– Здравствуй Вера, давненько ты в Вихровку не захаживала.
Проговорила Матрёна подойдя к Вере.
– Да некогда мне, я ведь в школу ушла работать, учится вот поступила. Как-то не до гостей стало.
– Это правильно, что учится пошла, говорю, правильно. Не век же костяшками в конторе щёлкать.
Глядя куда-то мимо Веры, проговорила Мотя.
– Вы меня про это хотели спросить, Матрёна Тихоновна.
– Да нет, не про это я хочу с тобой поговорить Вера, а про другое.
– Я слушаю вас, говорите, а то мне домой торопится нужно.
– Можешь не торопится, Димка сегодня не придёт, я его в Стрелецкое услала, к своей двоюродной сестре, ей там помощь нужна, недавней непогодой крышу повредило, вот он и поехал тётке подсобить. Давай сядем вон на лавочке у Митрофановны под двором, а то что мы посреди улицы торчим.
Они отошли в сторону и сели на невысокую лавочку. Вера смотрела прямо перед собой и ждала что скажет Матрёна.
– Вер, я не стану ходить вокруг да около, скажу прямо. Оставь Димку. Ты хорошая женщина, я знаю, многие хвалят тебя, жалеют что угораздило за славку Буртасова замуж выйти, но сыну моему другая нужна.
От слов Матрёны в душе у Веры всё похолодело.
– Вот оно, вот то чего я боялась, мать его против того чтобы мы
поженились.
Пролетели в голове у Веры, но она пересилила свою робость и спросила Матрёну.
– А чем же я не подхожу Диме, какой во мне изъян.
– Вер, ты не обижайся, нет в тебе изъянов, просто ему девушка нужна, а не женщина разведённая. Ты ищи пару по себе, вдовца или такого же разведённого мужика, и будешь с ним счастлива. А Димку, оставь, Христом-Богом тебя умоляю, оставь. Пойми , не для того я его растила, чтобы он объедки с чужого стола подбирал.
– Матрёна Тихоновна, за что же вы так оскорбляете меня?
Захлебнувшись обидой, спросила Вера.
– Да не оскорбляю я тебя, просто говорю всё как есть. Ну ты ведь не девочка, разве это не правда? Правда всё это, у тебя другой мужик был, и ты станешь сравнивать с ним Димку, а если сравнения эти не в его пользу окажутся. Ведь пойдут раздоры, или ещё того хуже, утешения на стороне искать станешь. А Димка он горячий, терпеть не станет, ещё прибьёт ненароком, и что тогда. Пойми, я для своего сына счастья желаю,а не койку тюремную. Ты молодая, найдёшь ты своё счастье, только Димку не трогай.
– Но мы любим друг друга, поймите любим. И ни с кем я его сравнивать не собираюсь.
– Как полюбили, так и разлюбите. Пойми, душа у меня за него болит. Поверь так будет лучше и тебе и ему. Это пока у тебя детей нет, так тебе трудно меня понять, а как появятся, тогда и узнаешь что такое переживания за ребёнка.
Вера встала со скамейки и молча пошла в сторону своей деревни.
– Так ты поняла меня или нет?
Прокричала ей вслед Матрёна, но Вера не ответила.
– Забудь про Димку, и даже не вздумай к нам в семью снохой идти, не приму, а не послушаешь, прокляну, так и знай. А после материнского проклятия не будет у вас всё равно с ним жизни.
Донеслись вслед уходящей Вере, злые слова Матрёны. Как пришла в Васильевку, Вера даже не помнила. Всю дорогу она глотала слёзы, что ручьями бежали из глаз. Опомнилась только когда поравнялась со старой ракитой. Отдышалась немного, ополоснула лицо в родничке, что звенел неподалёку, и медленно пошла к своему дому. Ужинать отказалась, ушла к себе и улеглась спать. А ночью Анну с Глафирой разбудили Верочкины рыдания. Они оказавшись у её кровати, на перебой стали расспрашивать что случилось, Верочка не выдержала и всё им рассказала.
– Ой Вера, горемычная ты моя. Я же тебе говорила, чтобы ты у тётки в городе осталась. Глядишь может и судьбу свою уже встретила, а ты понадеялась на что-то, на что вот только неизвестно, а вместо надежды, вон что получила.
Глафира осадила невестку.
– Хватит причитать Нюрка, она что покойница, что ты её оплакиваешь. А тебе Верка так скажу, не по нраву ты пришлась Погожиным, ну и чёрт с ними. Ишь золото какое драгоценное для Мотьки её сыночек. Пускай на божницу его посадит и молится перед ним. Нечего тебе делать в этой семье, или Буртасовых мало было на твою голову. Я и тогда была против того что ты замуж очертя голову понеслась, и теперь тоже против. Охолонь, была бы шея, а хомут всегда найдётся, не Димка, так Ванька какой отыщется. А женишка этого, завтра как только явится, назад проводи, пускай катится к своей мамаше. Она видать забыла как замуж пошла. Девку её сыночку подавай, вот пускай к девкам и ходит. А не проводишь ты, так я его сама отсюда орясиной до самой Вихровки гнать буду.
– Бабушка, люблю я его, с этим мне что делать?
– Ох девка, любит она, любить это хорошо, да только не всегда любовь эта радость приносит.
Глаша обняла Верочку и притянула к себе. Ты пойми меня глупенькая, ну поженитесь вы с Димкой, а Мотька как червяк станет точить вас, то тебя, то его, и в конце концов добьётся своего. Вспомни прежнюю свою свекровку, ведь если даже уедете отсюда, она от своего не отступится, раз вбила в голову, что вы не пара. Не повторяй своих прежних ошибок, лучше сейчас этот узел разруби, чем потом опять слезами обливаться. Я люблю тебя глупая, потому и советую это, ведь не вынесет у меня сердце, если над тобой опять изгаляться начнут.
Глафира расплакалась вместе с внучкой и невесткой. Так и сидели три женщины, обнявшись, почти до рассвета.
Весь день Вера думала над словами бабушки и Матрёны, а вечером, когда Димка подъехал к дому на машине, вышла и сказала.
– Уезжай Дима, и больше сюда не приезжай.
Димка смотрел на Веру и не мог понять шутит она или говорит правду.
– Вер,это что ещё за номера, объясни.
– А что тут объяснять, не пойду я за тебя замуж, ищи себе другую невесту, а про меня забудь.
– Ты это сейчас серьёзно?
– Более чем.
Ответила Вера и отвернулась от него. На лице у Димки заходили желваки.
– Ты что, другого нашла, когда в городе на учёбе была?
– А хоть бы и так, да, нашла другого, поэтому прошу тебя больше сюда не приезжать.
Димка подскочил к Вере и стал трясти её за плечи.
– Врёшь, ты всё это придумала. Только вот не знаю зачем, скажи ведь всё это не правда?
– Правда.
Стояла на своём Вера.
– И отпусти пожалуйста, мне больно.
Димка отпустил Веру, заскочил в кабину самосвала, и так рванул с места, что из-под колёс полетели мёрзлые комья земли.
А она, без сил опустилась на дорогу, и запричитала на всю улицу. Анна с Глафирой подошли к ней, подняли под руки и увели в дом.
