– Извините, но в такую погоду я не повезу вас за город. Тем более на ночь глядя, – Анна решительно покачала головой, глядя на промокшего пассажира через приспущенное стекло.
– Пятьдесят тысяч. Прямо сейчас, – мужчина достал конверт. – И это только задаток за поездку, которая изменит вашу жизнь.
Анна невольно вздрогнула. За пятнадцать лет работы в такси она повидала всякое – и пьяных бизнесменов, и влюбленных, сбежавших из дома подростков, и рожениц, не дождавшихся скорой. Но этот промозглый октябрьский вечер с самого начала пошел наперекосяк.
Сначала сломалась печка в машине, и салон выстудило до температуры морозильника. Потом попался клиент, забывший кошелек и умолявший довезти его "в долг". А в довершение всего позвонила дочь с очередными намеками на финансовые проблемы. И вот теперь этот странный тип с конвертом...
– Послушайте, я не...
– Вы Анна Сергеевна Воронова, пятьдесят восемь лет, вдова. Работаете в такси после того, как пять лет назад погиб ваш муж. Дочь живет в Нижнем Новгороде, замужем, детей нет. Недавно прошли медосмотр – артрит начальной стадии. Квартира на Гражданском проспекте требует ремонта. И еще – вы очень любите сериал "Корона", смотрите его по вечерам с чашкой зеленого чая.
Холодок пробежал по спине, и дело было не в сломанной печке. Анна машинально потянулась к кнопке блокировки дверей.
– Кто вы такой? Следили за мной?
– Не совсем, – мужчина грустно усмехнулся. – Скажем так, у меня хорошая служба безопасности. Я – Михаил Андреевич Карелин. И у меня есть к вам деловое предложение. Но, – он посмотрел на массивные швейцарские часы, – время очень дорого. В прямом и переносном смысле.
– Откуда мне знать, что вы не маньяк? – Анна попыталась придать голосу твердость, но предательская дрожь все равно прорвалась.
– Маньяк? – он рассмеялся, но смех быстро перешел в надрывный кашель. – Нет, я гораздо хуже. Я – умирающий богач с больным чувством юмора. Загуглите мое имя, если не верите.
Анна, не спуская глаз с пассажира, быстро набрала "Михаил Карелин бизнесмен" на телефоне. Поисковик выдал десятки ссылок – интервью в Forbes, фотографии с благотворительных вечеров, статьи о крупных сделках.
– Вы... действительно тот самый Карелин? Владелец "К-Групп"?
– Собственной персоной. Хотя скорее, – он снова закашлялся, – бывший владелец. И именно поэтому я здесь.
Конверт, небрежно брошенный на пассажирское сиденье, притягивал взгляд как магнит. Пятьдесят тысяч... Это три месяца работы без выходных. Или новый курс лечения для суставов. Или первый взнос за ремонт квартиры. Или...
– Садитесь, – наконец произнесла она, разблокируя дверь.
Мужчина устроился на заднем сиденье, и в салоне тут же запахло дорогим парфюмом и... больницей? Этот едва уловимый запах она не спутает ни с чем – слишком много времени провела в палатах, когда умирала мама, а потом муж.
– Куда едем?
– Пулковское шоссе, дом 43. Знаете это место?
Анна кивнула. Элитный коттеджный поселок, где одни только ворота стоят как ее годовой доход. Она пару раз подвозила туда горничных – единственных, кто мог позволить себе такси из обслуживающего персонала.
Первые десять минут они ехали молча. Дождь усилился, превращая дорогу в мутную реку. В свете фар встречных машин Анна украдкой разглядывала пассажира в зеркало заднего вида. На вид – чуть за шестьдесят, но морщины и землистый цвет лица делали его старше. Седые виски, дорогая стрижка, аристократические черты лица. Глаза прикрыты, но она готова поспорить – он не спит.
– Вы наверняка гадаете, зачем я выбрал именно вас, – вдруг произнес он, не открывая глаз.
– Если честно, да.
– Потому что вы идеально подходите. Одинокая, честная, с сильным характером. И главное – вам нечего терять, кроме... – он закашлялся, достал платок. Анна заметила на белоснежной ткани красные пятна. – Кроме своих моральных принципов.
– Это звучит как-то... неприлично.
