- Ох, побегу я к сестрице, матушка, - тяжело дышала Варвара, натягивая на ходу тулуп, - Семеновна сказала, почтальонша-то наша Агафье похоронку принесла!
- Горе-то какое! - запричитала старушка, перекрестив убегающую невестку.
Родная сестра Варвары Агафья жила в соседнем доме. Два года прошло с тех пор, как женщины проводили мужей на vойну. Потекли мрачные дни. Сестры ждали своих мужиков, переживали и поддерживали друг друга. Федор, муж Варвары, писал исправно, и она с нетерпением и замиранием сердца ждала каждого письма. А вот от Ивана, мужа Агафьи, уж с полгода как весточки нет. Тяжело было сестрице, боязно. Но Варя всё твердила ей:
- Вернется твой Ванюша, обязательно вернется! Вот увидишь! Надо лишь ждать и верить!
И Агафья ждала, кусая губы в кровь. А оно вон как! Похоронку дождалась!
Варвара утерла набежавшие слезы и вошла в сени сестриного дома.
- Агафья! - прокричала она с порога.
Но никто не откликнулся на её зов. Варя прошла в дом, не раздеваясь, не снимая валенок. Сердцем почувствовала, что с сестрой неладно.
Агафья сидела на дощатом полу, простоволосая, обезумевшая от горя, прижимала к сердцу клочок мятой бумаги. Варвара обняла её, гладила по голове, как маленькую и приговаривала:
- Что ты, Агафьюшка, что ты …
- Как же так, Варенька, сестрица? Это что же, Ванюши моего больше нет?
Варвара не знала, что ответить сестре, чтобы облегчить её страдания, лишь ещё крепче стиснула рыдающую Агафью в своих объятиях. Страшно ей было, в голову лезли дурные мысли:
«А вдруг и Федора убьют? Ей тогда тоже похоронку доставят?»
Варвара отогнала от себя черные мысли и сосредоточилась на сестре. Достала спрятанную в чулане бутыль с мутноватой брагой. Налила Агафье. Подумала и плеснула немного себе, унять расходившееся сердце. А когда сестра, наконец, успокоилась и уснула, Варвара отправилась домой. Решила, что с рассветом навестит сестрицу, поможет печь растопить, со скотиной управиться, станет приглядывать за Агафьей.
Агафья жила одна. Год назад померла Ванюшина мать, не дождалась сына, сердце материнское не выдержало долгой разлуки и гнетущего ожидания. И с тех пор Агафья привыкала к одиночеству. Гнала от себя черные думы, ходила за оставшейся скотиной, помогала сестре в хозяйстве.
У Варвары двор большой, старики больные, да двое деток на руках. Всем уход и пригляд нужен. А ей только в радость. В трудах и заботах дни пролетают быстрее, и ожидание не таким тягостным кажется. Об одном сильно печалилась Агафья: не было у них с Ванюшей детей. Не успели народиться. Только повенчались они с Иваном, и vойна проклятущая началась.
*****
С утра Варвара заглянула к сестрице. Агафья лежала, отвернувшись к стене и, казалось, спала.
- Просыпайся, сестрица, - ласково проговорила Варвара, - уж солнышко встает!
- Не зачем мне больше глаза открывать, не хочу на свет белый смотреть, - пробормотала Агафья, даже не шелохнувшись.
- Как же мы без тебя, Агафьюшка, справимся? - заплакала Варвара. - Уж и Софья, и Василек о тебе спрашивали. Где наша любимая нянюшка?
Агафья завозилась и тяжело поднялась, будто пудовые оковы сжимали её конечности. Бледная вся, глаза до черноты выплакала. Видно, ночью почти не спала. Варвара причесала сестру, волосы платком повязала и повела за собой. Пусть лучше при ней будет, а дома теперь стены только давят.
Три дня прошло, девять дней, уж и сорок минуло, а там и год пролетел. Агафья всё сама не своя. Ноги ходят, руки дела делают, только нет в ней души, будто улетела куда-то в далёкие дали вслед за любимым. Похудела Агафья, иссохла вся от тоски, одна только кожа осталась. Варвара её и тормошит, и словами заговаривает, а всё напрасно. Сестра лишь улыбается через силу, отвечает односложно или вовсе отмалчивается.
- Плохо это, - шепчет матушка Варваре, - плохо, когда вдова так убивается по усопшему мужу. Того и гляди беса притянет.
- Да что вы такое говорите, матушка? - испугалась Варвара.
- Было такое, было! - горячо проговорила свекровь, - я еще в девках ходила, когда у соседки нашей мужик помер. Ох, уж она его любила! Тосковала шибко, не могла свыкнуться, что нет его больше на белом свете. Как мы её ни уговаривали, как ни просили, не слушала она никого. А потом смотрим, ходит мимо нашего дома, улыбается и молчит. Мы её окликаем. Мол, Надежда, доброго дня! А она даже не глядит в нашу сторону. А однажды шепнула матери моей по секрету: Тихон вернулся!
- Как это? - охнула Варвара. - Он же мертвый был?
- А вот так! Сказала, пришел ночью, в двери стучит. Она отворила, а на пороге он, Тихон её стоит. В чем в гроб его клали, в том и явился. Надежда в обморок хлопнулась, а он её под белы рученьки подхватил и пояснил, что ошиблась она маленько, похоронила его, а он-де живой.
- И она поверила? - изумилась Варвара.
Старуха хмыкнула:
- Поверишь тут, когда так хочется верить.
- А дальше что было?
- Матушка моя смекнула, что к чему, в полночь на улицу вышла. Смотрит, а над селом яркой стрелой змей летит, длинный, весь огнем так и пылает. Подлетел к Надеждиной избе, ударился о трубу и снопом искр рассыпался.
- Не может быть! - воскликнула Варвара.
- Вот те крест! - старуха осенила себя крестным знамением. - Да, а поутру Надьку мертвой нашли. В доме своем она на полу лежала, волосы спутаны, местами клоками выдраны, а на шее красная полоса от ленты, которой она свои волосы повязывала. Удавил её змей окаянный! А всё почему?
Варя тихонько вскрикнула и ту же прижала ладонь ко рту, боясь разбудить детей.
- Потому, что она неуемной тоской беду на себя навлекла. Змей-то он ведь кто? Выходец с того света! Вот и тянет за собой всякую бабу, что по покойнику своему день и ночь слезы проливает. Поминать усопшего надобно в строго отведенные дни! Не то вон, какая беда приключиться может! - закончила свой рассказ старуха.
Варвара перепугалась, стала за сестрой еще внимательнее приглядывать. Видит, вроде повеселела Агафья. То ходила бледная, да смурная как туча, а тут заулыбалась, щеки румянцем налились. Но молчит, ничего не говорит и глаза при встрече опускает. А если спросишь её, только отворачивается. Варвара сначала обрадовалась. Неужто и правда прошла у Агафьи тоска-печаль? Да только сердце неспокойно, беду чует.
Натопили сестры баню. Варвара пропарила сестрицу березовым веничком. Разомлела Агафья, разнежилась, а Варя возьми, да и спроси:
- А чего это ты, Агафьюшка, всё ходишь молчаливая? Сестре родимой и слова не скажешь? Уж не обидели мы тебя чем?
Агафья посмотрела на неё затуманенным взглядом, вздохнула и ответила:
- Что ты, милая! Ничем вы меня не обидели. Нельзя мне говорить. Не велено.
- Да кто же тебе не велит? - насторожилась Варя.
- Если скажу тебе, он гневаться станет, - уклончиво ответила сестра.
- Разве могут быть секреты от родной сестры? - Варя отвернулась, сделав обиженное лицо.
- Не серчай, Варенька! - смутилась сестра.- Скажу я тебе одной, всё как на духу! Только обещай, что никому больше рассказывать не станешь!
Варя пообещала и приготовилась слушать.
- Ванюша ко мне пришел, вернулся с vойны! - прошептала Агафья.
- Да как же пришел? - охнула Варвара.
- Сказал, что отстал от своих, что ранен был, вот его за мертвого и приняли. А он не умер! Это ошибка, понимаешь?
Варя кивнула, сглотнув застрявший в горле ком.
- А почему же Ваня не велит никому рассказывать? Ведь радость такая! И Софья, и Василек его так ждут!
Агафья нахмурилась.
- Нельзя! - грозно сказала она.
- Да как же вы жить собираетесь? Ведь всё равно увидят его. Не будет же он день-деньской в избе отсиживаться?
- А он только ночью ко мне приходит. А днем его нет.
- А где же он днем хоронится? - удивилась Варя.
- В лесу, - неуверенно ответила сестра.
- Не может этого быть! Ведь морозы какие стоят, сама знаешь!
- Не лезь в наши дела! Сами разберемся! - выпалила Агафья, и слезы заблестели в её глазах.
- Послушай, что скажу тебе, - ласковым голосом заговорила Варвара и принялась расчесывать волосы сестры гребнем, - не Иван то к тебе ходит, а нечистый дух! Неужели ты ничего странного в нем не находишь?
Агафья притихла от слов сестры, перестала плакать и призадумалась.
- Есть кое-что. Вроде хочу я его обнять, а он всё вертится, точно уж на сковороде, и спиной ко мне никогда не поворачивается. А то, бывает, гостинцев мне принесет, бусы из бирюзы или ленты атласные. Утром встаю, Ванюшки нет и гостинцев тоже. А волосы потом долго расчесать не могу. В колтунах все, будто ночью кто узлы из них вяжет.
- Сестрица, милая, не он это, говорю я тебе, не Ванюша, а нечисть проклятая! - взмолилась Варвара. - Уж как ты плакала, как тосковала, что он почуял горе твое и явился, приняв облик Ванюшкин, чтобы блазнить тебя. Гони ты прочь нечистого, не то он тебя за собой утянет!
- Как же я его прогоню теперь? - пригорюнилась Агафья.
Варвара прильнула к её уху губами и горячо зашептала.
