, вдохнув привычный с детства запах. Ему казалось, что лошади благодарные, сильные и терпеливые животные. Умные, всяко умнее людей. Без надобности не заржут лишний раз, не то, что некоторые. Помогать она собралась, видишь ли. Сами с хлеба на воду перебиваются. Барыня нашлась.
Гнедой кивал мордой, будто соглашаясь с мыслями Сергея. Тот немного побаивался жеребца, никогда не разворачивался спиной и не подходил сзади. Казбек, кося вытянутым глазом, будто подглядывал за Сергеем: какое настроение у него, даст ли сена побольше, и крепко ли стеганёт, когда увидит опрокинутое после питья ведро.
- Батя, давай я тебе помогу, что ли, - вошёл в конюшню старший Максим.
Он не так много времени проводил с другими детьми. Рано стал помогать матери, видя её постоянную занятость и наваливавшуюся вечернюю усталость. Отец почти все время был на работе, часто возвращался поздно, объезжая далёкие делянки богатого леспромхоза.
- Давай вот, навоз выгреби, что ли, - взглядом указал Сергей на бревенчатый крепкий угол, в котором привычно притулились вилы да пара лопат. - Взрослый ты у меня совсем. В дело годишься, сынок, - как будто смягчилось лицо отца.
Вера перебирала малину, собранную детьми днём. Нужно заварить варенье, поставив его на медленно остывающую плиту. Ягода даст сок, сахар растворится и они напитают друг друга. Сироп в варенье будет сладким, ягода будет звёнышко к звёнышку, не скукожится и не заветреет . Яблоки спеют. Опадышей много, завтра надо детям наказать, чтоб собрали, а не то куры поклюют. Пастилу надо на зиму заготавливать. Работы по хозяйству каждый день хватает.
Задумавшаяся Вера ставила большой таз в печь. Семья большая, расходов хватает, справляться привыкли сами. Скотины немного. Картошка подрастает. Огурцы- помидоры, как у всех. В кухню вошла Наталья, зачерпнула горсточку ржаных солёных сухариков с железного листа.
- Доченька, где платок? - спросила Вера, поправив волосы.
Девочка -подросток передёрнула плечом: «Ой, мам, все девчонки наши уж без платков ходят. Что я как попадья буду. И пробор у меня посередине. Все городские волосы назад зачёсывают.»
- О чем ты говоришь, Наташенька, - спросила Вера, произнеся «На-та-шень-ка» длинно и певуче, будто призывая девочку проснуться.
- Да и пусть они не носят. Ты, девочка, платок должен быть на тебе. Волосы - твоя красота беречь её нужно.
- Ну, мам, ты все на кухне да в огороде. Откуда ты знаешь, в чем моя красота? Вот вырасту, уеду в большой город, подстригусь, как Таня. Видела, к бабе Нюре приехала внучка. Какие туфли у неё, какие платья? А причёска? Чёлку такую же хочу. С такой чёлкой точно платок носить не придётся, - и прошмыгнула мимо обескураженной матери на улицу.
Вера понимала, что её скромная одежда нынче не в чести. Видела она, с какой завистью смотрит её простодушная Наталья на наряды городских девчонок, приехавших в посёлок. Белые носочки, платьица с оборками, весёлые банты. У её девочек тоже были платья. Какие в универмаг завозили. А для дома Вера сама шила. На улице бегать да курей гонять всё одно в оборочках не будешь.
Наталья смотрела на покорность и смирение матери. Ровность в поведении, серость и равнодушие в одежде.
В то же время, она видела других женщин. Нарядных и весёлых, будто из другого мира. Будто они живут яркую, весёлую, похожую на карусель в городском парке, жизнь. Вот соседка например, тётя Надя, что продавщицей работает в винном. Ей то один мужик сумки до ворот донесёт, то другой. Вот платочек у неё на шее цветной. Колечко как красивое блеснёт, когда она серёжку, будто ненарочно теребит. И пахнет она, не как мама, щами да капустой. Рукава на платье с поясом локти не прикрывают, как во след ей обернёшься.
Загадочной казалась девочке тётя Надя. Не знала она, каким грустным бывает лицо той после посиделок на работе, когда приходит она в пустой нетопленый дом, где ни котёнка, ни ребёнка.
Посидела на лавочке у тенистого палисадника Наташа. Завидев появившуюся из-за угла фигуру Надежды, направилась ей навстречу.
Женщина улыбнулась ей: «Что, Наташенька, гуляешь?»
- Гуляю, - сказала девочка, с завистью опустив глаза на блестящие лакированные туфли. - Вот бы мне такие примерить! Я такая же красивая вырасту, и ходить так же буду, одним плечиком будто вперёд...
Голос соседки вернул девочку к действительности.
- Что мама делает? - понятно, что в такой семье мать без дела не сидит, подумалось Надежде.
- Варенье варит, - спрятав руки за спиной и вместе с ними росток зависти.
- Может, ты мне баночку (варенья) принесёшь, а я тебе косынку новую на голову подарю?
- Тётя Наденька, а можете мне что-нибудь другое подарить?
Через несколько дней Наташа подошла к маме, склонив голову и улыбаясь чему-то ей одной известному.
- Мамочка, можно у тебя в тряпочках посмотрю что-нибудь?
- Что ты, доченька, хочешь там найти?
- Куколке платье хочу сшить. Можно? - Наташа взялась за край маминого передника, как делала в детстве.
- У меня там маленькие всё кусочки остались, братьям заплатки ставила. Нового не покупали ничего.
- А мне большой и не надо, - подняла глаза Наталья. - Моя куколка маленькая.
- Какая это у тебя куколка маленькая? - спросила Вера, присаживаясь на край деревянного стула с овальной спинкой из гнутых коричневых прутьев.
Продолжение читайте Глава 57