За фасадом идеальной семьи Валентины скрывается роковая тайна двадцатилетней давности. Когда прошлое внезапно врывается в настоящее, разрушая всё, что она так бережно строила, придётся решить — стоит ли правда новых потерь?
— Тебе не кажется, что ты обманывала меня все эти годы? — голос мужа звучал отстранённо, словно принадлежал незнакомцу.
Под старой люстрой из чешского хрусталя, купленной ещё на первую совместную зарплату, сейчас разворачивалась сцена, которую Валентина никогда не могла представить в своей жизни. Кухня, отделанная в светлых тонах, с аккуратными занавесками и итальянской плиткой, казалась чужой и враждебной.
— Сергей, это было двадцать лет назад, — тихо произнесла она, не поднимая глаз от своих рук. — До тебя. До всего этого.
Вечер вторника превратился в кошмар, когда муж вернулся домой с лицом человека, узнавшего о смерти близкого. Теперь Валентина понимала причину — кто-то рассказал ему о её давней тайне.
— До меня? — усмехнулся он с язвительностью, которой раньше никогда не слышала в его голосе. — А может, всю нашу жизнь ты просто играла роль? Примерная жена, заботливая мать. Кто ты на самом деле, Валя?
За окном вечерняя Москва сияла огнями, равнодушная к драме, разворачивавшейся на пятнадцатом этаже новостройки в микрорайоне Куркино.
— Тот аборт не определяет меня, — в горле пересохло. — Это было тяжёлое решение молодой перепуганной девчонки.
Мимо кухни проскользнула тень — их дочь Полина. Шестнадцатилетняя девушка остановилась в дверном проёме, широко раскрытыми глазами глядя на родителей.
— Аборт? — дрожащим голосом переспросила она.
На миг квартира наполнилась звенящей пустотой. В этой тишине Валентина физически ощутила, как рушится её мир.
***
Первые лучи солнца пробивались сквозь щель между шторами, когда Валентина очнулась от тревожного сна. Рядом пустовала половина кровати — Сергей не пришёл ночевать. Женщина провела рукой по лицу, стирая остатки слёз. Вчерашний разговор казался дурным сном, но реальность была беспощадна.
Воспоминания уносили её на двадцать лет назад, в общежитие Московского Государственного Университета, где восемнадцатилетняя Валя Крылова пыталась справиться с новостью, перевернувшей её жизнь.
***
Маленькая комната общежития была заполнена предрассветной хмарью сентябрьского утра. На узкой кровати, обхватив колени руками, сидела молодая девушка с растрёпанными русыми волосами. Напротив расположилась её соседка — круглолицая, с короткой стрижкой.
— Вот результат, — прошептала Валя, протягивая полоску теста. — Положительный.
Мария, соседка по комнате, придвинулась ближе.
— Точно? Может, линия просто бледная?
Руки Вали дрожали, когда она передавала тест.
— Две полоски. Ярче некуда.
На старом письменном столе, заваленном конспектами и учебниками по экономической теории, стояла фотография — Валя с высоким широкоплечим парнем у фонтана в парке Горького.
— Ты скажешь Виталику? — Мария отложила тест.
Валентина зажмурилась, вспоминая их последнюю встречу — как третьекурсник факультета журналистики говорил о стажировке в "Московском комсомольце", о планах на будущее, о том, как он покорит столицу своими статьями.
— Я не знаю, Маш. Он... он говорил, что детей хочет только после тридцати. Когда карьеру построит.
Маша подсела ближе, обняла подругу за плечи.
📖 Также читайте: — Отдать тебе мою квартиру? С каких это щей, сестрёнка?! — холодно спросил брат Наташу
— А твой отец? Может, стоит ему позвонить?
При упоминании отца Валентина вздрогнула. Перед глазами встало суровое лицо Игоря Павловича— директора школы в маленьком городке Владимирской области. Человека, который после смерти жены растил дочь с убеждением, что девушка обязана быть безупречной.
— Никогда, — твёрдо отрезала Валя. — Он... он меня убьёт. Или хуже — заставит бросить универ и вернуться домой.
За окном общежития начинал оживать студенческий городок. Доносились голоса, смех, где-то играла музыка. Жизнь шла своим чередом, а в комнате номер 318 два человека пытались найти выход из ситуации, которая казалась безвыходной.