*****
Ночью Агафья не спала. Мужа ждала. Уж так повелось у неё теперь. Всё в окно глядела, хотела увидеть, как он калитку отворит, как по двору проходить станет, но, сколько не выглядывала, так ни разу и не увидела. Иван всегда появлялся внезапно. Агафья слышала стук в дверь, выбегала в студеные сени и встречала Ивана на пороге. Он подхватывал её на руки и нес в горницу. Они пили чай, и всякий раз чаепитие завершалось сладкими долгими поцелуями. Агафья млела в его руках, таяла, как льдинка под весенним солнцем и боялась поверить своему счастью. А утром, когда она открывала глаза, Ванюши уже не было. Так и жила Агафья от ночи к ночи, точно во сне и вся жизнь её сном теперь казалась. И сердце сладко ныло в ожидании, и вздымалась грудь от тоскующих вздохов. Но только не в эту ночь.
Нарядилась Агафья в подвенечное платье, в то самое, в котором за Ивана замуж выходила. Нарядилась, стол, как обычно, накрыла и ждать стала. В полночь дверь громыхнула, Агафья встрепенулась и выскользнула в темные сени. На пороге стоял он. Подхватил её на руки, как заведено у них было, и в дом понес. Усадил Агафью на лавку. А она молчит и всё глядит на него, а у самой слезы по лицу текут и на нарядное платье капают.
- Чего это ты так нарядилась? - удивился гость.
- Замуж собралась, - тихо отвечает Агафья, стараясь унять дрожь в теле.
- За кого это замуж?
- За брата своего.
Гость рассмеялся, обнажив белые зубы:
- За дурака ты меня держишь? Ведь не бывает так, чтобы женщина за родного брата замуж шла.
- А разве бывает так, чтобы мертвец из могилы вставал и по ночам расхаживал? - сказала ему Агафья, затрепетав от страха.
- А, подлая! - взвыл Иван каким-то не своим голосом. - Догадалась все-таки! Ну, теперь держись! Живой от меня не уйдешь!
И он кинулся к ней, схватил её за шею цепкими, как клешни, руками и хотел, видно, придушить. Но тут из сеней выскочила Варвара и со всей мочи хватила разъяренного демона обухом топора по голове. Он пошатнулся, отпустил шею своей жертвы, и со злым изумлением поглядел на Варвару.
- Чего смотришь! - крикнула Варя. - Уноси ноги, пока цел! Не то еще наподдам!
Варвара перекрестила его и зашептала молитву, отчего облик демона стал меняться на глазах. Лицо потемнело и вытянулось, превращаясь в звериную пасть. Из пасти полезли острые клыки, кожа покрылась стальной чешуёй, а тело стало очень длинным и заканчивалось колючим гадким хвостом. Хлопнул он тем хвостом об пол, выбил сноп искр и ринулся в дымоход, накрыв перепуганных сестер облаком сажи. Только его и видели.
Варвара смеялась сквозь слезы, размазывая по лицу размокшую сажу. Агафья молча глядела на подвенечное платье, покрытое черными пятнами, и окончательно утратившее былую красоту. Она всё видела своими глазами, но разум упорно сопротивлялся, не желая принимать страшную правду. То был не Иван, а нечистый дух, змей окаянный, который упивался её неизбывным горем.
Недаром сказывают деревенские старухи: не тоскуй, вдова, не лей горьких слез, а то бес придет!
Рассказ создан на основе народных поверий. В славянском фольклоре фигурирует некая сущность, огненный змей, явления которого страшились крестьянки. Его появление часто связывали со смертью близкого человека и нарушением обряда поминовения усопшего. Чаще всего огненный змей, принимая образ почившего мужа, являлся тоскующим вдовам, молодым красивым женщинам, которые ежедневно горевали по умершему. Но, всё же, и во внешности, и в поведении "воскресшего мужа" можно было разглядеть отличия.
Сильная тоска по усопшему в крестьянской среде расценивалась как заболевание, приводящее женщину к "сухотке", "чахотке", а потом и к смерти.
Чтобы избавиться от наваждения, женщина должна была вывести беса из равновесия, поразить его необычным поведением и словами. Согласно поверьям, если нечистый удивится, то откроет перед вдовой своё истинное "лицо".
Существует множество задокументированных описаний свидетелей, замечавших в ночном небе летящего огненного змея. Крестьяне рассказывали, что видели как змей ударялся о крышу вдовьей избы и рассыпался огненными искрами.
У замечательного поэта Афанасия Фета есть баллада, посвященная этому необычному явлению:
Чуть вечернею росою
Осыпается трава,
Чешет косу, моет шею
Чернобровая вдова.
И не сводит у окошка
С неба темного очей,
И летит, свиваясь в кольца,
В ярких искрах длинный змей.
И шумит, всё ближе, ближе,
И над вдовьиным двором,
Над соломенною крышей
Рассыпается огнем.
И окно тотчас затворит
Чернобровая вдова;
Только слышатся в светлице
Поцелуи, да слова...
Афанасий Фет "Змей", 1847 г.
Понравилась история? Пишите в комментариях!
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые истории!
Другие рассказы автора: