Острый запах нашатыря ударил в нос. Лёлька, закашлявшись, с трудом подняла резко потяжелевшие веки. Глаза заслезились. Сквозь мокрую пелену она увидела взволнованное лицо Софьи Огарковой. Женщина улыбнулась ей и убрала от лица вонючий шарик ваты.
- Очнулась, - выдохнула Софья. – Как ты себя чувствуешь?
-Не знаю, - промямлила Лёлька.
Говорить ей было сложно. В горле стояла сухость, голова гудела, лицо горело, а ноги настолько заледенели, что Лёлька с трудом их почувствовала.
-Давай-ка, температуру померим? – мягко предложила Софья.
Только сейчас Лёлька заметила Руслана, стоявшего у матери за спиной, а рядом с ним полковника Огаркова. Они оба смотрели на неё как на смертельно больную.
СЕРИЯ 5
Серия 1 – читать здесь
Серия 2 – читать здесь
Серия 3 – читать здесь
Серия 4 – читать здесь
Поставив под мышку Лёльки холодный градусник, Софья аккуратно дотронулась ладонью до её лба. Губы докторицы нервно сжались. Ничего хорошего это означать не могло.
Лёлька посмотрела на Руслана. Она всё-таки ошибалась, когда думала, что он совсем не похож на отца. Сейчас в тусклом свете напольной лампы выражения их лиц были до смешного одинаковыми.
-Чего вы встали, будто в карауле? – Софья повернулась к мужу и сыну. – Один – на кухню за чайной ложкой, второй – за тонометром.
Руслан с Владимиром мгновенно испарились из комнаты, бросившись выполнять поручение. Эта покорность двух мужчин одной красивой женщине показалась Лёльке безумно милой.
-Горло болит? – спросила Софья.
-Сухость, - ответила Лёлька и сглотнула.
Бросив короткий взгляд на часы, Софья достала у неё из подмышки градусник и сразу погрустнела.
-Дома есть телефон? – уточнила она.
Лёлька утвердительно кивнула.
-Мы с Володей отвезём тебя в больницу, а Руслан позвонит родителям, - ласково сказала Софья и озабоченно добавила: – Не нравится мне твоя температура.
Руслан проводил Лёльку до отцовского автомобиля, усадил на заднее сидение и плотно захлопнул дверь. В салоне пахло грушевым вареньем. Это был самый чудесный аромат в мире. Не просто сладкий фруктовый запах, а нечто гораздо большее.
Сладкий аромат с лёгкой кислинкой… Лёлька принюхалась. В её голове открылась маленькая дверца в давно забытую комнату.
На старой даче у дедушки росли груши. Лёлька не помнила сорт. Помнила лишь, что они были маленькие, жёлтенькие и пахли мёдом.
Ближе к осени мама с бабушкой, усевшись на веранде, чистили их, выдавливали сердцевину, а потом разрезали на четыре ровные дольки. Лёлька сидела рядом на лавке, застеленной разноцветным половиком, и молча наблюдала за работой.
Стоило маме отвернуться, как её маленькие ручонки тут же утаскивали из таза самый крупный ломтик. Бабушка, видя это, улыбалась и спешила достать из буфета маленькое блюдечко, которое тут же наполнялось грушами.
Потом они до позднего вечера варили варенье. Маленький домик наполнялся густым ароматом с той самой едва заметной кислинкой.
Несколько лет назад дед продал дачу вместе с грушами. Любимое Лёлькино варенье перестало появляться на столе.
Мама радовалась, что больше не придётся ездить к свёкрам на дачу, где она, по её словам, «сорвала всю спину». А Лёле было грустно. Не из-за груш. Из-за детства, которое закончилось так же быстро, как та последняя банка грушевого варенья.
Владимир завёл машину, и они медленно поехали вдоль тёмной улочки. Софья что-то говорила ему своим мягким, устало-нежным голосом. Фонари бросали дрожащие блики на капот, создавая впечатление, будто они плывут в каком-то темном, вязком море.
-Оля, у тебя всё хорошо? – развернувшись к ней, спросила Огаркова.