— Что ты собираешься делать? — тихо спросила Мария.
Валя долго молчала, глядя на свои руки. Руки, которыми она столько лет писала отличные контрольные, получала золотые медали, которыми обнимала Виталика и мечтала обнять будущего ребёнка. Но не сейчас, не так.
— Я должна поговорить с ним. Это и его ребёнок тоже.
* * *
Встреча с Виталием состоялась в маленьком кафе "Абрикос" недалеко от станции метро "Университет". Осенний день выдался на удивление тёплым, словно лето решило задержаться ещё ненадолго.
Молодой человек сидел у окна, просматривая что-то в своём блокноте. Стильная кожаная куртка, модная стрижка, самоуверенная улыбка — всё то, что когда-то покорило сердце провинциальной отличницы.
— Привет, — Валя села напротив, не снимая лёгкого пальто песочного цвета.
Виталий поднял взгляд, улыбнулся:
— Малышка! А я думал, ты меня кинешь. У меня тут такие новости!
Официантка принесла меню, но Валентина отказалась. Желудок скрутило от нервного напряжения.
— Вить, мне нужно сказать тебе кое-что важное.
Глаза парня заблестели:
— Подожди, дай сначала я. Помнишь, я рассказывал про стажировку? Так вот, меня берут! Но не просто стажёром, а сразу в международный отдел. Представляешь?
Валентина слабо улыбнулась, чувствуя, как каждое его слово отдаляет её от того, что она собиралась сказать.
— Это здорово...
— Не просто здорово — это шанс на миллион! — он подался вперёд. — И знаешь что? Первая командировка — Прага, на три месяца. Три месяца, Валь! Я вылетаю через две недели.
Девушка замерла, ощущая, как внутри что-то обрывается. Прага. Три месяца. Через две недели.
— Вить, я беременна, — слова вырвались сами собой, без подготовки и предисловий.
Улыбка исчезла с лица Виталия, словно её стёрли невидимой тряпкой. Он откинулся на спинку стула, взгляд метнулся к её животу, затем обратно к лицу.
— Ты уверена?
Валя кивнула, не в силах произнести ни слова.
— И... ты хочешь сказать, что это...
— Твой ребёнок, если ты об этом, — хрипло ответила она.
Виталий потёр лицо руками, нервно осмотрелся вокруг, словно проверяя, не подслушивает ли кто их разговор.
— Валь, ты же понимаешь, что сейчас не время, правда? — его голос стал мягким, увещевающим. — У меня карьера только начинается. У тебя учёба. Нам обоим по двадцать лет, какой ребёнок?
Где-то глубоко внутри она ожидала этих слов, но всё равно они ударили больнее, чем она могла представить.
— Я просто хотела, чтобы ты знал, — тихо произнесла Валя.
— Знал что? — теперь в его голосе появилось раздражение. — Что ты решила порушить мне жизнь? Или свою? Валь, будь реалисткой. Сейчас не девятнадцатый век, есть решения таких... ситуаций.
Валентина молчала, глядя на капли дождя, начавшие барабанить по стеклу. Небо затянуло тучами, словно отражая её внутреннее состояние.
— У тебя есть деньги на... это? — спросил Виталий, понизив голос.
— На аборт, ты хочешь сказать? — горько усмехнулась Валя. — Нет. Откуда. Стипендия на книги уходит.
Виталий порылся во внутреннем кармане куртки, достал бумажник. Отсчитал несколько купюр, положил на стол и накрыл своей ладонью.
— Вот, этого должно хватить. Моя знакомая ходила в клинику на Таганке, говорит, там всё чисто и профессионально.
Валентина смотрела на его руку, под которой лежали деньги — деньги на убийство их ребёнка. Комок подступил к горлу.
— Я... я не знаю, Вить.
📖 Также читайте: — Неужели ты никогда не думал о последствиях? — тихо спросила жена, наблюдая затем как любовница убегает
Молодой человек вздохнул, наклонился ближе:
— Валь, послушай. Я не бросаю тебя, понимаешь? Просто сейчас не время. Через пять-шесть лет, когда мы встанем на ноги... Представь, какую жизнь мы сможем дать ребёнку тогда! А сейчас — что? Нищета, общага, никаких перспектив.
