Солнце очень медленно садилось за горизонт, освещая ярким, мягким и тёплым светом небольшую аллею кипарисов. Она заканчивалась старинным особнячком, но если не идти до конца, а свернуть примерно на средине пути, то можно очутиться возле старенькой, пошарпанной, некогда выкрашенной белой краской беседкой.
Начало здесь. Предыдущая глава 👇
Стройные, ухоженные кипарисы, напоминающие высокий живой забор, так и приглашали прогуляться на закате по этой чудесной аллее, но не нашлось ни одного желающего пройтись. А погода стояла самая подходящая! Дневной зной закончился, духота немного спала, и можно было покинуть дома, чтобы, наконец, вдохнуть посвежевший воздух.
Лучи заходящего солнца проникли в беседку и попали на лица медленно и плавно танцующей здесь пары. Они не поморщились, не попытались закрыть лица от солнца. Они были увлечены друг другом, и, казалось, весь мир перестал существовать. Есть только они.
Если о любви можно сказать танцем, они сделали это. Каждое движение, каждый жест были пропитаны невероятным притяжением друг к другу! Они кружились неспешно, и если прислушаться, то можно услышать чарующий тенор Андреа Бочелли, поющий для них одних:
Amore fai presto,
Io non resisto
Se tu non arrive
Non esisto
Non esisto, non esisto.
(Любовь моя, скорее приди,
Я уже не могу сопротивляться.
Если ты не придёшь
Я перестану существовать
Я перестану существовать)
Самого исполнителя видно не было, и музыка, казалось, лилась из сердец танцующей здесь пары. Они не говорили друг другу ни слова, но казалось, что их беседа не прекращается. Всё их общение сводилось к тактильным ощущениям и взглядам. Если бы кто-то из них вздумал заговорить, то картинка, такая идеальная, была бы нарушена. И они бы не рискнули этого сделать.
Солнце, казалось, тоже залюбовалась на эту пару, и уже не спешило закончить свой дневной путь. Голос Бочелли без устали продолжал им петь, а ему аккомпанировал невидимый оркестр.
Но это не могло продолжаться вечно. Танец стал замедляться. Всё так же без слов, пара замедлилась. Некоторое время они стояли и смотрели друг на друга. Они начали тяжело дышать, словно не танцевали, а бежали марафон. Продолжала играть музыка, теперь уже без слов. Она напоминала прощальную. Казалось, что настало время им проститься навсегда.
Молодой и очень привлекательный мужчина осторожно прикоснулся к её лицу самыми кончиками пальцев. Осторожно и очень нежно, словно боялся, что перед ним мираж, а не возлюбленная. Он очертил линию скул, слегка коснулся губ.
И грустно улыбнулся.
От этой сцены у стороннего зрителя навернулись бы слёзы на глаза, только его не было. Зрителя стороннего не было. И девушка отчётливо понимала, что они не здесь одни, а вообще одни.
- Больше нет никого, кто смог причинить тебе зло, – нарушил тишину мужчина. Легко, словно это дуновение ветра, а не прикосновение живого человека, он коснулся её губ. Она прикрыла глаза, а когда открыла…
Вокруг не было уже заката, аллеи кипарисов и старой беседки. Зато были реки крови и горы человеческих трупов… И на вершине одной стоит она, Дима, а на других, поменьше, другие люди.
Большие люди.
И все стоят с таким видом, будто всё так, как и должно быть. Всё то настроение, с которым они кружились в танце, мгновенно испарилось. А Дима ещё раз грустно улыбнувшись, ещё раз наклонился к ней, поцеловал и… столкнул вниз.
Стася летела, чувствуя, как ужас сковал её тело…
Это конец.
Вздрогнув, она проснулась и резко села. Не сразу она узнала стены, и диван, на который хотела только присесть и как-то неосторожно уснула… будто выключилась. Да крепко как уснула!
Она сглотнула и вдруг почувствовала, что дрожит всем телом. Взяв с тумбочки бутылку воды, она открыла её и осушила сразу половину.
- Кха-кха, – откашлялся кто-то.
Стася почувствовала леденящий душу холод. Она в своей комнате, но не одна! И это не Дима. Не дети. Но кто?