-Да, - подтвердила Лёлька. – Только голова болит. И знобит немного.
-Потерпи солнышко, мы почти доехали, - подбодрил её Владимир.
Лёлька впервые видела родителей Руслана настолько близко. «Королева» и полковник оказались такими… обычными. Отец описывал Огаркова суровым, вредным, излишне придирчивым ханжой. Такой человек наверняка устроил бы сыну взбучку, увидев в его комнате спящую девочку, но Владимир повёл себя совершенно иначе.
Ещё папа как-то заявил маме в порыве ссоры, что если бы её мужем был не он, а кто-то наподобие полковника, то они с Лёлькой «ходили бы по струночке и не вякали». Мама презрительно фыркнула в ответ. Лучше по струночке, чем с тобой, Серёжа, неудачником.
Тётя Лена называла Софью Огаркову вертихвосткой, крашеной куклой, тощей селёдкой и уверяла, что грудь «эта доска» себе сделала искусственную. Мама с ней соглашалась, а Лёлька нет. Ей фигура Огарковой казалась красивой, а г.ру.дь вполне обычной. Просто Софья не такая мясистая и неуклюжая, как тётя Лена. Поэтому дядя Коля её «ланью» прозвал, а тётю Лену «занозой».
Лёлька украдкой наблюдала за супругами. Ничего пугающего в Огарковых нет. Обычные люди, уставшие от работы, мечтающие о тихом вечере в кругу семьи, но вместо этого везущие чужую девочку в больницу. Никакой надменности, никаких струночек.
В приёмном покое городской больницы никого не было. Софья ушла улаживать формальности, а Владимир с Лёлькой остались сидели в коридоре.
-Не вешай нос, ребёнок, - поддержал он. – Собьют температуру, поспишь и поедешь домой.
-Быстрее бы, - хрипло отозвалась Лёлька. – В горле пересохло.
Огарков поднялся, подошёл к дежурной медсестре и, спустя минуту, протянул Лёльке стакан воды. Отхлебнув, девочка украдкой взглянула в лицо полковника. Нет, он совсем не страшный. Даже хороший. Почти как Руслан.
Лёльку проводили в палату, снова измерили температуру, прослушали дыхание холодным фонендоскопом и уложили в постель. Медсестра сделала болючий укол.
Всё это время Софья, накинув на плечи белый халат, стояла в дверях палаты. Она что-то сказала медсестре, а потом подошла к Лёльке, села у кровати и погладила её по голове.
-Ты сейчас поспи, а утром я снова приду, - пообещала она.
За дверью послышалась возня. Лёлька узнала возмущённый голос мамы и невнятное бормотание отца.
-Это мама пришла, - устало прошептала она.
Софья поднялась и вышла в коридор. Лёлька слышала, как мама потребовала от Софьи объяснений, почему дочь оказалась у них.
-Вер, успокойтесь, - мягко уговаривала Огаркова. – Дети засиделись у компьютера.
-Наша дочь? С вашим сыном? – удивилась мама.
-Вы не знали? Они дружат уже несколько месяцев, - объяснила Софья.
Жаркая волна прокатилась по телу Лёльки, оставив на коже липкую соленую пленку. Она слушала взрослых сквозь мутную пелену полудремы. Сознание отчаянно цеплялось за обрывки реальности. Лёльке не хотелось упустить не секунды важного разговора. Сжимая в кулаке шершавый бок наволочки, она изо всех сил старалась не провалиться в сон.
-И вы так спокойны?! – пробормотал отец.
-К чему переживания? Поиграют в любовь и разойдутся, - сухо ответила Огаркова. – Вы, Сергей Валентинович, не хуже меня знаете, как это бывает. Парни дают обещания, девчонки развешивают уши. Мы с вами отлично понимаем, что глупо воспринимать эти чувства всерьёз. Закончится школа, мы отправим Руслана учиться куда-нибудь подальше и… всё закончится.
-А как же Лёля? – взволнованно спросила мама.
-Поплачет немного и, спустя время, встретит настоящую любовь.
Лекарство подействовало. Окружающая реальность рассыпалась, уступив место пугающими танцу образов. Лёлька крепко заснула.
Перед собой она видела дверь. Огромную, окованную железными цепями. Непреодолимая сила тянула Лёльку к ней.
Вокруг мерцали расплывчатые фигуры, то ли люди, то ли тени, с искаженными, неестественно вытянутыми лицами. Цепи резко упали в пустоту. Лёлька повернула старую, заржавевшую ручку. Дверь распахнулась.
Войдя внутрь, Лёлька увидела огромные пыльные полки, заставленные книгами. Где-то вдали старый патефон крутил пластинку. Басистый мужской голос затянул строки из старого русского романса:
«…Не для меня журчат ручьи,
Гремят алмазными струями.
Там дева с чёрными бровями,
Она растёт не для меня».
Лёлька стояла и слушала, пока пластинку внезапно не заело и голос певца не сменился треском, постепенно заполнившим всё пространство.
-Поплачешь и всё закончится! – прошипел голос прямо над ухом.
Почувствовав резкий толчок в спину, Лёлька открыла гала. Потное лицо обдувал прохладный воздух. Окно в палате было открыто.
Горло терзала мучительная жажда. Лёлька перевернулась на другой бок, схватила стоящую на тумбочке бутылку воды и принялась неистово запивать ей увиденный ночью кошмар.
В течение дня ей давали таблетки, всячески пытаясь сбить температуру. Она то опускалась, то вновь поднималась. Жутко разболелось горло. Лёлька почти не могла говорить. Веки тяжёлые, а язык почти не двигался.
Ближе к вечеру в палату к Лёльке заглянула Софья Огаркова. Она принесла куриный бульон и минеральной воды. Есть Лёльке совсем не хотелось. Она проглотила пару ложек и отодвинула тарелку.
-Руслан к тебе рвался. Я его не пустила, - сказала она, присаживаясь на край кровати. – Завтра придёт.
Лёлька попыталась улыбнуться. Она хотела увидеть Руслана. Хотела, чтобы он просто постоял рядом с кроватью. Но рядом была только Софья.
-Ангина у тебя, - продолжила Огаркова. – Матери я позвонила. Она сегодня на смене. Но, может, отец придёт.
-Софья Юрьевна, почему так? – прошептала Лёлька. – Я ведь вам не нравлюсь. Вы подумали, что мы с Русланом… что мы…что у нас было и...
-Ты поспи лучше, - посоветовала Софья, поправив ей одеяло. – Спадёт температура, тогда будем сердечные дела решать.
-Я люблю Руслана. Правда люблю, - набравшись уверенности, призналась Лёлька. – Но вы мне не верите... Это из-за моего папы, да?
Огаркова сложила руки на груди и неодобрительно поглядела на Лёльку. Она явно не хотела говорить на эту тему.
-Он вас бросил, да? – полушепотом спросила Лёлька.
Софья молчала.
-Я расскажу, если ты поешь бульон, - предложила она и придвинула тарелку чуть ближе к краю тумбочки.
Лёлька с трудом поднялась. Она поест. Съест всё, что необходимо, только бы узнать правду.
-Мы с твоим папой с детства знакомы. Учились в одном классе. Моя мама работала в офицерской столовой. А твой дедушка командовал гарнизоном, - она грустно улыбнулась. - Отца я своего не помню. Он погиб, когда я только родилась. Брат рассказывал, что он часто пропадал в части, но по выходным обязательно водил в парк за мороженным. А мама… мама была очень красивой и весёлой женщиной. Вокруг неё всегда вились поклонники. Они часто приходили к нам домой. Приносили подарки, конфеты, фрукты. Это, конечно, бурно обсуждалось и осуждалось.
Лёлька ложка за ложкой глотала тёплый бульон. На секунду ей даже показалось, что горло почти не болит.
-Я с детства понимала, какая у мамы репутация. На нас с братом, бывало, отражалось. Хотя Мишка и поколачивал каждого, кто смел косо смотреть в мою сторону.
