— Ты совсем с ума сошел? Она же старше тебя на двадцать лет! — мать Максима швырнула фотографию на стол так, что та проскользила по полированной поверхности и упала на пол.
— Восемнадцать! И какая разница? — Максим сжал кулаки, чувствуя, как горят щеки от обиды и злости.
— Такая, что она тебе в матери годится! У нее дочь почти взрослая! О чем ты думал?
Максим отвернулся к окну. Сквозь тонкий тюль пробивались лучи весеннего солнца, а в груди ощущалась тяжесть, словно там поселился кусок свинца. Что он мог ответить? Что влюбился как мальчишка? Что впервые в жизни встретил женщину, рядом с которой чувствует себя настоящим?
Он вспомнил их первую встречу три месяца назад на IT-конференции. Елена представляла дизайн-проект для технологической компании, и ее презентация выделялась среди других — не только элегантной простотой, но и глубиной понимания потребностей пользователя. В перерыве они столкнулись в очереди за кофе. Аромат ее легких духов, смешанный с запахом свежесваренного эспрессо, до сих пор всплывал в памяти каждый раз, когда он думал о ней.
— Мам, пап, — он медленно повернулся к родителям, стараясь говорить спокойно. — Елена особенная. Вы даже не представляете, какая она... Да, она старше. Да, у нее дочь-подросток. Но какое это имеет значение?
Наталья всплеснула руками и обратилась к мужу:
— Сережа, скажи ему! Ты же мужчина, ты должен понимать!
Отец Максима тяжело вздохнул, снял очки и начал протирать их платком — привычный жест, когда он был растерян или недоволен.
— Сынок, — начал он, тщательно подбирая слова. — Мы понимаем, что ты взрослый человек. Но эта женщина... Как ты себе представляешь будущее? Через десять лет тебе будет тридцать четыре, а ей — пятьдесят два. Ты в расцвете сил, а она уже...
— Да что вы все зациклились на возрасте? — взорвался Максим. — Я люблю ее! Мне плевать, сколько ей лет!
Слова вырвались сами собой, кристально честные. После года пустых отношений с Кристиной и еще нескольких таких же бессмысленных свиданий с ровесницами, Елена была как глоток свежего воздуха. Умная, с тонким чувством юмора, самодостаточная — от нее не пахло отчаянием и желанием женить на себе первого встречного. Она не играла в игры, не манипулировала, не пыталась быть кем-то другим.
— Это сейчас ты так говоришь, — мать покачала головой. — А потом? Когда захочешь детей?
— У нее уже есть дочь...
— Вот именно! — подхватила Наталья. — И сколько ей? Пятнадцать? Скажи честно, Максим, ты на дочку ее засматриваешься? Может, взрослая мамаша — это просто прикрытие?
Максим вздрогнул, как от пощечины. Этого он не ожидал даже от матери. Холодная волна гнева прокатилась по телу.
— Как ты можешь такое говорить? — его голос упал до шепота. — Соня для меня просто дочь Елены, ребенок, которого я уважаю. И никогда... никогда не смей даже думать об этом!
Он схватил куртку и направился к двери. Кожаная ткань куртки холодила пальцы, пока он нащупывал ключи в кармане.
— Куда ты? — крикнула мать.
— К Елене. К женщине, которую я люблю и которая, в отличие от вас, не судит людей по дате в паспорте!
Дверь захлопнулась с оглушительным грохотом. Внизу, в подъезде, он остановился на секунду, прижавшись лбом к холодной стене. Глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Как они могли подумать такое? Как могли сказать эти ужасные слова?
Он вышел на улицу. Апрельский ветер трепал волосы, остужал пылающие щеки. В памяти всплыло воспоминание о последнем вечере с Еленой — они сидели на ее балконе, укрывшись пледом, и говорили часами. О книгах, о путешествиях, о жизни. Не о пустяках, как с Кристиной, а о вещах, которые действительно имели значение.
***
Елена стояла у окна, обхватив себя руками, словно защищаясь от невидимой угрозы. Весенний дождь барабанил по стеклу, и ей казалось, что это ее собственные невыплаканные слезы. За спиной звучал голос подруги:
— Лена, ну что ты так переживаешь? Подумаешь, разница в возрасте! Ты же не старуха, в конце концов!
— Марина, ты не понимаешь, — Елена повернулась к подруге. — Мне сорок два. Сорок два! Когда Максим родился, я уже в институте училась.