– О нет, – он усмехнулся, – ничего такого. Я умираю, Анна Сергеевна. Рак поджелудочной, последняя стадия. Максимум полгода, хотя врачи дают три месяца. И мне нужна жена.
Она чуть не пропустила поворот.
– Простите, что?
– Фиктивная супруга. Брак без обязательств, но с очень щедрой компенсацией. Тридцать процентов от моего наследства. А оно, поверьте, немаленькое.
Анна почувствовала, как пересохло во рту.
– Но зачем? У вас же наверняка есть родственники...
– О да, целая стая, – его голос стал жестче. – Племянники, кузены, какие-то троюродные внучатые... Знаете, сколько их объявилось, когда в прессу просочилась информация о моей болезни? Тридцать семь человек! Некоторых я видел последний раз лет двадцать назад, а некоторых вообще никогда. И все такие заботливые, такие участливые...
Он снова закашлялся, на этот раз сильнее. Анна встревоженно посмотрела в зеркало:
– Может, воды? У меня есть бутылка...
– Нет, спасибо. Уже привык, – он промокнул губы платком. – Так вот, о родственниках. Три месяца назад они устроили семейный совет. Якобы беспокоились о моем здоровье. А на самом деле... Знаете, что я услышал из соседней комнаты?
Анна покачала головой.
– "Надо успеть оформить дарственную, пока он в своем уме". Это мой племянник Игорь, между прочим, любимый. Я его в свое время от армии откупил, образование оплатил, в бизнес помог войти. А его жена добавила: "Главное – не дать ему жениться на какой-нибудь аферистке. А то знаешь этих одиноких стариков – могут и молоденькую медсестру привести".
Он замолчал, глядя в окно на проплывающие мимо огни города.
– И вы решили им назло жениться? – осторожно спросила Анна.
– Не назло. Преподать урок. Показать, что деньги – не главное. Что есть люди, готовые... – он осекся, снова закашлялся. – Впрочем, я забегаю вперед. Давайте сначала доедем.
Они подъехали к воротам коттеджного поселка. Охранник, узнав пассажира, почтительно козырнул. Анна медленно вела машину по идеально ровной дороге мимо особняков, каждый из которых стоил целое состояние.
– Припаркуйтесь здесь, – Михаил Андреевич указал на трехэтажный дом в современном стиле. – Зайдете?
Анна посмотрела на часы. Смена давно закончилась. Дома никто не ждет. А в кармане – конверт с суммой, о которой она не могла и мечтать.
– Да, – ответила она, глуша мотор. – Думаю, нам есть что обсудить.
Дом внутри оказался под стать внешнему виду – роскошным и безжизненным. Картины в тяжелых рамах, антикварная мебель, мраморные полы. И ни одной фотографии, ни намека на то, что здесь кто-то живет.
– Проходите в кабинет, – Михаил Андреевич указал на массивную дверь красного дерева. – Мария! – негромко позвал он, и словно из воздуха материализовалась немолодая женщина в строгом костюме. – Чай для гостьи. И принеси документы из сейфа. Те, что приготовил Аркадий Петрович.
– Сию минуту, – экономка с любопытством посмотрела на Анну и бесшумно удалилась.
– Присаживайтесь, – хозяин дома указал на кожаное кресло. – Не стесняйтесь. Возможно, скоро это все будет вашим.
Анна опустилась в кресло, чувствуя себя неуместно в своей потертой куртке и джинсах. Михаил Андреевич устроился за столом, достал какие-то бумаги.
– Итак, к делу. Мое состояние оценивается примерно в двести миллионов долларов, – он произнес это буднично, словно говорил о погоде. – Недвижимость, акции, счета в разных странах. По завещанию все должно отойти родственникам, так как прямых наследников у меня нет. Был сын... – он на мгновение замолчал, и Анна заметила, как дрогнула его рука. – Андрей. Разбился на спортивной машине пятнадцать лет назад. Восемнадцать ему было.
Вошла Мария с подносом. Расставила чашки тонкого фарфора, положила перед хозяином папку с документами.
– Спасибо, можешь идти, – Михаил Андреевич дождался, пока за экономкой закроется дверь. – Я хочу, чтобы вы поняли – это не просто прихоть умирающего. Я действительно хочу преподать им урок. Показать, что деньги – не главное в жизни.
