Квартира наполнилась ароматами выпечки и специй. Я включила любимую пластинку – старый добрый Пахмутова, негромко, для настроения. Сегодняшний вечер должен был стать особенным – первый семейный ужин после долгого перерыва. Марина, моя старшая сестра, и племянница Ирочка обещали быть к шести. Я волновалась, словно девчонка перед свиданием.
С тех пор как два года назад вышла на пенсию, а потом схоронила Сергея, моя жизнь потекла совсем по другому руслу. Тишина в квартире сначала давила, потом стала привычной, а теперь даже приятной. Я наконец-то нашла время для себя – записалась на йогу, развела на балконе целый цветник. Соседки сначала посмеивались: «Лариса Петровна, вы что это, в молодость играете?» А потом и сами стали интересоваться: «А правда, что от этой йоги спина меньше болит?»
Возле зеркала в прихожей я задержалась, поправляя серёжки – маленькие серебряные полумесяцы, подарок мужа на тридцатилетие свадьбы. Отражение показывало женщину с живыми карими глазами и аккуратным каре с лёгкой проседью. Морщинки? Да, конечно. Но я наконец-то перестала их стыдиться.
Дверной звонок прозвучал резко, словно вторгся в мой уютный мир.
— Ларочка! — раскрыла объятия Марина, впархивая в квартиру. Её высокая, статная фигура всегда заполняла собой пространство. — Ты осунулась! Совсем за собой не следишь?
Я только улыбнулась, пропуская колкость мимо ушей. За эти годы научилась – сестра не со зла, просто такой у неё характер.
— А вот и наша умница! — я потянулась обнять племянницу, но та лишь чмокнула воздух возле моей щеки, не отрываясь от телефона.
— Привет, тётя Лара. Ух ты, ремонт сделала? — Ирина окинула прихожую оценивающим взглядом. — Только обои какие-то бабушкины.
— Мне нравятся, — пожала я плечами. — Проходите к столу, всё готово.
Стол я накрыла как полагается: салаты, заливное, картошечка с грибами, пирог с капустой – всё, что любила моя маленькая семья. В центре — хрустальная ваза с букетом астр из моего палисадника. Марина присела, деловито осматривая угощение.
— Ларочка, ты бы себя поберегла. Столько готовить в твоём возрасте! У тебя же давление.
— И холестерин, наверное, — поддакнула Ирина, снимая на телефон композицию на столе. — Тётя Лара, ты же вроде на йогу ходишь? Там разве не учат правильно питаться?
Я разлила по чашкам ароматный чай и попыталась перевести разговор:
— Расскажите лучше, как ваши дела. Марина, ты говорила, что дачу хотите продавать?
Сестра махнула рукой:
— Какая дача, о чём ты! Кстати, мне Валентина Сергеевна рассказала, что видела тебя с каким-то мужчиной возле подъезда. Ты ничего не хочешь мне объяснить?
Я поперхнулась чаем. Николай, мой сосед по лестничной клетке, действительно пару раз помогал мне донести тяжёлые пакеты с землёй для цветов. Но объяснять и оправдываться я точно не собиралась.
— Это Николай, он...
— Тётя Лара! — перебила Ирина, широко раскрыв глаза. — У тебя роман? В твоём возрасте?
— А что такого? — неожиданно для себя произнесла я.
Марина поставила чашку на стол с таким стуком, что чай выплеснулся на скатерть.
— Лариса, тебе шестьдесят три года! Какие могут быть романы? Ты что, забыла Серёжу? А что люди скажут?
— При чём тут...
— Вот именно, мама правильно говорит, — подхватила Ирина. — Тётя Лара, вы бы лучше с внуками сидели, чем... чем... — она неопределённо махнула рукой, видимо, не найдя слов для моего «преступления».
— У меня нет внуков, — тихо напомнила я. Мой единственный сын с семьёй давно переехал в Германию, и видимся мы только по видеосвязи.
— Вот именно! — воскликнула Марина, словно я сказала что-то, подтверждающее её правоту. — А всё потому, что Мишку вы с Серёжей избаловали. Вот у меня Ирочка — никуда не уехала, рядом с матерью.
Ирина при этих словах как-то странно дёрнула плечом, но промолчала.
— Я очень рада за вас, — сказала я, разрезая пирог. — Попробуйте, это новый рецепт.
— Новый рецепт она осваивает! — закатила глаза Марина. — Тебе заняться больше нечем? В доме ветеранов, кстати, кружок кулинарии набирают. Вот туда бы тебе...
— А что такое, если женщина хочет готовить для себя? — снова этот голос от двери. Я обернулась – в проёме стоял Николай с горшком фиалок в руках. — Извините за вторжение, Лариса Петровна. Дверь была приоткрыта, а я обещал занести вам этот отросток.
Марина и Ирина уставились на него, как на пришельца с другой планеты. Николай Иванович, подтянутый мужчина с аккуратной седой бородкой, выглядел несколько смущённым под их взглядами.
— Знакомьтесь, — я поднялась из-за стола. — Это Николай Иванович, мой сосед. А это моя сестра Марина и племянница Ирина.
— Очень приятно, дамы, — кивнул Николай.
— Ага, сосед, — протянула Марина с таким выражением, что мне захотелось провалиться сквозь землю.
— Фиалки? — Ирина поднялась, подходя ближе. — Надо же, как мило. Тётя Лара, вы не говорили, что у вас такой заботливый... сосед.
Я почувствовала, как краснею. В свои шестьдесят три – краснею, как девчонка!
— Николай Иванович увлекается цветоводством, у него целая коллекция. Мы иногда обмениваемся саженцами.
— Саженцами! — фыркнула Марина. — Раньше это по-другому называлось.
— Простите? — Николай нахмурился.