— И что? Ты выглядишь на тридцать пять максимум. Красивая, успешная, самодостаточная женщина.
Елена взглянула на свое отражение в оконном стекле. Тонкие морщинки в уголках глаз, едва заметная сеточка у губ. Она всегда следила за собой — занималась йогой, правильно питалась, пользовалась хорошей косметикой. Но время невозможно остановить, особенно когда рядом молодой мужчина, чья кожа еще не знает прикосновения возраста.
— А что люди скажут? Что Соня скажет? Она и так в сложном возрасте, а тут мама с молодым любовником...
Развод с Виктором семь лет назад стал для Елены болезненным, но освобождающим опытом. Муж, с которым они прожили десять лет, ушел к своей двадцатипятилетней ассистентке, не забыв перед этим сообщить Елене, что она «постарела и перестала быть интересной». Те слова до сих пор иногда всплывали в памяти, заставляя сердце сжиматься от боли и унижения.
Марина подошла и обняла подругу за плечи.
— С каких пор тебя волнует, что скажут люди? А Соня... она умная девочка, поймет. Главное, чтобы ты была счастлива.
В этот момент входная дверь тихо скрипнула. Елена и Марина обернулись и увидели застывшую в проеме Соню. По выражению ее лица было ясно — она слышала разговор.
— Соня...
Девочка смотрела на мать широко раскрытыми глазами. Елена видела в них отражение своего собственного страха — что скажут другие? Не станет ли она посмешищем, объектом злых шуток?
— У тебя появился молодой любовник? — ее голос дрожал. — Серьезно, мам?
— Соня, это не так... То есть... — Елена беспомощно посмотрела на Марину, ища поддержки. — Его зовут Максим, он программист, мы познакомились на конференции...
— И сколько ему лет?
— Двадцать четыре, — тихо ответила Елена.
Соня издала короткий невеселый смешок.
— Потрясающе! Моей маме сорок два, и она встречается с парнем, который всего на девять лет старше меня! Как думаешь, над кем будут смеяться в школе, когда это выплывет?
— Соня, послушай... — начала Елена, но дочь уже развернулась и побежала в свою комнату.
Хлопок двери эхом отозвался в сердце Елены.
— Вот и поговорили, — горько произнесла она.
— Дай ей время, — Марина сжала руку подруги. — Это шок, она привыкнет.
— А если нет? Что, если она права? Может, я действительно выставляю себя на посмешище?
— Стоп! — Марина развернула Елену к себе. — Ты заслужила счастье после всего, что пережила с этим козлом Виктором. Если Максим тебя любит, если ты любишь его — боритесь за свои чувства.
Елена горько усмехнулась:
— В сказках все просто. А в жизни...
Звонок в дверь прервал ее. На пороге стоял Максим — взъерошенный, с горящими глазами. От его куртки пахло весенним дождем и свежестью. Его присутствие, как всегда, наполнило пространство вокруг энергией и теплом.
— Прости, что без предупреждения, — выпалил он. — Мне нужно было тебя увидеть. Прямо сейчас.
Елена почувствовала, как учащается пульс. Странно, как в его присутствии она всегда ощущала себя моложе, живее. С Виктором в последние годы их брака она чувствовала себя увядающей, а рядом с этим молодым человеком снова распускалась, как цветок после долгой зимы.
— Что-то случилось? — спросила она, впуская его в квартиру.
— Да, — он кивнул. — Родители узнали о нас.
***
Первая встреча Максима и Сони прошла за ужином. Елена настояла — хватит оттягивать неизбежное. Воздух в комнате был наполнен напряжением и ароматом запеченных в духовке овощей — любимого блюда Сони. Елена надеялась, что кулинарная дипломатия поможет растопить лед.
Соня сидела, демонстративно уткнувшись в телефон, отвечая односложно и только когда к ней напрямую обращались. Кончики ее пальцев, которыми она прокручивала ленту соцсетей, были испачканы акварельными красками — видимо, рисовала до ужина.
— Соня учится в художественной школе, — произнесла Елена, пытаясь разрядить обстановку. — У нее потрясающие работы.
— Правда? — заинтересованно спросил Максим. — А в каком стиле ты рисуешь?
— В разных, — буркнула Соня, не поднимая глаз от экрана.
— Я недавно был на выставке современного искусства в «Артхолле». Там были потрясающие работы. Ты не ходила?
Соня наконец подняла взгляд, в котором мелькнуло любопытство.
— «Искусство на грани»? С инсталляциями Морозова?
— Да! — обрадовался Максим. — Тебе понравилось?
Соня пожала плечами, но ее отношение слегка смягчилось:
— Было интересно. Особенно его работа с проекциями.
— А мне больше понравились фотоколлажи Ветровой. Там такая игра с перспективой...
Елена наблюдала за ними со смесью облегчения и странной тревоги. Они нашли общий язык... но почему это вызывает у нее такое двойственное чувство? Нежное прикосновение Максима к ее руке под столом заставило сердце сжаться от нежности и тревоги одновременно.
Вечер завершился без открытой враждебности, что уже можно было считать успехом. Когда Соня ушла к себе, Максим тихо сказал:
— Она талантливая девочка. И очень на тебя похожа. Такой же упрямый подбородок.
— Ты ей понравился, — улыбнулась Елена. — Это редкость. Она обычно очень избирательна.
Максим осторожно обнял ее, притянул к себе. От него пахло сандаловым деревом и чем-то свежим, как морской бриз. Елена уткнулась носом в его плечо, вдыхая этот аромат, чувствуя тепло его тела сквозь тонкую ткань рубашки.
— Все будет хорошо. Увидишь.
Но внутренний голос шептал Елене: «Будет ли?»
***
Дни складывались в недели. Максим стал частым гостем в их доме. Он не навязывался, давал Соне пространство, но постепенно между ними возникло что-то вроде дружбы. Он принес ей профессиональные кисти и художественный альбом — "случайно увидел в магазине и подумал о тебе". Соня была тронута.
Однажды он помог ей с проектом по компьютерной графике — показал, как работать в профессиональных программах. Соня была в восторге.
— Мам, это нереально круто! — восхищенно говорила она. — Максим такой подкованный в этих вещах. Он обещал дать мне доступ к крутым фоторедакторам!
Елена улыбалась, но где-то в глубине души рождалось странное чувство. Она ловила себя на мысли: «Они так легко находят общий язык... может, именно это ему и нужно?» Наблюдая, как они склонились над компьютером, как Максим терпеливо объясняет Соне принципы работы программы, она чувствовала укол сомнения. Не слишком ли много внимания он уделяет ее дочери?
Слова матери Максима вдруг всплыли в памяти: «Может, взрослая мамаша — это просто прикрытие?» Елена тут же отогнала эту мысль, устыдившись. Нет, он не такой. Она видела его глаза, когда они оставались наедине, чувствовала его прикосновения, нежные и страстные одновременно.
Вечером Максим обнял ее сзади, пока она готовила чай на кухне, и прошептал:
— О чем задумалась?
— Ни о чем, — солгала она. — Устала просто.
— Елена, — он развернул ее к себе. — Я же вижу, что-то не так.
Она вздохнула, вдыхая терпкий аромат его одеколона:
— Просто... вы с Соней так быстро подружились.
— И это плохо? — он выглядел искренне удивленным.
— Нет, конечно, — поспешно ответила она. — Это замечательно. Просто...
— Что? — его взгляд стал напряженным. — Елена, скажи прямо.
— Ничего, — она заставила себя улыбнуться. — Правда. Я рада, что вы ладите.
Но сомнение, посеянное матерью и обществом, уже пустило корни в ее душе.
**
Буря разразилась неожиданно. В субботу вечером, когда они втроем собирались в кино, раздался звонок в дверь. Воздух наполнился приторно-сладким ароматом духов еще до того, как Елена открыла дверь.
— Мама? — Елена застыла, увидев на пороге Ирину Михайловну с сумками. — Что ты тут делаешь?
— Что за встреча, — пожилая женщина окинула дочь цепким взглядом. — Я к внучке приехала. Давно не виделись.
— Бабушка! — Соня выбежала в прихожую и обняла Ирину Михайловну.
— Девочка моя, как ты выросла! — женщина расцеловала внучку, но ее глаза уже зафиксировали Максима, стоявшего у двери в гостиную. — А это кто?
— Максим, — представился он, шагнув вперед с протянутой рукой. — Друг Елены.
Ирина Михайловна демонстративно проигнорировала его руку. Елена почувствовала, как краска стыда заливает щеки. Этот жест был таким откровенно грубым, что в комнате будто повисла тяжелая, вязкая тишина.
— Друг, значит, — она повернулась к дочери. — Можно тебя на минутку?
Они прошли на кухню. Стеклянные дверцы шкафчиков отражали их силуэты — будто две версии одной женщины, разделенные поколением и мировоззрением. Как только дверь закрылась, Ирина Михайловна зашипела:
— Что это такое, Елена? Этот мальчик едва старше твоей дочери! Ты с ума сошла?
— Мама, это моя жизнь, — устало ответила Елена. — Максим — хороший человек, он...
— Он использует тебя! — перебила мать. — Неужели ты не видишь? Мужчина его возраста не может интересоваться женщиной за сорок! У него другие мотивы.
— Какие же? — Елена скрестила руки на груди.
Ирина Михайловна понизила голос:
— Ты не видишь очевидного? Он ходит сюда не ради тебя! Ты слепая или глупая? Ему нужна твоя дочь, а ты лишь прикрытие!
Елена почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Казалось, что в кухне внезапно стало холодно, как в морозильной камере.
— Что ты такое говоришь? Это... это отвратительно!
— Отвратительно то, что ты позволяешь ему крутиться рядом с пятнадцатилетней девочкой! Подумай головой, Елена! Зачем молодому, привлекательному мужчине женщина, которая годится ему в матери?
— Я прошу тебя прекратить, — голос Елены дрожал. — Ты ничего не знаешь о наших отношениях.
— Я знаю мужчин, — отрезала Ирина Михайловна. — И я знаю жизнь. Этот тип — извращенец, который использует тебя, чтобы добраться до Сони.
Елена почувствовала, что задыхается. Образы последних недель пронеслись перед глазами — Максим и Соня, увлеченно обсуждающие графические редакторы; его подарок — профессиональные кисти; их разговоры об искусстве... Неужели мать права? Неужели она, Елена, настолько слепа?
— Уходи, — прошептала она. — Пожалуйста, уходи.
— Елена...
— Уходи! — это был почти крик.
Когда она вернулась в гостиную, Максим сразу понял — что-то случилось. Он подошел к ней, взял за руку:
— Что такое?
— Ничего, — солгала она, избегая его взгляда. — Просто мама... она устала с дороги.
Но яд сомнения все сильнее растекался по венам.
***
Максим чувствовал, что что-то изменилось. Елена стала отстраненной, напряженной. Когда он пытался обнять ее, она едва заметно отстранялась. В ее глазах появилось что-то настороженное, почти испуганное. Когда их пальцы соприкасались за ужином или во время просмотра фильма, она вздрагивала, словно от разряда тока.
— Что происходит? — спросил он наконец после очередного вечера, когда она держалась как с чужим. — Ты меня избегаешь?
— Нет, что ты, — она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла вымученной. — Просто устала.
— Елена, — он взял ее за плечи. — Я же чувствую. Это из-за твоей матери? Что она тебе сказала?
Елена отвела глаза:
— Ничего особенного. Просто... обычные материнские опасения.
— Она считает, что я слишком молод для тебя?
Елена резко подняла глаза:
— А ты сам так не думаешь?
— Что? — он выглядел искренне удивленным. — Нет, конечно! Елена, я люблю тебя. Мне плевать на возраст!
— Сейчас — да, — она отступила. — А через пять лет? Десять? Когда мне будет за пятьдесят, а ты будешь в самом расцвете сил?
— Я буду любить тебя и тогда, — твердо сказал он. — Почему ты сомневаешься?
Она отвернулась к окну. За стеклом моросил мелкий дождь, превращая город в акварельный рисунок — размытый, нечеткий, как ее мысли сейчас.
— Потому что это не укладывается в голове. Красивый, молодой мужчина влюбляется в женщину, которая годится ему в матери. Это не логично.
— Любовь вообще не логична, — он подошел и обнял ее сзади. Его дыхание щекотало ее шею, посылая мурашки по коже. — Можно найти тысячу рациональных причин, почему мы не должны быть вместе. Но есть одна причина «за» — мы любим друг друга. И она перевешивает все остальные.
Он нежно повернул ее к себе, заглянул в глаза:
— Ты же не думаешь, что я... что меня интересует Соня? Ведь не думаешь?
Елена хотела сказать "нет, конечно", но слова застряли в горле. Всего на мгновение, на долю секунды, но Максим заметил эту паузу. В его глазах мелькнула обида, смешанная с недоверием.