– И для этого вам нужна я? – Анна осторожно взяла чашку. – Фиктивная жена?
– Именно. Брак будет настоящим, но формальным. Никаких... – он поморщился, – интимных обязательств. Просто ваше присутствие рядом в последние месяцы. И право на наследство после моей смерти.
– А если я откажусь?
– Найду другую. Но, – он внимательно посмотрел на нее, – почему-то мне кажется, что вы согласитесь. У вас глаза честные. И усталые.
Анна молчала, рассматривая узор на чашке. Тонкие золотые линии складывались в причудливый орнамент – такой же замысловатый, как вся эта ситуация. В голове крутились обрывки мыслей. Дочь недавно заикнулась о кредите на открытие своего бизнеса. Больные суставы, которые все чаще напоминают о себе в дождливую погоду. Квартира, требующая ремонта...
– Что конкретно нужно будет делать?
– Жить здесь. Сопровождать меня на встречах с родственниками и деловых мероприятиях. Быть... женой успешного бизнесмена. Наряды, драгоценности – все будет обеспечено. И, – он снова закашлялся, – поддерживать легенду о нашем романе.
– Какую легенду?
– О том, что мы встречались несколько месяцев. Что это... – он усмехнулся, – любовь. Красивая история о том, как немолодой бизнесмен встретил женщину, которая полюбила его не за деньги, а за душу.
– Никто не поверит.
– Поверят. Особенно когда увидят, как сильно это бесит их всех. Зависть – прекрасный мотиватор для веры во что угодно. К тому же... – он вдруг посерьезнел, – вы правда чем-то напоминаете мне Елену. Мою первую жену.
– Что с ней случилось?
– Умерла от лейкемии тридцать лет назад. Андрею тогда и трех не было, – он встал, подошел к окну. – Знаете, что самое страшное в смерти близких? Не сам момент потери, нет. А то, что спустя годы начинаешь забывать их лица. Голос, смех, привычки – все стирается. Остаются только фотографии и... – он кивнул на стену, где висел женский портрет, – картины.
Анна посмотрела на портрет. С холста смотрела красивая молодая женщина с удивительно живыми глазами. В них было что-то... знакомое?
– Вы правда находите, что мы похожи?
– Не внешне, – Михаил Андреевич покачал головой. – Взглядом. У вас тот же взгляд – прямой, честный. Она тоже не умела притворяться.
Он достал из папки документы:
– Здесь предварительный договор. Можете изучить с юристом. Основные пункты: брак заключается в течение недели, вы переезжаете сюда, получаете ежемесячное содержание в размере пятисот тысяч рублей на время брака. После моей смерти – тридцать процентов наследства и квартира в центре города. Полностью меблированная, сто двадцать метров. Ее стоимость не входит в процент наследства – это бонус.
– А если... если я не справлюсь? Если не смогу играть роль светской дамы?
– Никто и не ждет от вас этого. Будьте собой – это лучшая роль. К тому же... – он снова закашлялся, на этот раз сильнее. Анна инстинктивно подалась вперед, но он остановил ее жестом. – К тому же, мне осталось недолго. Три-четыре месяца, не больше.
– Почему вы так спокойно говорите об этом?
– О смерти? – он улыбнулся какой-то странной, усталой улыбкой. – Знаете, когда полгода назад мне поставили диагноз, я был в ярости. Кричал на врачей, требовал перепроверить анализы, летал в лучшие клиники мира. Потом была депрессия – классическая, как по учебнику. А потом... потом пришло принятие. И желание уйти правильно. Не просто оставить деньги, а сделать что-то... стоящее.
В кабинете повисла тишина, нарушаемая только тиканьем старинных часов. За окном все так же лил дождь.
– Мне нужно подумать, – наконец произнесла Анна.
– Конечно. Даю вам сутки, – он протянул визитку. – Здесь контакты моего адвоката. Он ответит на все вопросы. И... – Михаил Андреевич достал еще один конверт, – здесь дополнительные сто тысяч. На размышления.
– Зачем?
– Чтобы вы могли позволить себе эти размышления. Не нужно выходить завтра на работу, возьмите выходной. Подумайте спокойно, посоветуйтесь с дочерью...
