А если бы можно было всё изменить?
Звонок в дверь застал меня врасплох. Короткий, с запинкой, будто звонивший сомневался. Я отставил недопитый кофе. Восемь вечера. Странно.
Звонок повторился — настойчивее. Подошёл к двери и открыл, даже не глянув в глазок.
И застыл на месте.
— Анна?
Она стояла, сжав ремешок сумки до побелевших костяшек. Лицо осунулось, во взгляде — напряжение. Волосы коротко острижены. Непривычно видеть её такой.
Она не произносила ни слова. Просто рассматривала меня, точно сверяла с воспоминаниями.
— Ты... как узнала, где я живу?
Вопрос нелепый, но я растерялся. Двадцать пять лет прошло. А она возникла на пороге моей квартиры — безмолвная.
— Войдёшь?
Анна кивнула. Переступила порог осторожно, с паузой. Я закрыл дверь.
— Раздеваться будешь?
— Да.
Её голос. Тихий. С хрипотцой. Почти не изменился.
Она сняла пальто. Движения чёткие, скупые. Всегда такой была — без лишних жестов. Только глаза выдавали больше, чем ей хотелось.
— Проходи.
В гостиной она остановилась, оглядела пространство. Что искала — следы чужого присутствия? Признаки моей нынешней жизни? Вместо вопросов я выбрал простое:
— Кофе будешь?
— Не откажусь.
Она села на краешек дивана. Спина прямая, взгляд изучает стену напротив.
На кухне я заметил дрожь в своих пальцах, когда насыпал кофе. Анна. Здесь. После стольких лет.
Последняя встреча была в сырой ноябрьский день. Она кричала сквозь слёзы. Я отгородился молчанием. Она говорила, что не перенесёт предательства. Я считал, что она преувеличивает — молодая, привлекательная, найдёт другого.
Кофе выкипел. Выключил огонь, вытер плиту, поставил заново.
Прошлое иногда возвращается без предупреждения и стучится в твою дверь.
Вернулся с двумя чашками. Анна не изменила позы.
— Вот.
Она взяла чашку, отпила. Руки без украшений. Ногти короткие, неокрашенные. Раньше носила длинные, с маникюром.
— Ты изменилась.
— Ты тоже.
Её взгляд скользнул по моему лицу, седеющим волосам, рукам.
— Женился?
— Был. Дважды. Сейчас — нет.
— Дети?
— Сын от первого брака. Двадцать один год. Учится в Питере.
Она кивнула. Сделала ещё глоток.
— Зачем ты пришла, Анна?
Вопрос прозвучал резче, чем хотелось. Она поставила чашку.
— Хотела убедиться.
— В чём?
На её губах появилась не улыбка — горькая усмешка.
— Что ты настоящий. Что я не выдумала тебя и всё, что случилось.
Мы замолчали. Часы отсчитывали время. За окном проехала машина, на секунду высветив наши лица.
— Двадцать пять лет, Сергей. Ты исчез из моей жизни без следа.
— Ты сама этого хотела.
— Я?
В её голосе прозвучало искреннее удивление.
— Ты сказала: не звони, не ищи, забудь мой адрес.
— И ты так легко согласился. Даже не попытался...
Она не закончила фразу. Отвернулась к окну. Её профиль четко вырисовывался на фоне темноты. Я помнил ощущение этой линии — от виска до шеи — под своими губами.
— Мне не нужно было ничего доказывать, — произнёс я.
Анна кивнула.
— Разумеется. Верность, порядочность — такие мелочи.
Во мне поднялось раздражение.
— Ты пришла обвинять меня? Через четверть века?
— Я пришла понять.
Тишина между нами прерывалась только тиканьем часов. Двадцать пять лет уместились в этих мгновениях.
— Что ж, — я старался говорить спокойно. — Теперь ты видишь меня. Я существую. Что дальше?
Анна поднялась. В тёмно-синем платье она казалась строже, суше.
— Теперь я расскажу, что произошло после твоего ухода.
***
Анна вернулась на диван. Взяла чашку, но не пила — просто держала, согревая ладони. Я сел в кресло, ощущая неловкость в собственной гостиной.
— После твоего ухода я три дня не выходила из дома, — начала она ровным голосом.
— Не ела, почти не спала. На четвёртый день пришла соседка. Стучала, звонила. Потом вызвала участкового. Дверь взломали.
Я наблюдал за её руками. Пальцы слегка подрагивали.
— Меня увезли в больницу с истощением. Мама прилетела из Краснодара, забрала к себе. Полгода я жила у родителей.
— Я не знал.
Она посмотрела на меня с иронией.
— Откуда? Ты даже не позвонил.
— Ты запретила.
— Не позвонил потому, что я так сказала, или потому, что не хотел?
Её слова попали в цель. Я отвел взгляд.
— Так проще было для нас обоих.
— Для тебя, Сергей. Для тебя.
Она отставила нетронутый кофе.
— Почему ты ушёл тогда?
Я потёр переносицу. Тот разговор всплыл в памяти — каждое слово, каждый взгляд. Я много раз прокручивал его, придумывая другие ответы. Но сейчас мог сказать только правду.
— Испугался.
— Чего?
— Ответственности. Брака. Того, что придётся выбирать между тобой и свободой.
Она кивнула без удивления.
— А сейчас? Если бы сейчас?
Я пожал плечами.
— Сейчас другое. Мы другие.
Анна встала, подошла к книжной полке. Провела пальцем по корешкам. Остановилась на томике Ремарка.
— «Триумфальная арка». Помнишь, мы читали вместе?
Я помнил. Летний вечер, открытое окно, стрекот цикад. Она лежала головой на моих коленях. Я читал вслух, она слушала с закрытыми глазами.
— Ты всегда любила Ремарка.
— А ты Хемингуэя. У нас был спор — кто глубже.
— И кто победил?
Она улыбнулась. Впервые за вечер — искренне.
— Никто. Мы отвлеклись.
Тишина между нами наполнилась воспоминаниями.
— Что с тобой было потом? — спросил я.
— Жизнь. Закончила институт. Работала в издательстве. Вышла замуж.
— За кого?
— Он был редактором. Хороший человек. Не стало пять лет назад. Сердце.
— Прости.
— Не за что. Ты его не знал.
Она вернулась на диван. Села ближе, чем раньше.
— А дети?
Анна на мгновение отвела глаза.
— Нет. Не сложилось.
Я кивнул. Почувствовал облегчение, и тут же — стыд за это чувство.
— А сейчас? Кто-то есть?
— Нет. Живу одна. Много работаю. Перевожу книги с английского.
Она склонила голову набок, разглядывая меня.
— Ты всё такой же упрямый? С нахмуренными бровями, когда думаешь?
Я невольно коснулся лба.
— Наверное. Привычки не меняются.
— Только люди.
За окном раздался смех. Проехала машина. Часы показывали девять.
— Почему сейчас, Анна? Почему ты пришла именно теперь?
Она глубоко вздохнула. Сцепила пальцы.
— Иногда прошлое требует завершения.
Я подался вперёд.
— Ты ждала?
Она не ответила. Встала, подошла к окну. Её отражение в тёмном стекле скрывало выражение лица.
— Ты знаешь, что я переехал в этот район недавно?
— Знаю. Три месяца назад.
— Следила за мной?
— Нет. Случайно узнала. У нас общий знакомый — Виктор Самойлов.
Это имя застало меня врасплох.
— Витька? Ты общаешься с ним?
— Иногда. Он упомянул, что видел тебя. Сказал адрес.
Анна обернулась. В глазах читалась решимость.
— Я пришла, чтобы закрыть нашу незаконченную историю.
***
— Закрыть историю? — переспросил я. — Как?
Анна отошла от окна, но не села. Осталась стоять, обхватив себя руками.
— Рассказав правду. Всю правду.
Я напрягся. В её голосе звучала тяжесть невысказанного.
— О чём?
— О том, почему я действительно запретила тебе искать меня.
Она глубоко вздохнула, словно набираясь решимости.
— Помнишь нашу последнюю ссору?
Я кивнул. Такое не забывается.
— Ты сказал, что не готов к семье. Что хочешь пожить для себя.
— Да, я помню.
— А я кричала, что ты эгоист. Что думаешь только о себе.
Она замолчала. Я ждал продолжения, чувствуя, как растет напряжение.
— Я не сказала тебе главного, Сергей.
Анна подошла ближе. Её глаза блестели, но слез не было.
— У нас мог быть ребёнок.
Мир вокруг замер. Звуки исчезли. Остался только её голос и стук моего сердца.
— Что?
— Два месяца. Я узнала за неделю до нашего разрыва.
Я вскочил. Ноги не держали. Опустился обратно в кресло.
— Почему ты не сказала?
— Хотела. В тот вечер и собиралась. Но ты начал говорить о свободе, о том, как тебе надоели мои намёки на свадьбу...
Она отвернулась. Я видел, как дрожат её плечи.
— И что... что случилось потом?
Анна обернулась. В глазах — боль, которой четверть века.
— Потеряла. Через месяц после твоего ухода.
Тишина обрушилась на нас оглушающим водопадом. Я не мог вымолвить ни слова.
— Вот почему я запретила тебе искать меня, — продолжила она тихо. — Не хотела, чтобы ты узнал. Чтобы чувствовал вину.
— Господи, Анна...
Я встал. Шагнул к ней. Она отступила.
— Не надо. Прошло много лет.
— Но почему сейчас? Почему ты решила рассказать?
Она провела рукой по лицу. Усталый жест.
— Я пыталась забыть. Правда пыталась. Вышла замуж. Хороший был человек. Но...
— Но?
— Не было детей. Врачи сказали — последствия.
Я смотрел на неё и видел ту девушку, которую любил когда-то. И женщину, которой она стала. Обе они смотрели на меня с немым укором.
— Прости меня, — слова вырвались сами. — Если бы я знал...
— Что? — в её голосе прорезалась горечь. — Женился бы из чувства долга?
— Нет. Остался бы. Поддержал.
Анна покачала головой.
— Теперь это не имеет значения.
Она подошла к креслу, где оставила сумку. Достала конверт.
— Вот. Это тебе.
— Что это?
— Письмо. Я написала его через год после... всего. Хотела отправить, но не решилась.
Я взял конверт. Он был плотным, тяжелым от невысказанных слов.
— Зачем ты принесла его сейчас?
Анна посмотрела мне в глаза.
— Потому что прошлое нужно отпускать. Я хочу, чтобы ты прочитал. И понял.
Она направилась к выходу. Я окликнул её:
— Подожди! Ты уходишь?
— Да. Мне пора.
— Но мы не договорили...
Она обернулась в дверях.
— Прочти письмо, Сергей. Там всё, что я хотела сказать.
Дверь закрылась. Я остался один с конвертом в руках и тяжестью невысказанного между нами.
***
В конверте лежали два листа, исписанные мелким почерком. Буквы наклонены влево — Анна всегда так писала. Я сел на диван, пальцы подрагивали на бумаге.
«Сергей. Прошёл год, как мы расстались. Я много думала о том, что произошло между нами...»
Я читал и представлял её — молодую, двадцатипятилетнюю, склонившуюся над бумагой в какой-то незнакомой комнате. Видел, как она подбирает слова, зачёркивает, начинает заново.
«...Я не виню тебя за то, что ты ушёл. У каждого свой путь. Но есть вещи, о которых ты должен знать. Возможно, это изменит что-то в тебе. Возможно — нет...»
Дальше шёл рассказ о ребёнке. О том, как хотела сообщить мне, но опасалась моей реакции. Как после нашей ссоры бродила по улицам до глубокой ночи.
«...Врачи сказали — сильный стресс. Я лежалаи думала: вот оно, расплата за гордыню. За то, что не сказала тебе сразу...»
Письмо обрывалось на полуслове. Без прощания, без подписи. Будто она не смогла закончить или передумала на середине.
Я опустил листы. За окном совсем стемнело. Стекло отразило свет лампы и моё лицо — незнакомца с растерянным взглядом.
Двадцать четыре года это письмо ждало своего часа. Всё это время правда оставалась невысказанной.
Я встал. Прошёлся по комнате. Положил письмо на стол. Взял телефон, нашёл номер Виктора. Позвонил.
— Алло? — голос друга звучал сонно.
— Витя, это Сергей. Извини за поздний звонок.
— Серёга? Что случилось?
— Мне нужен адрес Анны.
Пауза.
— Она была у тебя?
— Да. Только что ушла.
Ещё пауза. Потом Виктор вздохнул:
— Улица Гагарина, дом 15, квартира 42. Записал?
— Да. Спасибо.
— Серёжа...
— Что?
— Будь осторожен. Она... хрупкая.
Я усмехнулся.
— Знаю. Спокойной ночи.
Я быстро оделся и вышел. На улице меня обдало сырым ветром. Поймал такси. Всю дорогу смотрел в окно, не различая городских пейзажей.
Теперь мы с Анной — два незнакомца с общим прошлым. Люди, которые когда-то любили друг друга. Ошиблись, разминулись, утратили нечто важное. Что я скажу ей сейчас?
Такси остановилось у пятиэтажки. Я расплатился и вышел. Третий подъезд, четвёртый этаж. Без лифта.
У двери квартиры 42 я помедлил. Ради чего я здесь? Что хочу услышать?
Нажал кнопку звонка. Раз. Другой. Тишина. Постучал. Никто не открыл.
Соседняя дверь приоткрылась. Высунулась женщина в халате.
— Вы к Анне Сергеевне? Она на дачу уехала.
— На дачу? Сейчас?
— Ну да. У неё там домик в Озёрках. Часа полтора назад собралась и поехала.
— А адрес не подскажете?
Женщина прищурилась.
— А вы кто ей будете?
— Старый друг.
— Друг, значит... — она окинула меня внимательным взглядом. — Ну ладно. Садовое товарищество «Берёзка», участок 47. Там у неё домик с синими ставнями.
— Спасибо.
— Только ночь уже. Может, до утра подождёте?
Я покачал головой.
— Не могу ждать. Двадцать пять лет — слишком долгий перерыв.
***
Дорога до Озёрков заняла почти час. Таксист попался молчаливый, и я был благодарен за это. В голове крутились обрывки фраз из письма Анны.
Садовое товарищество встретило темнотой и тишиной. Фонари освещали только центральную аллею. Служебная будка сторожа пустовала.
Я прошел вдоль ряда домиков с фонариком телефона. Номера участков едва различались на покосившихся табличках. 43... 45... 47.
Небольшой домик с синими ставнями стоял в глубине участка. В окнах горел свет. Я толкнул калитку — не заперто. Прошел по дорожке между яблонями и постучал.
Ответа не последовало. Постучал сильнее. Внутри послышались шаги.
— Кто там? — голос Анны звучал встревоженно.
— Это я, Сергей.
Пауза. Щелчок замка. Дверь приоткрылась.
— Как ты нашел меня?
— Соседка подсказала. Можно войти?
Она помедлила, затем отступила. Я шагнул внутрь. Маленькая прихожая переходила в комнату с диваном и столом. На столе лежали бумаги, стоял компьютер.
— Работаешь?
— Да, перевод срочный.
Анна прошла к столу, закрыла ноутбук. На ней была простая домашняя одежда — джинсы, свитер. Волосы собраны в небрежный пучок.
— Зачем ты приехал?
— Прочитал письмо.
Она отвела глаза.
— И что?
— Почему ты не отправила его тогда?
Анна пожала плечами.
— Не видела смысла. Что бы это изменило?
— Всё.
Она покачала головой.
— Ничего. Ты бы почувствовал вину, может быть, даже вернулся из жалости. Мне это не было нужно.
Я шагнул ближе.
— Ты не права. Я бы вернулся не из жалости.
— А из чего?
— Я любил тебя.
Она усмехнулась.
— Недостаточно сильно, как оказалось.
Тишина заполнила пространство между нами. Я осмотрелся. На полке стояли фотографии — Анна с пожилой парой, видимо, родителями; Анна с каким-то мужчиной — наверное, мужем; групповой снимок с коллегами.
— У тебя хорошая жизнь?
— Нормальная. — Она скрестила руки на груди. — Сергей, уже поздно. Что ты хочешь?
Хороший вопрос. Чего я хотел? Прощения? Понимания? Второго шанса?
— Хочу поговорить.
— Мы уже поговорили.
— Нет. Ты рассказала свою часть истории. Теперь моя очередь.
Она вздохнула. Указала на диван.
— Хорошо. Говори.
Я сел. Нужные слова не приходили, хотя в такси я репетировал эту речь.
— После нашего расставания я месяц пил. Потом уехал в Новосибирск. Работал на стройке. Пытался забыть тебя.
— Получилось?
— Нет. Женился на первой девушке, которая проявила интерес. Думал, это поможет. Не помогло. Через три года развелся. Сын остался со мной.
Анна слушала внимательно. В её взгляде не читалось ни жалости, ни злорадства — только сосредоточенность.
— Второй брак был по расчету. Её устраивало моё положение, меня — её помощь с ребенком. Прожили семь лет. Разошлись без скандала.
— А сейчас?
— Один. Сын вырос, уехал учиться. Работаю инженером в строительной компании. Ничего особенного.
Я помолчал.
— Знаешь, в чем ирония? Я ушел от тебя, потому что боялся ответственности. А в итоге она всё равно настигла меня. Только без тебя.
Анна опустила взгляд на свои руки.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— Чтобы ты знала — я тоже платил за свои ошибки.
Она встала. Подошла к окну. За стеклом темнота казалась плотной, осязаемой.
— И что теперь?
— Не знаю. — Я тоже поднялся. — Может быть... начать сначала?
Анна обернулась. Её брови приподнялись.
— Ты серьезно?
— Да. Почему нет?
— Потому что прошлого не вернуть. Мы другие люди, Сергей. С другими шрамами, привычками, ожиданиями.
***
— Другие люди, — повторил я. — Но разве это плохо?
Анна отвернулась к окну. Тёмное стекло обрамляло её фигуру.
— Не знаю, Сергей. Не уверена, что хочу это выяснять.
Я подошёл ближе, но не рискнул прикоснуться.
— Почему?
Она обернулась. Взгляд стал отстранённым.
— Потому что я потратила годы, чтобы собрать себя заново. Научилась жить одна. Привыкла к тишине.
— И ты счастлива?
Анна пожала плечами.
— Я спокойна. Этого достаточно.
Мы стояли так близко, что я различал знакомый аромат — жасмин. Похожий на тот, что и двадцать пять лет назад.
— А если бы можно было всё изменить? — спросил я. — Вернуться в тот день, когда я ушёл?
— Зачем? — в её голосе прозвучала горечь. — Чтобы ты остался из чувства долга? Чтобы мы мучили друг друга, пытаясь соответствовать ожиданиям?
Я покачал головой.
— Нет. Чтобы я выслушал тебя. Чтобы мы вместе решили, как быть дальше.
Анна отошла от окна. Села на диван, обхватив себя руками.
— Знаешь, я часто представляла этот разговор, — сказала она тихо. — Думала, что скажу тебе, если мы встретимся. А теперь... не знаю.
Я сел рядом, оставив между нами расстояние.
— Скажи, что чувствуешь сейчас.
Она посмотрела на меня долгим взглядом.
— Усталость. Грусть. И немного злости — на тебя, на себя, на обстоятельства.
— А любовь?
Анна улыбнулась — впервые за весь вечер.
— Любовь — слишком громкое слово для того, что осталось.
— Но что-то осталось?
Она кивнула.
— Да. Память. Тепло. Может быть, даже нежность.
Мы замолчали. За окном послышался шум дождя. Мелкие капли забарабанили по крыше.
— Что нам делать со всем этим? — спросил я.
Анна встала. Прошлась по комнате, остановилась у книжной полки.
— Ничего, — сказала она наконец. — Мы не можем изменить прошлое. Но можем принять его и двигаться дальше.
— Вместе?
Она покачала головой.
— Нет, Сергей. Каждый своей дорогой.
Не боль — скорее, понимание неизбежного.
— Ты уверена?
— Да. — Она повернулась ко мне. — Мы прожили разные жизни. У нас разные цели, разные привычки. Попытка начать сначала только разрушит то хорошее, что осталось между нами.
Я встал. Подошёл к ней, взял за руки.
— Я буду жалеть об этом?
Анна мягко высвободила ладони.
— Возможно. Но меньше, чем если бы мы попробовали и не смогли.
Она была права. Я это знал, но часть меня всё ещё цеплялась за прошлое, за возможность всё исправить.
— Мне пора, — сказал я.
Анна кивнула.
— Да. Уже поздно.
Мы прошли к двери. У порога я обернулся.
— Можно я иногда буду звонить? Просто узнать, как ты.
Она помедлила, потом улыбнулась.
— Можно. Но не часто.
Я шагнул под дождь. Обернулся — Анна стояла в дверях, обхватив себя руками.
— Прощай, — сказал я.
— До свидания, — ответила она.
Калитка скрипнула за моей спиной. Я шёл по тёмной аллее под дождём.
Впереди была пустая дорога и оставшаяся жизнь, чтобы научиться принимать то, что нельзя изменить.
***
Вам хотелось всё вернуть и начать сначала? Пишите комментариях.
Ваш лайк и подписка – это шанс для этой истории. Шанс найти тех, кому она нужна прямо сейчас.
***