— Ничего-ничего, — Марина широко улыбнулась. — Присаживайтесь к столу, раз уж зашли. Расскажите, как давно вы... дружите с моей сестрой?
— Пожалуй, я зайду в другой раз, — Николай аккуратно поставил горшок с фиалкой на тумбочку у входа. — Прошу прощения за вторжение. Лариса Петровна, до встречи.
Когда дверь за ним закрылась, в комнате повисла тишина. Я медленно опустилась на стул, чувствуя, как внутри поднимается что-то горячее, незнакомое.
— Вот это да, тётя Лара! — присвистнула Ирина. — Ты прямо ягодка! И как давно у вас с этим Николаем...
— Прекрати, — мой голос прозвучал так резко, что Ирина осеклась на полуслове. — Немедленно прекрати.
— Лариса! — Марина округлила глаза. — Что с тобой?
— Со мной? — я почувствовала, как дрожат руки. — Со мной всё в порядке. Я женщина, которая наконец-то начала жить для себя. И я не позволю никому — даже родной сестре — осуждать меня за это.
— Лариса...
— Нет, теперь ты послушай, — я поднялась, чувствуя странное облегчение. — Всю жизнь я жила так, как было нужно другим. Работа, которую я не любила, но где хорошо платили, чтобы содержать семью. Забота о родителях, о муже, о сыне. Я не жалуюсь — я любила их всех. Но сейчас, когда я наконец-то могу делать то, что люблю лично я...
— Йога и цветочки? — скептически подняла бровь Ирина.
— Да! Йога и цветочки! — воскликнула я. — И новые рецепты! И старые пластинки! И отношения — дружеские или какие-то другие — с тем, с кем мне хочется! Я не спрашиваю вашего разрешения. Я просто говорю, что имею право.
Я выдохнула, чувствуя, как тяжело бьётся сердце. Никогда в жизни я не говорила так — прямо, открыто, без оглядки на то, что подумают другие.
— Мама, поехали домой, — Ирина поднялась, потянув Марину за рукав. — Поздно уже.
Они собирались в напряжённом молчании. У двери Марина обернулась:
— Ты изменилась, Лариса. И я не уверена, что мне это нравится.
— А мне нравится, — ответила я, удивляясь собственному спокойствию. — До свидания, сестра. До свидания, Ирочка.
Когда дверь за ними закрылась, я медленно опустилась в кресло. Внутри была пустота, но какая-то светлая, чистая. Словно я скинула тяжёлую шубу в душный летний день.
Телефон зазвонил через час. Номер Николая Ивановича.
— Лариса Петровна, простите за беспокойство. Хотел убедиться, что у вас всё в порядке.
Я улыбнулась, глядя на фиалки в горшочке.
— Знаете, Николай Иванович, кажется, у меня впервые за много лет всё действительно в порядке.
Прошла неделя. Я не звонила ни Марине, ни Ирине, хотя иногда тянуло набрать знакомый номер, извиниться, сгладить углы — по старой привычке. Но что-то внутри не давало это сделать.
В среду я снова накрыла стол. На этот раз проще — пара салатов, запечённая рыба, домашний хлеб. И те же астры в хрустальной вазе.
— Очень уютно у вас, — Алёна, дочь Николая Ивановича, с любопытством осматривала мою квартиру. — Папа столько рассказывал о ваших цветах, что я не удержалась от приглашения.
— Это я не удержался, — смущённо крякнул Николай. — Дочка приехала в гости, а я только о цветах и говорю.
Алёна засмеялась — легко, без тени насмешки.
— Папа после маминой смерти совсем закрылся. А потом, говорит, встретил вас — и мир снова заиграл красками. Простите за откровенность.
— Что вы, — я почувствовала, как теплеет в груди. — Николай Иванович и меня спас от одиночества. Своими фиалками, разговорами о книгах...
Звонок в дверь прервал нашу беседу. На пороге стояла Марина, непривычно растерянная.
— Лариса, я... — она запнулась, увидев гостей за столом. — Ох, извини. Я не вовремя.
— Проходи, — я отступила в сторону. — Познакомишься с Николаем Ивановичем и его дочерью Алёной.
Ужин получился странным. Марина была непривычно тихой, больше слушала, чем говорила. Алёна рассказывала о своей работе логопедом, о детях, о том, как трудно было её отцу после смерти мамы.
— Мужчина, оставшийся один — как дерево без корней, — грустно улыбнулся Николай.
— И женщине непросто, — неожиданно отозвалась Марина. — Мы с мужем развелись десять лет назад. С тех пор я... ну, в общем, я понимаю, о чём вы.
Когда гости разошлись, Марина задержалась в прихожей.
— Ларочка, прости меня, — она опустила глаза. — Я не имела права так говорить с тобой. И Ирке потом всыпала — нельзя со старшими такой тон иметь.
— Да ладно, — я махнула рукой. — Забыли.
— Нет, не забыли, — Марина вдруг обняла меня. — Ты всегда была сильнее меня. И сейчас... Когда я тебя слушала сегодня, такую спокойную, уверенную, я поняла, что завидую. Белой завистью, но всё же.
— Я? Сильная? — я даже рассмеялась от неожиданности. — Да я всю жизнь старалась всем угодить!
— А теперь не стараешься, — улыбнулась сестра. — И правильно делаешь.
В этот момент у меня в кармане пиликнул телефон. Сообщение от Ирины:
«Тётя Лара, я всё думаю о нашем разговоре. Ты сказала, что живёшь для себя. А я поняла, что не знаю, как это — жить для себя. Ты научишь?»
Я показала сообщение Марине. Та покачала головой:
— Что ты ей ответишь?
Я улыбнулась, вдыхая полной грудью.
— Что никогда не поздно начать.