– Нет! – Анна вскинула голову. – Дочери ничего не скажу. По крайней мере, пока.
– Как скажете, – он кивнул. – Это ваше право. Машину оставьте здесь, вас отвезет шофер. И... – он вдруг замялся, – спасибо, что выслушали. Многие просто крутили пальцем у виска и уходили.
– Многие? – Анна удивленно подняла брови. – То есть я не первая?
– Шестая, – он снова улыбнулся той же усталой улыбкой. – Но первая, кто досидел до конца разговора.
Домой Анна вернулась далеко за полночь. В маленькой квартире было холодно и пусто. На автоответчике – три сообщения от дочери. Она включила их, машинально разогревая чай.
"Мам, привет! Ты не поверишь, но мы нашли идеальное помещение для магазина! Правда, там нужен ремонт..."
"Мам, ты чего трубку не берешь? Я тут подумала насчет кредита..."
"Мамуль, перезвони обязательно! Это очень важно..."
Анна опустилась на старый диван, достала конверты. Сто пятьдесят тысяч – такие деньги она видела, только когда продавали старую квартиру после смерти Сергея. Деньги... Они всегда были проблемой. Сначала – когда поднимали Леночку, потом – когда муж заболел. А теперь...
На стене тикали старые часы – подарок Сергея на двадцатилетие свадьбы. Она помнила его улыбку: "Представляешь, когда мы состаримся, они будут отсчитывать наше время вместе..." Не отсчитали. Глупая авария, пьяный водитель, и – одиночество.
Телефон завибрировал – сообщение от дочери: "Мам, ты спишь? Можно позвонить?"
– Леночка, привет, – голос предательски дрогнул.
– Мамуль, ты чего не спишь? Что-то случилось?
– Нет, просто... работала допоздна. Рассказывай про магазин.
Дочь затараторила о своей мечте – маленьком магазине хендмейда. Помещение в центре, небольшая аренда, но нужен ремонт и первая закупка товара. Банк кредит не дает – нет залога...
– Мам, я понимаю, что это сложно, но может...
– Сколько нужно? – перебила Анна.
– Ну... тысяч семьсот для старта. Я понимаю, что это много...
Семьсот тысяч. Первый месячный платеж от Карелина с лихвой покроет эту сумму. Если согласиться...
– Дай мне несколько дней, солнышко. Я что-нибудь придумаю.
Сон не шел. Анна ворочалась на старом диване, перебирая в голове события вечера. Все казалось нереальным – и странный пассажир, и его предложение, и конверты с деньгами. Может, это просто сон? Но нет – вот они, лежат на журнальном столике, вполне материальные.
Под утро она задремала, но в семь уже была на ногах. Первым делом загуглила все, что смогла найти о Михаиле Карелине. Статьи пестрели заголовками: "Владелец 'К-Групп' продает активы", "Михаил Карелин уходит из бизнеса", "Состояние российского миллиардера оценили в 200 миллионов долларов". И нигде – ни слова о болезни.
В девять она уже сидела в приемной адвоката. Аркадий Петрович, сухощавый мужчина лет пятидесяти, говорил четко и по делу:
– Все абсолютно законно, Анна Сергеевна. Необычно – да, но законно. Вот результаты медицинских обследований, – он положил перед ней увесистую папку. – Вот документы на имущество. А вот – проект брачного договора. Можете показать своему юристу.
– У меня нет своего юриста.
– Тогда я порекомендую независимого специалиста. За счет Михаила Андреевича, разумеется.
– Скажите... – Анна замялась. – А другие? Те, кто отказался?
Адвокат снял очки, устало потер переносицу:
– Были разные реакции. Кто-то требовал больше денег, кто-то боялся огласки. Одна дама... – он усмехнулся, – предложила организовать утечку информации в прессу и шантажировать Михаила Андреевича. Но вы... вы другая. Он прав – вы похожи на Елену Николаевну.
– Вы знали его первую жену?
– Да, я работаю с семьей Карелиных больше тридцати лет. Елена была удивительной женщиной – умной, доброй, без претензий на роль светской львицы. Знаете, что она сделала с первым крупным гонораром мужа? Открыла детский хоспис.
– А сын? Что случилось с ним?