Повернуть голову было невероятно страшно и сложно.
***
Йенс нервничал, ожидая, пока его примут. Это идея пришла ему в голову, пока он летел в самолёте. Сначала он хотел созвониться со Свеном и Нильсом, посоветоваться, но в последний момент передумал. Это в первую очередь касается только его. Да и друзья как-то сдали в последнее время. Приуныли, потеряли интерес.
«Так они всё дело загубят, – подумал Йенс. – Им бы нервишки подлечить!»
План был до гениального прост: он решил, не дожидаясь официального приглашения, заявиться в офис сразу, как только он приземлится. Ну, естественно, сначала заехать в гостиницу и принять душ.
Неожиданный визит застанет их врасплох! Они не будут готовы к его появлению, и он сможет что-то заметить в их поведении. Что-то неладное. Он всё снимет на маленькую скрытую камеру.
«Спасибо китайцам», – подумал Йенс, устанавливая камеру вместо одной из пуговиц на рубашке. Он купил несколько вариантов скрытых камер. На всякий случай. Ещё дома он всё протестировал и уже знал, какую пуговицу лучше заменить, и с какой позиции будет лучший ракурс.
Посмотрев на себя в зеркало, он довольно улыбнулся. Никто приглядываться не будет. А если никто не будет приглядываться, то никто и не заметит, что на рубашке одна пуговица отличается. Да и он не дурак: расстегнёт пиджак не сразу.
***
Здание, в котором располагался офис Смирновых, его разочаровало. Незаметно он немного поснимал его снаружи. Он ожидал увидеть что-то, что подчеркнёт принадлежность этих людей к некому отдельному, высшему сословию.
Но нет. Обычное здание, довольно современное, но простенькое.
Выдохнув, Йенс вошёл внутрь. У входа сидел охранник, который сразу что-то грубо спросил по-русски.
- Простите? – переспросил Йенс на английском.
- Вы к кому? – тут же сориентировался мужчина, переходя на ломаный английский. Его произношение было таким ужасным, что хотелось сморщиться, но Йенс сдержался.
- Смирнов Владислав, – кое-как выговорил он, хотя до поездки не раз тренировался произносить это имя. – Меня зовут Йенс Хансен.
Язык почему-то немного заплетался. Видимо, усталость от перелётов. Не так-то просто сейчас попасть в Россию! «Сами-то, наверное, по всему миру летают, куда хотят и когда захотят! – вдруг разозлился на этих Смирновых Йенс. – На частных самолётах. А это из-за них всё в мире происходит! Всё рушится на глазах! Ну ничего, я вас разоблачу, подниму денег, а дальше... дальше пусть другие с вами борются».
Он сам не знал, что в этой истории для него важнее: заработать или разоблачить проклятых масонов. Он их не любил, и с детства он горел желанием найти то самое мировое правительство, о котором начинал говорить отец, когда перебирал с выпивкой.
- Это всё мировое правительство виновато! – говорил он, с грохотом опуская свой тяжёлый кулак на что придётся. Когда на стол, когда на пол, когда на подлокотник дивана или кресла. – Не дают жизнь нам, простым смертным!
А в чём конкретно виновато то самое правительство, он никогда не объяснял. После этих слов, как правило, его речь становилась совсем непонятной, а потом мужчина и вовсе засыпал.
- Проходите, – буркнул охранник, и Йенс, очнувшись от своих мыслей, подошёл к лифту. – Седьмой этаж! – услышал он вдогонку.
Нужный этаж был последним. Когда двери лифта медленно разъехались вниз, он оказался в холле. Для его отделки использовали тёмное дерево, графитовую краску и растения. Красиво, стильно, дорого. Но не вычурно. В своей жизни Йенс видал и более богатые офисные здания.
Здесь его встретила девушка, которая сразу заговорила на английском.
- Идёмте, я провожу вас в приёмную. Раз вам было не назначено, придётся подождать. И пока неизвестно, примут ли вас сегодня, – в отличие от охранника, девушка говорила на языке Шекспира бегло.
- О, для меня это тоже стало неожиданностью, – начал играть свою роль Йенс. – Только прилетел, отправился на прогулку по Москве, и как-то неожиданно оказался недалеко от вашего офиса. Решил заглянуть наудачу.
Он улыбался, а вот девушка лишь кивнула, чуть приподняв уголки губ в вежливой, но неискренней ответной улыбке. Вспомнилось, что кто-то говорил о русских. Точнее, о том, что они почти никогда не улыбаются.
Приёмная Смирнова старшего и младшего была ещё скромнее. Диванчик, низкий столик, уголок секретаря и… всё. Просто, лаконично.
Скучно.
- Присаживайтесь, – обратилась к нему женщина, уже постарше. Странно, что они не посадили встречать гостей кого-то помоложе и посимпатичнее. – Могу я предложить вам чай или кофе?
- Стакан воды. Спасибо.
- Холодной или комнатной температуры?
- Холодной.
Она скрылась за шкафом, и Йенс понял, что у неё там есть ещё какой-то закуток. Женщина вернулась быстро, неся стеклянную бутылку с водой и идеально чистый стакан. Больше она к нему не обращалась.
Первые десять минут Йенс не нервничал. Ясное дело, застал врасплох, нужно немного подождать. Но время шло, а к нему никто не обращался, не выходил, никто никуда его не приглашал.
Двадцать минут, тридцать. Сорок… Он прождал не меньше пятидесяти минут, прежде чем дверь открылась и к нему вышел…
Нет, это не главный, а его сын.
- Добрый день, – обратился он к нему и протянул руку. – Не ждали вас так скоро.
- Прошу прощения, я… – начал Йенс, но договорить ему не дали.
- Меня зовут Дмитрий, и я буду вести с вами переговоры.
- Но я думал, что Вла…
- Мой отец – очень занятой человек. В любом случае вашим вопросом занимался бы я. Пройдёмте в мой кабинет! – он указал на дверь, и даже сам её открыл, придержал, пропуская Йенса внутрь. – Екатерина Григорьевна, сделайте нам кофе, пожалуйста!
Дмитрий слегка улыбнулся женщине. Она уже получила все необходимые распоряжения ещё до того, как он их озвучил.
- Присаживайтесь, – Дима указал не за стол, а на два кресла. И сам устроился в одном. – Мистер Хансен, вы не против, если первую встречу мы проведём неформально? Познакомимся. Я полагаю, вы прилетели в Россию сегодня?
- Да, всё верно, – кивнул Йенс. Дмитрий ему понравился. Доброжелательный парень и сразу расположил его к себе. Он даже немного расслабился.
- О, тогда тем более! Да и мы вас сегодня не ждали.
В кабинет вошла Екатерина Григорьевна, толкая перед собой тележку на колёсиках. Быстро и ловко она расставила перед ними на столике кофе, коньяк и пузатые бокалы для него, конфеты, лимон, поставила пару бутылок воды, и молча удалилась.
- Прошу! – произнёс Дмитрий, разливая коньяк по бокалам. – Как говорят у нас в России – за встречу!
Йенс его поддержал. Коньяк оказался хорошим. Ему понравился. Никогда раньше ему такой пить не приходилось. Он хотел было начать разговор, но до сих пор молчавший телефон вдруг начал звонить.
Нильс. Ничего, подождёт. Йенс сбросил вызов. Это Нильс.
- Скажите, вы давно в это сфере… – начал он, но Дмитрий его перебил.
- Давайте сегодня о делах ни слова! Расскажите лучше о Дании! Какие настроения сейчас в вашей стране? О чём люди думают? – радостно спросил Дима, чем ещё больше расположил Йенса к себе. Тому даже на секунду показалось, что они могли бы стать друзьями.
Но только на секунду.
Снова зазвонил телефон, не дав ему ответить. Он негромко выругался на датском. Хотел выключить телефон, но следом за звонком, пришло сообщение.
Сообщение, от которого внутри всё застыло.
Оно поглотило всё его внимание, и Йенс не заметил, как смотрит на него хозяин кабинета. Внимательно, изучающе… так, словно знает, кто и что ему написал.
Знает и ждёт реакции.
Не забывайте подписываться на канал, сообщество VK, ставить лайки и писать комментарии! Продолжение 👇