Валя подняла на него глаза, полные непролитых слёз:
— Ты вернёшься из Праги?
Виталий замялся, и этой секундной паузы хватило, чтобы понять — не вернётся. По крайней мере, не к ней.
— Конечно, — солгал он. — Это всего на три месяца.
Деньги так и лежали под его ладонью. Валентина медленно протянула руку и взяла их, понимая, что берёт не просто банкноты, а делает выбор, который навсегда изменит её жизнь.
***
Утренняя тишина квартиры нарушалась лишь звуком капающей воды из крана в ванной. Валентина сидела на кухне, сжимая в руках чашку с едва тронутым остывшим чаем. Перед глазами всё ещё стояло лицо Полины, услышавшей вчера страшное слово "аборт".
После того как дочь выбежала из кухни, а Сергей хлопнул входной дверью, Валентина пыталась поговорить с ней, но дверь в комнату дочери оказалась запертой. "Оставь меня в покое!" — это всё, что она услышала в ответ на свои просьбы.
Настенные часы показывали семь тридцать утра. Скоро Полине нужно было идти в школу, а Валентине — в архитектурное бюро, где она работала дизайнером интерьеров. Но сейчас мысль о работе казалась абсурдной. Как можно выбирать оттенки для стен чужих спален, когда собственная жизнь рассыпается на осколки?
Дверь Полининой комнаты скрипнула. Девушка появилась на пороге кухни — бледная, с покрасневшими глазами. Школьная форма — тёмно-синяя юбка и белая блузка — выглядела помятой, словно она спала в ней.
— Доброе утро, — тихо произнесла Валентина.
Полина молча прошла к холодильнику, достала йогурт. Её движения были механическими, будто на автопилоте.
— Полин, нам нужно поговорить о вчерашнем...
— Не хочу, — отрезала девушка, не глядя на мать. — Папа всё рассказал.
— Что именно он рассказал?
Полина закрыла холодильник, повернулась к матери. В её взгляде читалась смесь обиды и разочарования.
— Что у тебя был ребёнок до меня. И ты от него избавилась, — её голос дрогнул. — Это правда?
Валентина медленно поставила чашку на стол, собираясь с мыслями.
— Да, — произнесла она, глядя прямо в глаза дочери. — Это правда. Когда мне было восемнадцать, я сделала аборт. До встречи с твоим отцом, задолго до твоего рождения.
Полина замерла, комкая в руках упаковку йогурта.
— Почему? — вопрос прозвучал тихо, почти шёпотом.
За окном разгорался утренний час пик — Куркино наполнялось шумом машин, спешащих к центру Москвы. Светлая кухня, ещё вчера бывшая олицетворением семейного благополучия, теперь казалась сценой для драмы, которую никто не хотел играть.
— Это сложно объяснить, — начала Валентина. — Я была молодой, напуганной студенткой. Отец ребёнка не хотел его. У меня не было поддержки, не было денег...
— А дедушка? Почему ты не сказала ему?
Женщина покачала головой:
— Твой дед не смог бы принять такое. После смерти бабушки он... изменился. Стал жестоким, требовательнее. Боялся, что я повторю судьбу многих девушек из нашего городка — ранняя беременность, неоконченное образование...
В глазах Полины блеснули слёзы.
— Неужели ты не думала о том ребёнке? О том, кем бы он мог стать?
Перед глазами Валентины промелькнули образы — больничный коридор, белый потолок, холодные руки врача.
— Думала, — с трудом выговорила она. — Каждый день эти двадцать лет. Особенно когда узнала о твоём появлении.
В дверном проёме возникла высокая фигура. Сергей — помятый, с покрасневшими глазами, в той же одежде, что и вчера.
— Привет, — сухо бросил он, взглянув на жену. К Полине повернулся с деланной улыбкой: — Как спалось, принцесса?
Девушка не ответила, быстро схватила рюкзак.
— Мне пора в школу.
Хлопнула входная дверь. В кухне остались двое — муж и жена, вдруг ставшие чужими друг другу.
— Где ты был? — спросила Валентина.
Мужчина пожал плечами, доставая из шкафа кружку.