Адвокат помрачнел:
– Андрей... это самая большая боль Михаила Андреевича. Мальчик рос без матери, отец вечно занят... В восемнадцать получил в подарок спортивный Феррари. Через неделю не вписался в поворот на горной дороге. После этого Михаил Андреевич замкнулся в себе, ушел в работу. Пятнадцать лет жил как робот – дом, офис, снова дом. А потом... этот диагноз.
Он достал из сейфа еще одну папку:
– Вот выписки о состоянии его здоровья за последние полгода. Боюсь, он не преувеличивает насчет сроков. Метастазы повсюду.
Анна пролистала документы. Цифры, медицинские термины, заключения специалистов – и один приговор: "терминальная стадия".
– А родственники? Они не оспорят завещание?
– Попытаются, конечно. Но мы все продумали. Брак будет настоящим, вы проживете вместе минимум три месяца – этого достаточно. К тому же... – адвокат замялся. – Знаете, когда человек действительно умирает, когда рядом нет никого по-настоящему близкого... это страшно. Очень страшно.
Вечером Анна долго стояла под душем, словно пытаясь смыть тяжесть прошедшего дня. Мысли путались. Перед глазами стоял портрет Елены – женщины, которую она никогда не знала, но с которой ее почему-то сравнивали. Звенели в ушах слова дочери о мечте открыть магазин. И почему-то вспоминался взгляд Михаила Андреевича – усталый, обреченный, но все еще живой.
Решение пришло под утро. Она набрала номер с визитки:
– Аркадий Петрович? Я согласна.
Через неделю они расписались. Тихо, без свидетелей, в обычном ЗАГСе на окраине города. Она – в скромном синем платье, купленном вчера в свадебном салоне, он – в дорогом костюме, который висел на нем как на вешалке.
Вечером того же дня Анна переехала в восточное крыло особняка. Началась новая жизнь, похожая на странный спектакль.
Утром – примерки нарядов и уроки этикета от специально нанятого консультанта.
– Нет-нет, Анна Сергеевна, – качала головой Вера Павловна, изящная дама неопределенного возраста. – Десертную ложку держим иначе. И спина... спина должна быть прямой!
Днем – сопровождение мужа на деловых встречах. Анна с удивлением обнаружила, что Михаил, несмотря на болезнь, продолжает активно работать.
– Нужно все правильно передать, – объяснял он между приступами кашля. – Чтобы бизнес не развалили, чтобы людей не оставили без работы.
Вечером – совместные ужины и разговоры. Михаил оказался интересным собеседником. Он много рассказывал о своей жизни – без прикрас и самолюбования. О том, как начинал бизнес в девяностые, как терял и находил друзей, как пережил смерть жены и сына.
– Знаешь, – сказал он однажды вечером, когда они сидели в кабинете, – я ведь правда искал кого-то похожего на Елену. Но ты... ты другая. И это хорошо.
Первый месяц прошел относительно спокойно. Анна постепенно привыкала к новой роли, хотя роскошь вокруг все еще вызывала дискомфорт. Дочери она сказала, что выиграла в лотерею – небольшую сумму, как раз на открытие магазина.
– Мам, ты чудо! – кричала Лена по телефону. – Приезжай скорее, посмотришь, как мы все оформили!
– Обязательно, солнышко. Вот только... немного дел закончу.
Родственники появились в начале декабря. Налетели как воронье – с фальшивыми улыбками и жадными глазами. Первой нанесла визит двоюродная сестра Михаила – Софья Аркадьевна, дама в соболях и с лицом, застывшим от ботокса.
– Ах, Мишенька, как же ты похудел! – всплеснула она руками, демонстративно игнорируя Анну. – Надо было раньше приехать, но ты же знаешь – Куршевель, потом Мальдивы...
– Знаю, Соня, – спокойно ответил Михаил. – Последние пятнадцать лет ты была слишком занята, чтобы навестить больного брата.
За ней потянулись остальные. Кузены, племянники, какие-то дальние родственники, о существовании которых Михаил, казалось, сам узнал только сейчас. Все они старательно делали вид, что Анны не существует, но она замечала их взгляды – оценивающие, презрительные, злые.
Племянник Игорь, самый наглый, подкараулил ее в саду:
– Послушайте, тетя Аня, – он произнес это обращение с плохо скрытой иронией. – Давайте начистоту. Сколько?