— Боже мой, — прошептал он. — Ты действительно в это веришь?
— Нет! — выпалила она поспешно. — Нет, Максим, прости меня. Я не знаю, что на меня нашло.
Но между ними словно пробежала трещина, тонкая, почти невидимая, но от этого не менее реальная.
Елена хотела верить ему. Всей душой хотела.
***
Ирина Михайловна не собиралась сдаваться. Пока Елена была на работе, она незаметно сфотографировала Максима и Соню, когда они смеялись над чем-то в телефоне девочки. Безобидный момент, но на фото казалось, будто они слишком близко наклонились друг к другу.
Она нашла адрес родителей Максима — не так сложно в маленьком городе, где все друг друга знают. И однажды вечером появилась на их пороге.
— Вы родители Максима? — спросила она у ошеломленной пары.
— Да, — настороженно ответил Сергей. — А вы кто?
— Ирина Михайловна, мать Елены, — она произнесла имя дочери с заметным неодобрением. — Можно войти? Нам нужно поговорить.
Наталья впустила неожиданную гостью, недоумевая, что могло привести эту женщину в их дом. В воздухе повис запах ее приторных духов, смешанный с ароматом свежезаваренного чая.
— Я пришла по очень деликатному поводу, — начала Ирина Михайловна, устроившись в кресле. — Речь идет о вашем сыне и моей внучке.
— Внучке? — переспросила Наталья.
— Да, Соне. Ей пятнадцать, — она достала телефон и показала фотографию. — Вот, посмотрите. Как вы думаете, нормально ли так сидеть с несовершеннолетней девочкой?
Наталья взяла телефон и ахнула.
— Я не понимаю, — нахмурился Сергей. — Что вы хотите сказать?
— Только то, что ваш сын слишком интересуется моей внучкой, — Ирина Михайловна понизила голос. — Он постоянно крутится вокруг нее, помогает с какими-то проектами... А моя дочь, к сожалению, ничего не замечает. Или не хочет замечать.
— Вы намекаете, что Максим... — Наталья не могла произнести страшное слово.
— Я ничего не утверждаю, — лицемерно вздохнула Ирина Михайловна. — Просто как бабушка беспокоюсь. Он ведь красивый, молодой мужчина. Зачем ему женщина за сорок? Не странно ли это?
Она оставила свое ядовитое семя сомнения и ушла, довольная произведенным эффектом. Дорогие серьги в ее ушах победно сверкнули в лучах заходящего солнца, когда она оглянулась на дом Максима. Миссия выполнена.
Этой же ночью Максим получил гневный звонок от матери. Телефон завибрировал на прикроватной тумбочке, разрывая ночную тишину. Сонный, он нащупал холодную поверхность смартфона, не подозревая, что разговор перевернет его жизнь.
— Как ты мог? — кричала Наталья. Ее голос звенел от напряжения и гнева. — Ты же всегда был нормальным мальчиком!
— Мама, о чем ты? — он ничего не понимал, сон мгновенно улетучился.
— О твоих извращенных интересах! Нам все рассказали! Фотографии показали!
Следующий час Максим потратил на то, чтобы убедить родителей в абсурдности обвинений. Кровь стучала в висках, во рту пересохло. Каждое слово давалось с трудом, словно он оправдывался в преступлении, которого не совершал.
— Мама, это безумие! — его голос срывался от волнения. — Я люблю Елену. Елену, понимаешь? Соня для меня просто ее дочь, ребенок! Как вы могли поверить в такую мерзость?
— Но фотографии... — голос матери звучал уже не так уверенно.
— Какие к черту фотографии? Показывающие, что я общаюсь с дочерью женщины, которую люблю? Это нормально! Это правильно!
Когда он положил трубку, его трясло от гнева и обиды. Кто мог придумать такую грязь? Ответ пришел сам собой — Ирина Михайловна. Кто же еще? Хитрая, властная женщина, которая не могла допустить, чтобы ее дочь была счастлива вопреки общественному мнению.
Максим встал с кровати, подошел к окну. Ночной город мерцал тысячами огней, равнодушный к его проблемам. В груди росло чувство тревоги. Если мать Елены зашла так далеко, если она впутала в эту грязную игру его родителей... Что еще она сделает? И как это повлияет на Елену, которая и так сомневается в их отношениях?