— Какая разница? Думал. Много думал, Валя.
***
Вечернее солнце бросало длинные тени на коридор архитектурного бюро «Перспектива». Валентина медленно складывала чертежи в тубус. День прошёл как в тумане — два совещания, встреча с заказчиком, множество звонков. И ни одного от Сергея.
— Работаешь допоздна? — в дверном проёме возникла стройная фигура Инны Степановны, руководителя отдела.
— Заканчиваю, — Валентина попыталась улыбнуться.
Женщина подошла ближе, положила руку на плечо:
— Всё в порядке? Выглядишь измотанной.
📖 Также читайте: — Как только вырасту, тоже уйду! И никогда вернусь! — заявила дочь матери, и младшая сестра в знак поддержки встала рядом с ней
— Семейные проблемы, — Валентина застегнула тубус. — Ничего, что не решилось бы со временем.
Инна Степановна покачала головой:
— Не забывай, что некоторые проблемы имеют тенденцию только усугубляться со временем. Не хочешь выпить чаю? У меня есть пятнадцать минут перед встречей.
В маленькой кухне офиса было тихо. Большинство сотрудников уже разошлись, лишь в отделе визуализации горел свет.
— Так что случилось? — Инна поставила перед ней чашку с зелёным чаем.
Валентина смотрела на пляшущие по поверхности чайные листья.
— Муж узнал про ошибку из моего прошлого. Дочь подслушала наш разговор. И теперь... теперь я не знаю, что делать.
— А что он сказал конкретно?
— Обвинил меня во лжи. Спросил, кто я на самом деле, — Валентина горько усмехнулась. — Двадцать лет брака, а он вдруг решил, что совсем меня не знает.
Инна задумчиво помешивала чай.
— Знаешь, моя бабушка говорила: «Когда человек ищет повод для обвинений, значит, ему нужно оправдать что-то своё». Может, дело не в твоём прошлом?
Валентина удивлённо подняла взгляд.
— Что ты имеешь в виду?
— Просто предположение, — Инна пожала плечами. — Неадекватная реакция на событие двадцатилетней давности наводит на мысли.
В кармане завибрировал телефон. На экране высветилось сообщение от Сергея: «Нам нужно серьёзно поговорить. Буду дома к восьми».
***
Квартира встретила Валентину непривычной тишиной. Нет запаха готовящегося ужина — обычно к её приходу Сергей, который работал фрилансером из дома, успевал что-нибудь приготовить. Нет звуков музыки из комнаты Полины.
На журнальном столике в гостиной лежала записка, написанная аккуратным почерком дочери: «Буду ночевать у Кати. Не волнуйся».
Стрелки часов подбирались к восьми, когда щёлкнул замок.
Сергей прошёл в гостиную, где Валентина сидела с альбомом семейных фотографий на коленях. Не глядя на жену, он сел в кресло напротив. В руках у него была папка с документами.
— Полина у подруги, — начала Валентина.
— Знаю, она звонила, — отрезал муж. — Даже лучше. Нам нужно поговорить наедине.
Валентина смотрела на человека, с которым прожила два десятилетия, и не узнавала его.
— Что происходит, Серёж? Неужели история двадцатилетней давности так сильно изменила твоё отношение ко мне?
Мужчина усмехнулся, положив папку на стол.
— История двадцатилетней давности показала, что я не знаю человека, с которым живу. Ты скрыла от меня такую важную вещь. А что ещё ты скрывала все эти годы, Валя?
— Ничего! — Валентина встала. — Это был единственный секрет. Секрет из моей жизни ДО ТЕБЯ. Я не считала, что должна отчитываться за каждый шаг, сделанный до нашей встречи.
— Дело не в отчётах, — голос Сергея звучал холодно. — А в том, что я узнал об этом не от тебя, а от твоей бывшей подруги. Как думаешь, каково мне было услышать эту историю от Марины? На дне рождения её сына, при всех!
— Марина? — Валентина застыла. — Она не имела никакого права...
— Ну, она же думала, что я знаю, — Сергей развёл руками с фальшивой улыбкой. — Сказала что-то вроде: «А помнишь, как мы с Валей бегали делать тест на беременность в общежитии? Кто бы мог подумать, что через двадцать лет после аборта у неё будет такая прекрасная семья!» Представляешь, как я себя почувствовал?
Женщина медленно опустилась обратно на диван. Марина. Единственный человек, кто знал. Работает в той же компании, что и муж.
— Я не хотела, чтобы ты узнал именно так.
— А как? — рявкнул Сергей. — Может, на золотую свадьбу собиралась признаться?
Валентина покачала головой:
— Я боялась. Боялась твоей реакции. И, как видишь, не зря.
Сергей нервно встал, прошёлся по комнате.
— В этом всё дело, Валя. Ты мне не доверяла. Никогда не доверяла по-настоящему.
📖 Также читайте: — Ты живёшь одна, продай квартиру, деньги мне нужней! — кричал брат на сестру, а золовка ему поддакивала
— А ты? — вдруг спросила она. — Ты всегда был честен со мной?
Мужчина запнулся на полушаге, его плечи напряглись.
— Не переводи стрелки.
— Я не перевожу. Просто спрашиваю, — Валентина сделала глубокий вдох. — Последние месяцы ты постоянно задерживаешься. У тебя появились «срочные дела» по выходным. Ты начал следить за своей внешностью больше обычного. Так что я спрашиваю — ты всегда был честен со мной, Сергей?
В комнате повисла напряжённая тишина. За окном проехала машина, её фары на мгновение осветили потолок гостиной причудливым узором.
— Вот оно что, — медленно произнесла Валентина, глядя на замешательство мужа. — Так в этом всё дело? Тебе нужен повод?
Сергей опустил глаза, затем решительно взял папку со стола.
— Я подаю на развод. Здесь документы, — он протянул ей бумаги. — Моя адвокат всё подготовила.
— Адвокат? — эхом отозвалась Валентина. — Ты уже консультировался с адвокатом?
— Да, с Еленой Викторовной, — он отвёл взгляд. — Она... очень компетентный специалист.
Валентина взяла папку, механически открыла её. Ровные строчки юридического текста расплывались перед глазами. Подняла взгляд на мужа:
— Как её зовут?
— Кого?
— Ту, ради которой ты это делаешь.
Сергей молчал, глядя в сторону. Его молчание было красноречивее любых слов.
— Елена Викторовна? — догадалась Валентина. — Твой «очень компетентный специалист»?
— Мы просто работаем вместе, — начал он.
— Не лги хотя бы сейчас, — Валентина встала. — Не оскорбляй меня этим. Сколько времени это продолжается?
Сергей вздохнул, словно с его плеч сняли тяжёлый груз:
— Полгода. Она... она понимает меня, Валя. С ней я чувствую себя живым.
Странное оцепенение охватило Валентину. Боль, которая должна была разрывать сердце, казалась далёкой, приглушённой, будто происходящее случалось не с ней.
— А здесь ты чувствовал себя мёртвым? В этом доме, который мы строили вместе? Рядом с дочерью, которую вырастили? Со мной?
Мужчина раздражённо взмахнул рукой:
— Ты не понимаешь! Это рутина, застой! Каждый день одно и то же — работа, ужин, телевизор, сон. Никакого развития, никакого драйва. А с Леной я чувствую, что живу по-настоящему.
— И мой давний аборт стал удобным поводом? — тихо спросила Валентина.
Сергей не ответил, только упрямо сжал губы.
— Знаешь, что самое горькое? — продолжила она. — То, что ты не нашёл в себе смелости сказать правду. Предпочёл обвинить меня, чтобы оправдать себя.
— В документах указано, что мы претендуем на равное разделение имущества, — Сергей перевёл разговор. — И совместную опеку над Полиной.
Валентина с удивлением посмотрела на него:
— Равное разделение? Этой квартиры, которую купили на мои деньги, доставшиеся от продажи отцовского дома? И совместную опеку над дочерью, которую ты собираешься вырвать из привычной среды ради своей новой жизни?
— У меня есть права, — упрямо произнёс Сергей. — Я её отец.
— Да, ты её отец. И был неплохим отцом все эти годы, — Валентина положила папку на стол. — Но сейчас ты думаешь не о ней, а о себе. О своей новой пассии, которой, видимо, не терпится заполучить нашу квартиру.
— Не смей говорить о Лене в таком тоне!
— А в каком тоне мне следует говорить о женщине, которая разрушает нашу семью? — Валентина сложила руки на коленях, стараясь унять дрожь. — О женщине, которая советует тебе отобрать у меня дом и дочь?
Комната наполнилась вечерними тенями. Ничего не осталось от той уютной гостиной, где они когда-то смотрели фильмы вместе, где отмечали дни рождения дочери, где строили планы на будущее.
— Ты драматизируешь, — Сергей отвёл взгляд. — Мы с Леной хотим начать новую жизнь. И Полине будет лучше, если она увидит, каким по-настоящему счастливым может быть её отец.
📖 Также читайте: — Ты решил мне так отомстить, купив дорогую собаку свекрови? — холодно спросила жена мужа
— Счастливым? За счёт предательства? — Валентина поднялась, чувствуя странное спокойствие. — Что ж, я не стану подписывать эти бумаги сегодня. Мне нужно всё обдумать и поговорить с адвокатом.
На лице мужчины отразилось разочарование.
— Не делай этого сложнее, чем оно есть, Валя. Просто подпиши.
— Нет, Серёжа. Не сегодня, — она направилась к к спальне. — Я соберу твои вещи. Думаю, ты не планируешь оставаться здесь этой ночью.
***
Судебные заседания превратились в ежемесячный ритуал агонии. Валентина никогда не думала, что двадцать лет совместной жизни можно так педантично расчленить на имущественные акты, графики визитов и финансовые обязательства.
Елена Викторовна оказалась миниатюрной блондинкой лет тридцати пяти, с холодными серыми глазами и постоянной полуулыбкой. Она сидела рядом с Сергеем на каждом заседании, изредка склоняясь к нему, чтобы что-то прошептать.
— Мой клиент настаивает на равном разделе имущества, включая квартиру в районе Куркино, — голос у неё был звонкий, с лёгкой хрипотцой. — Господин Воронцов вложил значительные средства в ремонт и обустройство жилья, что подтверждено чеками и банковскими выписками.
Адвокат Валентины — Михаил Давидович, седовласый мужчина с внимательным взглядом — спокойно перелистывал документы.
— Мы предоставили доказательства, что квартира была приобретена на средства, полученные госпожой Крыловой от продажи унаследованного имущества. Эти деньги не являются совместно нажитыми, следовательно, квартира не подлежит разделу.
Полина отказывалась посещать суд. Отец звонил ей каждый день, но разговоры становились всё короче и напряжённее.
— Он хочет, чтобы я переехала к нему и... этой тётке, — сказала она матери после очередного звонка. — Говорит, что у них двухкомнатная квартира и мне выделят отдельную комнату.
Валентина только поправила дочери воротничок блузки:
— Это твоё решение, Полина. Я не буду запрещать тебе видеться с отцом.
— Я не хочу к нему, — тихо произнесла девушка. — Не после всего этого.
***
Сырым октябрьским вечером, спустя четыре месяца после начала бракоразводного процесса, Сергей появился на пороге квартиры без предупреждения. Его лицо осунулось, под глазами залегли тени.
— Можно войти? — спросил он, переминаясь с ноги на ногу.
Валентина молча отступила, пропуская его в прихожую. Сразу бросились в глаза потёртости на его некогда дорогом пальто и стоптанные ботинки.
— Полины нет дома? — он оглядывался, словно надеялся увидеть дочь.
— На тренировке по волейболу, — Валентина прошла на кухню. — Хочешь чаю?
Кухня, знакомая до каждой царапины на столешнице, теперь выглядела иначе — Валентина поменяла шторы, купила новую посуду, переставила мебель. Что-то неуловимо изменилось, словно пространство наконец задышало.
Сергей неловко опустился на стул.
— Я пришёл поговорить о документах, — начал он. — Я хочу отозвать иск о разделе квартиры.
Валентина медленно поставила чайник на плиту.
— Знаешь, что проиграешь?
— Я... понял, что был неправ, — он потёр лицо руками. — Эта квартира всегда была твоей. И дочь не хочет переезжать ко мне. Нет смысла продолжать войну.
Она присела напротив, внимательно глядя на бывшего мужа:
— Что случилось, Серёжа? Настоящая причина?
Сергей долго молчал, затем поднял на неё покрасневшие глаза:
— Лена... она попросила меня съехать. Сказала, что между нами всё кончено.
Валентина почувствовала странное облегчение вместо ожидаемого торжества. Просто конец ещё одному этапу мучительной истории.
— Мне жаль, — искренне произнесла она.
— Правда? — в его голосе прозвучало удивление.
— Да. Несмотря ни на что, я не хочу, чтобы ты страдал.
В прихожей хлопнула дверь — вернулась Полина. Увидев отца, она замерла на пороге кухни, крепче сжимая ручку спортивной сумки.
— Привет, — сухо произнесла девушка.
— Привет, принцесса, — Сергей попытался улыбнуться. — Как тренировка?
— Нормально, — она перевела взгляд на мать. — Я к себе, ладно?
Когда Полина ушла, Сергей тяжело вздохнул:
— Она меня ненавидит.
— Нет, — Валентина покачала головой. — Она разочарована и обижена. Но пока не ненавидит.
— Можно я буду приходить к ней? Просто... видеться иногда?
Валентина посмотрела на человека, который ещё недавно пытался отнять у неё всё, и увидела лишь сломленного мужчину, потерявшего семью из-за мимолётного увлечения.
— Конечно. Это ваше с ней дело. Я не буду мешать.
***
В конце декабря, когда Москва утопала в снегу и новогодних огнях, Валентина возвращалась с выставки дизайна. Войдя в квартиру, она услышала смех из кухни — там Полина и Сергей готовили ужин. Странное чувство дежавю охватило женщину, но оно быстро рассеялось, когда дочь выглянула в коридор:
— Мам, папа показывает мне, как готовить свой фирменный штрудель. Присоединишься?
Валентина покачала головой:
— Нет, у меня ещё работа. Но вы продолжайте.
Поздно вечером, когда Сергей ушёл, а Полина легла спать, Валентина достала из ящика письменного стола старую тетрадь. Это был дневник, который она начала вести после развода. На последней исписанной странице она добавила:
«Сегодня я поняла, что прошлое никогда не исчезает полностью. Оно возвращается, но уже в другом качестве — как опыт, как знание. Тот давний аборт, который едва не разрушил мою семью, стал для меня не просто болезненным воспоминанием, а уроком. Урок был не в том, что нужно скрывать свои ошибки, а в том, что каждый выбор формирует нас, делает теми, кем мы становимся.
Сергей теперь просто отец моей дочери. Больше не муж, но и не враг. Полина наконец начала улыбаться. А я... я наконец начала жить для себя, не оглядываясь на призраков прошлого. В сорок лет я словно заново учусь дышать. И это, пожалуй, самое важное достижение за весь этот тяжёлый год».
Валентина закрыла тетрадь и подошла к окну. Огни ночной Москвы мерцали, как звёзды. Где-то там, среди этих огней, жили миллионы историй — счастливых и трагичных, простых и сложных. Её история была лишь одной из них — история женщины, которая прошла через потерю и предательство, но нашла в себе силы жить дальше, приняв себя и своё прошлое.
Через два месяца она получит повышение и станет креативным директором бюро. Через год Полина поступит в архитектурный, продолжив семейную традицию. А ещё через два года Валентина встретит человека, который примет её целиком — с её прошлым и настоящим.
Но этого она пока не знает. Сейчас для неё важен только этот момент — тишина зимнего вечера, спящая дочь за стеной и ощущение внутреннего покоя, который она так долго искала.
"Истина редко бывает чистой и никогда не бывает простой." — Оскар Уайльд
Автор: Владимир Шорохов ©
Одиннадцать лет сомнений превратили семейные узы в холодную войну. Что произойдет, когда результат теста ДНК окажется в руках женщины, отказывавшейся признать родную внучку?.. читать рассказ...
📖 Также читайте: — Женщина без детей никогда не поймет материнских чувств! — холодно произнесла свекров, адресуя слова невестке
📖 Также читайте: — Ты решил выпрыгнуть из окна, чтобы доказать свои чувства? А теперь встал и убрался из моей квартиры! — приказала Вера своему сожителю