– Что – сколько?
– Сколько вы хотите за то, чтобы тихо уйти? Дядя болен, он не в себе. Это же понятно – затащить в ЗАГС первую встречную таксистку... – он достал чековую книжку. – Миллион? Два? Назовите цифру.
Анна почувствовала, как холодная ярость поднимается внутри:
– А сколько стоит ваша совесть, Игорь Валерьевич? Или она уже давно продана?
– Не стройте из себя святую! – он схватил ее за руку. – Думаете, мы не знаем, кто вы? Нищая вдова, таксистка... Да вы спали и видели, как бы охомутать богатого старика!
– Отпустите немедленно.
– А то что? Позовете дядю? – он рассмеялся. – Да он до Нового года не дотянет! А мы... мы вас уничтожим. Юристы у нас лучшие, связи – тоже. Один звонок – и вашу дочку уволят с работы. Второй – и у нее будут проблемы с магазином. Третий...
– Игорь! – раздался резкий голос. На дорожке стоял Михаил, опираясь на трость. Лицо его было белее мела. – Убери руки от моей жены.
– Дядя Миша, я просто...
– Вон из моего дома. Немедленно.
Вечером у Михаила случился сильный приступ. Вызвали врача, сделали укол. Анна просидела у его постели всю ночь.
– Прости за Игоря, – прошептал он, очнувшись под утро. – Я не думал, что они опустятся до прямых угроз.
– Ничего, – она поправила подушку. – Я привыкла. За пятнадцать лет в такси и не такое слышала.
– Знаешь... – он закашлялся, на губах выступила кровь. – Я хочу кое-что добавить в завещание.
– Не надо сейчас об этом.
– Надо, Аня. Времени почти не осталось. Позови Аркадия Петровича.
Адвокат приехал через час. Они долго говорили наедине, потом Михаил подписал какие-то бумаги.
– Не спрашиваешь, что я изменил? – спросил он, когда Аркадий Петрович ушел.
– Это ваше дело.
– Наше, – он слабо улыбнулся. – Ты заслужила гораздо больше, чем мы договаривались. И... спасибо тебе. За все.
Перед Новым годом его состояние резко ухудшилось. Врачи разводили руками – метастазы добрались до мозга. Анна практически не отходила от его постели, только иногда звонила дочери.
– Мам, ты какая-то странная последнее время, – говорила Лена. – Может, приедешь на праздники? Магазин уже работает, покажу тебе все...
– Не могу, солнышко. Работа...
– Какая работа в Новый год? Мама, что происходит?
– Все хорошо, девочка. Просто... так надо.
Тридцатого декабря Михаил впал в забытье. Бормотал что-то несвязное, звал Елену и сына. Анна держала его за руку, вытирала пот со лба, поила водой с ложечки.
– Лена... прости меня... – шептал он. – Андрюшка... я не уберег...
В полночь тридцать первого декабря он вдруг очнулся. Взгляд стал ясным, почти как прежде.
– Аня... который час?
– Двенадцать. С Новым годом, Михаил Андреевич.
– И тебя... – он попытался улыбнуться. – Знаешь, а я ведь правда полюбил тебя. Не как Елену, конечно, но... по-своему. Ты настоящая. И ты... ты сделала мой уход легче.
– Не говорите так.
– Нет, послушай... – он сжал ее руку с неожиданной силой. – Я хочу, чтобы ты знала. То, что я изменил в завещании... это правильно. Ты поймешь. И... береги себя. Ты заслуживаешь счастья.
Он умер под утро первого января. Тихо, во сне, словно просто устал и решил отдохнуть. Анна сидела рядом, все еще держа его руку, пока врач не констатировал смерть.
Похороны прошли четвертого января. Собралось много народу – бизнес-партнеры, сотрудники компании, журналисты. Родственники демонстративно держались отдельной группой, не глядя в сторону Анны. Только Мария, экономка, тихо пожала ей руку:
– Он давно не был таким спокойным, как перед уходом. Вы молодец.
Оглашение завещания назначили на пятнадцатое января. В кабинете нотариуса собрались все претенденты на наследство. Игорь, бледный и осунувшийся, все еще пытался договориться:
– Анна Сергеевна, может, все-таки обсудим условия? Пятнадцать процентов сверху, а?
Она молча покачала головой. Нотариус откашлялся:
– Прошу внимания. Завещание составлено десятого декабря... По причине вступления в брак предыдущее завещание аннулируется...
Анна слушала вполуха, перед глазами стоял их последний разговор. "То, что я изменил в завещании... это правильно". Что же он имел в виду?
Голос нотариуса вернул ее к реальности:
– ...таким образом, основная часть наследства переходит в благотворительный фонд помощи детям с онкологическими заболеваниями имени Михаила Карелина. Управляющим фонда назначается Анна Сергеевна Карелина. Ей же переходит данный дом, квартира центре города и десять процентов всех активов. Родственникам первой очереди выделяется по одному проценту...
Грохот опрокинутого стула прервал чтение. Игорь, багровый от злости, выскочил из кабинета. За ним потянулись остальные, бросая на Анну испепеляющие взгляды.
– Вот и все, – Аркадий Петрович собрал бумаги. – Как он и хотел. Преподал им урок. И... знаете, Анна Сергеевна, это лучшее, что он мог сделать. Фонд – это память. О нем, о Елене, об Андрее...
– Я справлюсь?
– Конечно. У вас будет команда профессионалов, я помогу со всеми юридическими вопросами. А главное – у вас есть то, чего не было у них, – он кивнул на дверь, за которой скрылись родственники. – Сердце.
Прошел год. Анна стояла у окна своего кабинета в здании фонда. Внизу шумела детская площадка – недавно построенная, яркая, с безопасным покрытием. Дети – пациенты онкологического центра – играли под присмотром воспитателей.
Фонд активно работал. Уже построили новое отделение в детской больнице, закупили современное оборудование, открыли программу поддержки семей с детьми-инвалидами. На очереди было строительство реабилитационного центра.
Телефон звякнул – сообщение от дочери: "Мам, зайдешь вечером? У нас новая коллекция в магазине! И... у меня для тебя сюрприз!"
Анна улыбнулась. Магазин Лены процветал, недавно они открыли второй. А сюрприз... Она догадывалась – дочь уже второй месяц странно себя вела. Наверное, наконец решилась рассказать о беременности.
Вечером, проезжая мимо кладбища, она остановилась у знакомой могилы. Положила белые розы:
– Спасибо тебе, Михаил Андреевич. За мой последний рейс. За доверие. За новую жизнь.
Моросил мелкий дождь, совсем как в тот вечер год назад, но ей больше не было холодно и одиноко. Впереди было столько работы, столько планов.
В витринах магазинов уже появились новогодние украшения. Анна поймала свое отражение – элегантная женщина в дорогом пальто. Но главное – глаза. Живые, уверенные, без той усталой обреченности, что преследовала ее раньше.
Недавно она снова села за руль такси. Не ради денег – просто иногда, по вечерам, выезжала на несколько часов. Слушала истории случайных пассажиров, помогала тем, кто действительно нуждался. В бардачке всегда лежала пачка визиток фонда – мало ли кому может понадобиться помощь.
У магазина дочери она припарковалась, достала из багажника сверток – подарок для будущего внука или внучки, она пока не знала точно. Маленькие пинетки, связанные той самой бабушкой, которой она помогла с лечением через фонд.
Звякнул колокольчик над дверью. Лена выбежала навстречу:
– Мамочка! Как я рада! У меня такие новости!
Анна обняла дочь, чувствуя под ладонью едва заметно округлившийся живот. Жизнь продолжалась. И она была прекрасна.
В тот вечер, сидя в уютной квартире дочери и слушая планы о детской комнате, Анна думала о удивительных поворотах судьбы. О том, как один странный пассажир может изменить всю твою жизнь. О том, что деньги действительно не главное – главное, как ты их используешь.
А где-то в небесах, она была уверена, улыбались те, кто ушел раньше – Михаил, Елена, Андрей. Их история не закончилась – она превратилась в сотни новых историй, в спасенные жизни, в детские улыбки, в надежду для тех, кто в ней нуждается.
Последний рейс оказался только началом. Началом новой жизни, в которой нашлось место всему – и памяти о прошлом, и радости настоящего, и светлым планам на будущее.