А вот интересно, как щит во времена "варварских королевств" мог быть основной защитой? Ведь если подходить к вопросу строго, то он, в общем-то, всегда был совсем небольшим. При среднем росте воинов в сто семьдесят пять сантиметров, как можно было надежно закрыться семидесяти - восьмидесяти сантиметровым щитом? Особенно если других доспехов на тебе нет вовсе?
Вообще, говоря о щите как главном защитном снаряжении раннего Средневековья, необходимо понимать, что говорим мы в первую очередь не о щите как таковом. Сам по себе он, несмотря на его, в общем, более чем приемлемые защитные качества, был для воина, попавшего на поле боя в те непростые времена, действительно такой себе защитой. В отличии, скажем, от кольчуги или другой нательной брони.
Но, будучи помещенным вместе с сотней других щитов в единый щитовой строй, он немедленно превращался из, в общем-то, незначительной преграды, что вряд ли могла удержать удар вражеского копья, в несокрушимую стену, о которую разбилась не одна тупая голова. Да, дорогой друг, когда мы говорим про непревзойдённые защитные качества щита эпохи раннего Средневековья, мы всегда имеем в виду именно щитовой строй.
Но как работал этот самый щитовой строй? Каким способом он превращал обычную, в общем, проклеенную деревяшку в отличную защиту? Давайте разбираться.
И если кто-то думает, что щитовой строй - это когда люди просто стоят и закрываются щитами со всех сторон, особенно сверху, как это любят показывать во множестве современных сериалов, то спешу разочаровать этого человека. Нет, это не так. Вернее, такой прием, который сейчас принято называть "стеной щитов" конечно же, тоже существовал. Вот только использовался практически исключительно от защиты во время обстрела.
Все остальное время пехотный строй функционировал чуть сложнее, чем кажется на первый взгляд. Ведь не менее важным инструментом защиты бойцов в нем, наряду со щитом было и копье. Хотя, конечно, и то и другое было совершенно бесполезно. если судьба не свела тебя с нормальным соседом по строю.
Даже сама по себе сплошная щитовая линия защищала воина заметно лучше, чем одинокий щит, просто потому, что гарантировала ему прикрытие с флангов и тыла. Давая таким образом, возможность не отвлекаться на разные глупости и предметно работать с находящимся прямо перед тобой оппонентом. Но это была еще не вся защита, которую она могла предложить воину. Даже не половина, если честно.
Первая и вторая линии пехотной фаланги не просто стояли, прикрывшись щитами. Они в первую очередь были заняты тем, что обеспечивали несколько метров "зоны повышенной опасности" непосредственно перед своим строем. И вот эта самая "зона смерти" и была главной защитой пехоты раннего Средневековья. Любой противник, вступивший в нее, оказывался в неприятной ситуации, когда должен был выбирать здесь и сейчас, защищаться ему от копейных ударов оппонента или бить в ответ.
Приблизившись на дистанцию удара, было необходимо крайне внимательно следить за обстановкой, а особенно за противниками, что находились справа и слева от тебя, ни в коем случае не ломать строй, подставляясь таким образом, под удар, и непрерывно быть готовым подставить щит. А атаковать? А атаковать врага приходилось по остаточному принципу.
Ну, то есть, конечно, можно было "включить берсерка" и с криком "Вальхалла!!!!! " кинуться на вражеский строй. Вот только время жизни такого героя совершенно точно измерялось бы даже не минутами, а секундами. Вернее, конечно же, иногда такая безрассудная атака работала, но только в том случае, когда перед тобой стоял совершенно уж неумелый или испуганный противник, в голове которого мысли о бегстве давно перевесили желание сражаться.
Во все остальное время, любой, попавший с "зону смерти" получил бы сразу несколько копейных ударов с разных сторон и совершенно точно не смог бы отразить их все. И смерть его была бы совершенно ерундовой проблемой на фоне того, что умерев, этот идиот оставлял прореху в своей стене щитов, открывая противнику возможность бить за щит его соседей по строю.