На лице Софьи появилась трогательная улыбка. Лёлька знала, что брат Огарковой по.г.иб на во.й.не. Об этом говорил папа, когда выкрикивал маме пьяное признание.
Спустя столько лет Софья говорила о нём спокойно, без горечи и страданий, но с лёгкой тоской. Сердце Лёльки сжалось. Она знала, что к его см.ерт.и косвенно причастен её дед. Папа так сказал. Тогда, на эмоциях, он не мог соврать.
-Сергей дразнил меня, пожалуй, больше остальных. Не только из-за мамы, а вообще. Придумывал обидные прозвища. Казалось бы, к фамилии Рудова сложно подобрать кличку. Но твой отец справился. Надоел мне до чёртиков.
В подростковом возрасте он вдруг переменился. Перестал надо мной подшучивать, доставать, прятать вещи. Хотя моего брата рядом уже не было. Он учился в техникуме и приезжал только на каникулы.
Однажды, Сергей оставил на парте свой блокнот. Девчонки залезли, полистали страницы, а там нарисована я.
-Папа умеет рисовать? – искренне удивилась Лёлька.
-Он учился в художественной школе. Хотел стать архитектором, но, насколько я знаю, твой дед был против.
Лёлька печально покачала головой. Перед глазами проплыли желтоватые светящиеся круги. Это температура поднимается.
Дедушка никогда не казался Лёльке властным человеком. Скорее, замкнутым и ворчливым. Он обожал порядок и поучать всех вокруг, а Лёльку звал «егозой». Ей это не нравилось, но мама велела не капризничать при дедушке.
Своего свёкра она не любила, хоть и обращалась к нему за помощью. Лёлька много раз слышала, как мама жаловалась подругам на его противный характер, обзывала «диванным полковником» или просто «командиром дивана».
Дед и правда все указы давал сидя на диване. Если рядом никого не было, то голосил на всю квартиру. Иногда Лёльке казалось, что старый офицер просто-напросто прилип я мягким подушкам.
-Так я узнала, что мой обидчик ко мне неравнодушен. Да и Сергей после того, как его рассекретили, скрывать перестал, - продолжила рассказ Софья. – Я, как и ты сейчас, была уверена, что люблю и что он меня тоже.
Отец Сергея считал, что я позорю его сына. Однажды, когда шла со школы, он остановил машину, выбежал и начал на меня кричать. Я потом проплакала два дня. Даже в школу не ходила. Благо, маме было всё равно. К тому времени она сильно выпивала и часто отсутствовала дома.
Потом выпускной. Я в мед, Сергей – в военное. Разные города. Сначала, конечно, хотели совсем не так, но твой дедушка настоял. Сергей поклялся, что расстояние ничего не изменит. Как видишь, изменило.
Софья улыбнулась. Её улыбка напомнила Лёльке улыбку куклы Барби. Очень красивую, но не настоящую.
-Тебе пора отдыхать, - сказала Огаркова.
-Но это ведь не всё, - возразила Лёлька.
В этот момент дверь в палату осторожно приоткрылась. Полоска света из коридора медленно просочилась внутрь. В проёме появился папа.
Увидев Софью, он растерялся. Стянул с голову надетую набекрень фуражку, выпрямил плечи и зачем-то громко шмыгнул носом. На лице капитана Полякова замерла смущённая улыбка.
-Здравствуйте, Софья Юрьевна, - кашлянув, поздоровался он.
-И вам здравствуйте, Сергей Валентинович, - холодно отозвалась Софья.
Лёлька заметила, что она тоже смутилась.
Отец отёр рукавом внезапно выступившую на лбу испарину, прикрыл за собой дверь и медленно прошёл к Лёлькиной койке.
-Олечка, я завтра зайду, - сдавленным голосом сказала Огаркова и направилась к выходу.
-Сонь, подожди, - неловко попросил отец.
-Простите, мне некогда.
Софья всё-таки ушла. Красиво так, покачивая бёдрами и чуть громче обычного топая каблуками.
Отец проводил её взглядом, полным какого-то особенного сожаления. Лёлька могла поклясться, что если бы не она, то папа побежал бы вслед за этой женщиной. И, догнав, сказал всё, что так давно хотел.
Или нет. Потому как был выпившим. Едва он подошёл, Лёлька почувствовала исходящий от него запах спиртовой запах. В таком состоянии отец, скорее всего, наговорит ей гадостей.
-Лёлька, ты подожди пять минут, я сейчас, ладно? – затараторил отец.
Он бросил пакет на стул и выбежал из палаты.
-Пап, может не надо, - робко попросила Лёлька, но было уже поздно.
Собравшись с силами, девочка поднялась с кровати. Дышать было сложно и ноги дрожали. Картинка перед глазами слегка поплыла. Лёлька моргнула и изображение выровнялось.
Лоб горел. Придерживаясь сначала за спинку кровати, а затем за стены, Лёлька вышла из палаты. Несколько шагов и она услышала голос отца.
-Всё можно исправить. Не глупи! Дай мне шанс, - говорил он.
-Серёж, нет у нас никаких шансов. Пожалуйста, не преследуй меня больше, - нервно попросила Огаркова.
Лёлька почему-то испугалась.
-Ты же понимаешь, Сонечка, что это всё мой отец, - нелепо оправдывался капитан. – Я любил тебя.
-Будь уже мужиком, Поляков! Спустя столько лет возьми на себя хоть каплю ответственности, - раздражённо процедила Софья. – Это ты нашёл другую, ты толкнул меня с лестницы. И только после того, как Мишка дал тебе по лицу, вмешался твой отец!
При упоминании брата её голос дрогнул. Дрогнула и Лёлька. Она остановилась, ухватившись за подоконник. Всего несколько шагов отделяли её от угла, за которым происходил тревожный разговор.
-Я не мужик?! – возмутился отец. – А кто тогда мужик? Муженёк твой? Потому что под.обр.ал тебя с помойки? Думаешь, если леж.ать под полковником, то станешь подполковником?
-Не надо оскорблять меня, - холодно ответила Огаркова. – Ты выпил и сам не понимаешь, что несёшь.
-Какие мы стали гордые! Неприступные! Раньше сговорчивее была.
-Отойди от меня! – её голос опять задрожал.
-Да иди ты. Королева.
Внезапно раздался почти беззвучный вскрик, грохот упавшей больничной лавки и глухой звук падения.
От резко нахлынувшей паники сердце Лёльки задрожало. Кровь отхлынула от лица. Позабыв про ужасное самочувствие, Лёлька отшатнулась от подоконника и рванулась вперёд.
Софья лежала на полу, схватившись за живот и тихо стонала. Капитан стоял, склонившись над ней, и что-то испуганно бормотал. Вспышка ярости сошла на нет. Отец Лёльки смотрел на лежащую на полу жену полковника, медленно осознавал, что натворил.
- Я… я не хотел…Сонечка, прости меня, - твердил он.
Лёлька бросилась к Софье, оттолкнув отца в сторону.
-Пап, не стой будто в карауле! Позови врача, - приказала Лёлька.
Голос её дрожал от волнения, но отец, на удивление, послушался.
- Софья Юрьевна, вы в порядке? - спросила она.
-Лёлечка, - она впервые назвала её так. – Милая, попроси, пусть сразу вызовут скорую.
Лёлька кивала и кивала, словно она китайский болванчик в сувенирной лавке.
ПРОДОЛЖЕНИЕ - читать здесь
Друзья! До конца осталось две серии✌ Я старательно над ними тружусь. Совсем скоро они появится на канале!
💖Хочу сказать ОГРОМНОЕ СПАСИБО всем, кто читает, ставит лайки и оставляет комментарии! Почему-то эта моя работа совсем не получается показов. Поддержка уверяет, что всё хорошо, но статистика отражает совсем иное! Именно поэтому мне приятно видеть каждый отзыв от вас. Мы вместе буквально выуживаем у платформы показы. 💌😂Благодарю от всей души!
АВТОРА МОЖНО ПОДДЕРЖАТЬ ДОНАТОМ
...и прочесть другие истории: