В публикации приводится рассказ Героя Советского Союза Александра Алексеевича Карпова о том, как а 1943 году один из летчиков его полка по фамилии Гапеев в одном бою на одноместном штурмовике Ил-2 напал на звено фашистских бомбардировщиков Ju-87, сбил два из них, а затем успешно ушел от истребителей прикрытия. И вот проблема – в то время как летчик Гапеев является личностью реальной, но вот сомнения в его подвиге имеются. Тут же возникает и вопрос – зачем А. А. Карпов опубликовал эти данные, которые не подтверждаются вообще никакими другими источниками? Даже если сделать поправку на то, что в советские времена в журналах появлялось много всяких врак, то все равно выглядит это дело как-то совсем загадочно.
Я много раз читал, как наши пилоты во время войны на штурмовиках Ил-2 сбивали вражеские самолеты, причем не в обороне, а при нападении. В основном это были чьи-то мемуары, и информация преподносилась без привязки к конкретным данным, то есть, ни имени пилотов-штурмовиков, осуществивших такие атаки, ни даже внятных номеров эскадрилий.
Конечно, были полностью проверенные данные, когда наши пилоты сбивали на неповоротливых Ил-2 и вражеские истребители, но то было скорее дело случая, а не целенаправленные атаки. А вот чтобы штурмовой самолет нападал на вражеские самолеты с определенной целью – этого не было.
И вот недавно в одном древнем советском журнале «Авиация и космонавтика» за 1969 год я встретил очерк некоего полковника А. Карпова (впоследствии – генерал-майора), который рассказал, как один из его пилотов на одноместном штурмовике Ил-2 напал на группу немецких бомбардировщиков Ю-87, сбил два из них и успешно ушел от истребителей прикрытия.
Ясно, что похоже на старую солдатскую байку, которыми могли грешить даже Герои Советского Союза, каким являлся А. Карпов. Тем более что имени пилота в том очерке не упоминалось – только фамилия – некий Гапеев. Интересно, что это вообще был первый боевой вылет этого Гапеева, и сами понимаете, доверие к таким рассказам не очень высокое.
Я не поленился и отыскал данные не только по А. Карпову, но и по этому безымянному Гапееву, и нашел упоминание о нем в мемуарах другого летчика – штурмовика – В. В. Пальмова, книга называется «Штурмовики над Днепром» и вышла в 1984 году. Там в одном эпизоде фигурировал летчик-штурмовик Афанасий Дмитриевич Гапеев, который к тому времени уже не был новичком, и на его счету было много успешных штурмовок, а также четыре вынужденных посадки из-за поражения его Ил-2 вражеским огнем.
Однако в книге В. В. Пальмова нет никаких упоминаний о том, что летчик А. Гапеев на своем одноместном Ил-2 за несколько месяцев до описываемых событий сбил какие-то вражеские самолеты.
А вот Герой Советского Союза приводит красочный рассказ об этом эпизоде в известном и весьма авторитетном среди советских летчиков журнале. И кому же тогда верить?
Мемуаров самого А. Д. Гапеева, или даже его рассказов о своей боевой биографии нигде нет, хотя герой прошел всю войну, пережил СССР и умер только в 1994 году. Полковник А. А. Карпов умер годом раньше.
Интересно, что в книге В. В. Пальмова упоминается и сам А. Карпов – они служили в одном полку и в одной эскадрилье, и были, по уверению Пальмова, друзьями. Но вот подвиг Гапеева, который воевал вместе с ними, не упоминается.
Мало того – не упоминается Гапеев и в мемуарах самого А. А. Карпова «В небе Украины», которая вышла в 1980 году. Правда, может быть, он упоминается в предыдущей книге Карпова – «Выходим на цель», которая вышла в 1972 году, но я текста этой книги в Интернете нигде не нашел, потому проверить не могу.
Вот тут и кроется загвоздка – если я вдруг объявлю, что Герой Советского Союза А. Карпов наврал в журнальной публикации 1969 года про подвиг летчика Гапеева, а в книге 1972 года этот подвиг будет описан, то получится как-то некрасиво. С другой стороны никаких данных из других источников об этом эпизоде не имеется. Вернее, не имеется их у меня, а у кого-то может и имеется, просто я о них не знаю?
Короче, я предлагаю своим читателям ознакомиться с оригиналом очерка А. Карпова в журнале «Авиация и космонавтика», и пусть они сами решат, кому из двух рассказчиков верить – Карпову или Гапееву?
Внимание! Я привожу этот очерк целиком, без всяких купюр и правок, чтобы картина была цельной и сведения не выглядели вырванными из контекста.
Журнал «Авиация и космонавтика», 1969 г, №12.
БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ
Автор: полковник А. Карпов, Герой Советского Союза
Шел июнь 1943 года. Советские войска освобождали Донбасс. На нашем аэродроме заканчивался обычный фронтовой день. Наконец-то улегся желтый столб пыли, с утра висевший над стартом. Командир полка подполковник Смыков направился в землянку. Но не успел он собраться с мыслями и взяться за бумаги, как кто-то робко постучал в дверь.
- Войдите, - недовольно отозвался командир.
На пороге выросла фигура летчика Гапеева.
- Товарищ командир, разрешите обратиться!
- Слушаю вас.
- Летать мне надо, товарищ подполковник, - смущаясь, начал Гапеев. - Скоро три недели будет, как я в полку, а на боевое задание меня до сих пор не пускают. Комэск говорит: «Рановато тебе, Гапеев, в пекло ходить». Мне уже стыдно товарищей. Все летают, а про меня забыли. Так и буду на земле, в наряд ходить?
- Н-да, - неопределенно протянул командир, прервав сбивчивую речь Гапеева.
Летчик умолк, переминаясь с ноги на ногу, потом, видимо, вновь собрался с духом, чуть слышно добавил:
- Надо мною даже техники смеются: тебя, Гапеев, говорят, специально для генерального сражения берегут.
Смыков согнал со своего лица суровость, неожиданно рассмеялся:
- Так и говорят?
- Именно так, - сокрушенно признался Гапеев.
- Значит, быть генеральному сражению! - заключил командир. Его, должно быть, расположила искренность летчика.
Смыков поинтересовался, когда Гапеев летал в последний раз, каков у него общий налет, и пообещал поговорить с командиром эскадрильи. Услышав это, летчик почувствовал себя на седьмом небе и уже порывался уйти, наверное, опасаясь, как бы командир не передумал.
- Ну, а если завтра лететь? - спросил Смыков. - Не потеряете ведущего?
- Никак нет, товарищ подполковник!
С рассветом вновь ожил аэродром. Воздух содрогнулся от мощного рева моторов. Краснозвездные штурмовики шли на взлет. Одну из машин вел Гапеев. Для него это был первый боевой старт.
Волна за волной поднимались в воз- дух самолеты. Сверкая на солнце разноцветными радугами крутящихся винтов, они растворялись в утренней дымке. А техники еще долго смотрели вслед улетевшим. На аэродроме воцарилась тишина.
Тревожен и недолог этот покой. Все, кто остался на аэродроме, с нетерпением ждут возвращения штурмовиков. Кажется, пора бы уже на посадку. Но как медленно тянется время! Вот кто-то из мотористов, первым увидев маленькие точки, обрадованно кричит:
- Идут!
- Раз, два, три... - торопливо считает другой.
- Кого-то нет, - вырывается чей-то вздох. И вмиг все стихает. Уже нет громких разговоров, на лицах встречающих огорчение, смешанное с болью. Вместо шестерки только пять ИЛов. Значит, кто-то остался там, откуда не каждому суждено вернуться. Но кто?
Как брата, техник провожает летчика в бой и первым встречает его на земле. Кто-кто, но техник уж знает, какому риску подвергается летчик. Редкий боевой вылет обходится без потерь. Но все равно близится час победы. И они, техники, тоже на линии огня. Не ведая ни сна, ни покоя, сутками работают на аэродроме, готовят к вылету и вводят в строй изрешеченные пулями и осколками снарядов самолеты. Наверное, только летчик способен понять, какого неимоверного труда это стоит.
И вот весть: с боевого задания не вернулся младший лейтенант Гапеев.
Пустеет стоянка. Загоревал техник. Однако жизнь на аэродроме продолжается с той только разницей, что теперь бензозаправщик не останавливается около капонира самолета техника Нездвецкого, не задерживаясь, проезжает мимо.
С минуту я не свожу глаз с опустевшей стоянки, сочувственно смотрю на техника. Какие только мысли не лезут в голову! И все же не верится, что Гапеев погиб.
На мгновение я увидел его таким, каким он был перед вылетом. Возбужденный, жизнерадостный. Казалось, счастливее его в это утро не было человека. И я не мог не разделить его радости. Человек шел в первый бой. Шел с радостью, окрыленный доверием.
Самолеты в воздухе. Гапеев рядом с ветеранами полка. Да, он шел в боевом строю в штурмовую атаку. Но почему не вернулся? Что случилось? Может быть, я виноват, не принял всех мер безопасности?.. За какую-то четверть часа передумал о многом. Винил себя за то, что не усмотрел во время боя за молодым летчиком. Но где-то в глубине сознания теплилась надежда: «Гапеев жив. Он непременно вернется! Ведь его никто не видел сбитым ни над целью, ни при отходе от нее».
Неожиданно мои раздумья прервал знакомый гул мотора. Вскинув голову, я заметил, как одинокий ИЛ, накренясь, заходил на посадку поперек старта.
- Гапеев! - воскликнул я, сорвавшись с места, и что есть силы помчался к самолету.
Вернулся-таки Гапеев! Но где он пропадал столько времени? Что произошло с ним?
Все оказалось гораздо сложнее, чем можно было предположить...
Гапеев был весь поглощен полетом. После прохода линии фронта включил электросбрасыватель, открыл колпачки обеих гашеток. Увидев, что мы сбрасываем бомбы и палим из пушек, он тоже перевел самолет в пикирование, начал бомбить и стрелять.
Между тем воздушная обстановка резко усложнилась. Одновременно с нами над полем боя кружили вражеские «юнкерсы».
- Будьте внимательны! - предупредил я ведомых по радио. Затем несколько раз повторил команду. Но Гапеев, как назло, не слышал этих предупреждений. В одном из заходов на цель, увлекшись атакой, он отстал от ведущего. Случилось то, чего он - да и мы тоже - больше всего боялись.
Молодой летчик бросал машину из стороны в сторону, пытаясь в сумятице боя определить, где свои, где чужие. Но это ни к чему не привело. Тут он увидел первую группу самолетов и, решив, что это свои, облегченно вздохнул. Теперь оставалось только держаться строя. Запросить ведущего по радио летчик просто-напросто забыл. А возможно, бортовая радиостанция у него плохо работала или же он сам в спешке сбил настройку. Очевидно, поэтому все мои попытки вызвать его на связь оказались тщетными.
Полет группы между тем продолжался. Дым и гарь остались позади. Впереди на горизонте вставали задумчивые терриконы, напоминавшие с воздуха египетские пирамиды, под крыло уплывали безжизненные донецкие степи.
Заметив, что на впереди идущем самолете выпущено шасси, Гапеев решил: «Скоро посадка» и тоже перевел кран шасси на «выпуск».
Но что это? Все машины почему-то идут с выпущенным шасси. Так быть не должно. Послав сектор газа вперед, подошел поближе к «ведущему» и о, ужас! На киле и фюзеляже вместо красных звезд фашистские опознавательные знаки.
Летчика бросило в жар. Да ведь это же «юнкерсы»! Кто бы мог подумать, что судьба сыграет с ним такую злую шутку. Теперь уже не было никакого сомнения: он перепутал свою группу с вражескими пикировщиками.
Гапеев осторожно, словно боясь спугнуть беспечность гитлеровцев, осмотрелся. Всюду были «юнкерсы», прикрываемые «мессершмиттами». И как же он сразу не смог отличить Ю-87 от Ил-2! Какое-то сходство, правда, между ними есть, но кто не знает, что у вражеских пикировщиков не убирается шасси?!
Что делать? Как вырваться из этой волчьей стан?
К счастью, ни вражеские пикировщики, ни «мессершмитты» пока не замечали своего «попутчика». Они летели на запад. Стоит ему повернуть назад, как все обнаружится, и тогда...
Но и медлить нельзя. Гапеев шел позади группы, замыкающим, и лихорадочно искал решение. Зловещие черные кресты назойливо громоздились, прыгали перед глазами.
И тут ему пришла дерзкая мысль: «Атаковать»!
Довернув самолет, он пошел в атаку. В перекрестии прицела ближний «юнкерс». Пальцы надавили обе гашетки. Тотчас выплеснулись из-под плоскостей разноцветными струйками пулеметные очереди, отрывисто застучали пушки. Через одну, две секунды «юнкерс» вспыхнул.
Снова доворот и вторая атака. Перед самым носом штурмовика вырастает хвостовое оперение «юнкерса». Гапеев одним движением нажимает обе гашетки. Пушки и пулеметы работают безотказно. Накренясь, бомбардировщик пошел к земле.
Фашисты всполошились. «Мессершмитты», обнаружившие советский штурмовик, как коршуны, набрасываются на него. Огненные шнуры трассирующих пуль и снарядов замельтешили перед глазами летчика. Вражеские истребители остервенели. Атакам их нет конца. Вначале Гапееву удавалось избежать прямых попаданий, но слишком неравные силы. Гитлеровцы во что бы то ни стало стремились расправиться с одиноким штурмовиком, который только что сразил двух бомбардировщиков.
Сзади несколько «мессеров». Казалось, на этот раз не уйти из-под атаки. Но в последний момент Гапеев резко сбавляет газ. Скорость падает до минимума. Самолет, что называется, висит на ручке. «Мессершмитты» проскакивают вперед. Чтобы повторить атаку, им надо развернуться на 180 градусов.
Но «мессершмитты» не отстают, они снова идут в атаку. Штурмовик уже весь в пробоинах, на чем только держится!
Наконец-то линия фронта! Наши зенитки отсекают огнем «мессершмиттов». Еще несколько минут, и Гапеев приземляет подбитую машину на свой аэродром.
После посадки его обступили боевые друзья.
- Где был? Что случилось?
Летчик едва успевал отвечать. Встретившись взглядом со мной, он только сейчас, наверное, вспомнил, что полагается доложить о выполнении задания. В нескольких словах рассказал, как было дело.
Сквозь плотное кольцо людей к летчику протиснулся техник Нездвецкий:
- Я знал, что ты жив!
Они обнялись.
Командир полка, внимательно выслушав летчика, покачал головой:
- Молодо - зелено, - потом по-отечески тронул его плечо. Ну что бы там ни было, а в трудную минуту не оплошал. Так что с боевым крещением!
Потом много было боевых вылетов. Не отставал больше от ведущего Гапеев. Вместе с однополчанами в штурмовых атаках громил врага. Воевал отважно, был удостоен высоких правительственных наград.
КОНЕЦ ОЧЕРКА.
НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ:
Первый в истории войны бой одноместного штурмовика Ил-2 с «мессершмиттом». Победа осталась за нами!
В 1941-42 гг. наши летчики сами переделывали одноместные Ил-2 в двухместные, прямо на фронте