И вот пока пехотный строй стоял, защиты, которую давал дружиннику, общиннику или простому ополченцу обычный деревянный щит в связке с таким же обычным копьем, было более чем достаточно. Две пехотные линии, столкнувшиеся в чистом поле, могли вести бой очень долго, неся при этом, в общем, минимальные потери.
Но погоди автор, — воскликнет самый дотошный читатель, — откуда ты берешь все эти факты, боевые построения, приемы? Ты что ненадолго слетал в прошлое, чтобы на все это посмотреть?
Ну что тут сказать. Очень бы хотелось, но, конечно же, нет. А информацию о том, как вели бой воины раннего средневековья, какие они получали раны и даже как защищал их тот самый щит, с которого мы начали сегодняшний разговор, мы берем из захоронений. Неожиданно, правда?
Как это работает? Да, в общем, не так чтобы очень и сложно. Сопоставляя большое количество захоронений павших в бою воинов, вроде могильника Моркена или корабля из Саарема, и точно, зная, каким они сражались оружием, можно выстроить непротиворечивую картину, которая с приличной точностью восстановит нам не только течение сражений, но и эффективность того или иного оружия.
Если говорить о раннем Средневековье, то исследования погибших совершенно точно говорят, что больше всего посмертных\смертельных (то есть приведших к смерти) повреждений (примерно два из пяти ударов) приходились на голень левой ноги и правую руку. В левую голень чаще всего попадали копьями и стрелами, а правая рука в основном страдала от рубящих ударов меча или топора. И это совершенно неудивительно. Левой ногой подшагивают, когда начинают давить противника строем. Правую руку тоже невозможно непрерывно прятать за щитом. В общем, именно эти части тела чаще всего торчат из-за щита, находясь в непосредственной близости от противника и его оружия.
Пятая часть смертельных попаданий - это голова, шея и частично верхняя часть плеча. В грудь и живот приходится примерно каждый десятый удар. Остальные часть тела поражались крайне редко. Особо нужно отметить, что около половины всех посмертных попаданий в корпус, шею и голову были нанесены сбоку или со спины, то есть, тогда когда строй был уже разрушен и погибший бежал.
И вот, рассмотрев эту, в общем то несложную статистику, а потом применив ее к известной нам из синхронных источников тактике тех времен, мы внезапно получим более чем достоверные данные, в том числе и об эффективности и боевом потенциале щитового строя.
Получается, что пока стена щитов стояла, а воины, ее составляющие, были заняты тем, чтобы половчее ткнуть в бок открывшегося врага, и не думали о бегстве, даже небольшой, в общем, щит, прикрывал воина практически полностью. Оставляя для атаки противнику только левую голень, частично голову, ну и, конечно, руку самых храбрых и неосторожных воинов.
Фланкировать такого врага было невозможно по ряду естественных причин. Провести серию ударов в ноги для того, чтобы заставить его открыть корпус, тоже было непросто. Его соседи немедленно воспользовались бы ситуацией и пояснили увлекшемуся мастеру фехтования, попавшему в зону копейного покрытия, насколько тот неправ.
Конечно, оставалась еще теоретическая возможность пробить щит богатырским ударом, достойным висы, саги, а может быть, даже и былины. Но тут пришлось бы забрасывать свой щит за спину и браться за копье или большой топор второй рукой. А делать это, пока вражеский строй не развален и все противники прикрывают друг друга, было, в общем-то, скорее суицидом, чем героическим поступком.
В общем, во "времена копья и щита", что длилось с самого падения Рима до конца "эпохи викингов" главной задачей обычного воина было совсем не яростная атака и нанесение сокрушительных ударов врагу. Намного чаще он держал строй, не высовывался, подставлял свой щит под редкие удары и лишь нечасто и максимально аккуратно тыкал во врага своим копьем.
Впрочем, в любом сражении эпохи "варварских королевств" однажды наступал момент, когда смелость покидала фирдманов, и тогда они, спасая свою никчемную жизнь, бежали с поля боя, не понимая, что в трусости своей выбирают гарантированную смерть. Но это уже совсем другая история.