За первые шесть месяцев немецкого вторжения в 1941 году были убиты и взяты в плен почти три миллиона советских солдат. Декабрь принес наступление под Москвой, которое заставило немецкую армию отступить ценой жизни еще одного миллиона русских солдат.
Гитлеру были нужны нефтяные месторождения на Кавказе
Наступление под кодовым названием "Блау" было направлено на захват нефтяных месторождений на Северном Кавказе и создание оборонительной линии от Сталинграда до Воронежа. Немецким вооруженным силам нужна была нефть. Чтобы поддержать наступающие силы Германии, Гитлер призвал армии итальянских и румынских союзников для участия в наступлении. Венгрия и Словакия присоединились к немецкой армии чуть позже.
В это время Сталин приказал Красной Армии отбить Харьков, который находился под немецким контролем. Наступление обернулось катастрофой, погибло почти 300 000 русских солдат.
Планы операции "Блау" попадают в руки советских военных
19 июня, за девять дней до начала операции "Блау", майор Йоахим Райхель, начальник оперативного отдела 23-й танковой дивизии, возвращался в штаб дивизии после воздушной инспекции фронта. У самолета Fiesler Storch возникли проблемы с двигателем и он мягко упал в районе дислокации советской армии. Вопреки приказам, запрещавшим проносить секретные материалы в районы активных боевых действий, Райхель, отправившийся в инспекционный полет, хранил в своем портфеле оперативные приказы по операции "Блау". В тот момент, когда он отчаянно пытался сжечь документы, появился советский патруль. Менее чем через час планы операции лежали перед командиром 76-й стрелковой дивизии. Там было все — боевые приказы, оперативные планы дивизий и многочисленные карты со схемами наступления.
Когда известие о находке дошло до Иосифа Сталина, он решил, что это подделка или заговор с целью ввести их в заблуждение.
"Блау" начался 28 июня. Одной из самых важных задач, поставленных перед Фридрихом Паулюсом, был захват Сталинграда. Для Гитлера идея захвата крупного промышленного города, названного в честь его заклятого врага, постепенно стала навязчивой идеей.
Немецкие генералы осторожно указали на тот факт, что наступление на Сталинград в сочетании с расширенной Кавказской операцией опасно и до предела растягивало немецкие фланги. В августе 1942 года, когда немцы быстро приближались к Сталинграду, Георгия Жукова назначили заместителем верховного главнокомандующего Красной Армией.
Разработка операции "Уран"
Отличительной чертой Георгия Жукова было тщательное размещение артиллерии, бронетехники и пехоты в точках предполагаемого прорыва.
Маршал Александр Михайлович Василевский, Георгий Жуков и Генеральный штаб начали разрабатывать операцию "Уран".
Русские полководцы всегда были мастерами хитрого военного обмана, маскировки, но знаменитые полководцы и Генеральный штаб превратили эти действия в искусство.
Они столкнулись с серьезной проблемой, надо было, не привлекая внимание врагов, стягивать к линии фронта многочисленные военные формирования для дальнейшего наступления. Переброска боевых подразделений осуществлялась только ночью или в плохую погоду. В течение дня поезда и автоколонны, перевозящие людей и технику для операции, останавливались, и войска маскировали транспортные средства, делая их невидимыми с воздуха.
Было собрано около 13 500 артиллерийских орудий и минометов, 115 подразделений реактивной артиллерии, 900 танков и более 1000 самолетов. Армии удалось провести переброску подкрепления так, что немецкие разведывательные группы даже ничего и не заметили.
Георгий Жуков и маршал Василевский планировали начать операцию "Уран" 9 ноября, но дату пришлось перенести после того, как маршал поговорил с командующими. Прибыв в Серафимович, небольшой казачий рыбацкий поселок на Дону, Георгий Жуков провел совещание с генералами Константином Рокоссовским и Николаем Ватутиным, командующими Донским и Юго-Западным фронтами. Они сообщили, что ледяной дождь и сильные морозы на прошлой неделе сильно осложнили ситуацию для сил, пытающихся добраться до фронта.
Жуков вернулся в Москву и отложил "Уран" до 17 ноября. Услышав, что авиационные части, предназначенные для наступления, могут быть не готовы к этой дате, Жуков отложил операцию еще на два дня. Сталинград был уже на грани краха.
Операция "Уран" предполагала двойное окружение города силами преимущественно пехоты. Внешнее кольцо, состоящее из танковых, механизированных, кавалерийских подразделений, стало бы буфером против немецкой контратаки.
Немецкие и их союзные войска, оказавшиеся между двумя кольцами, должны быть уничтожены.
На первом этапе операции Юго-Западный фронт с Ватутиным должен был атаковать 3-ю румынскую армию с плацдарма на западном берегу Дона. В это же время Донской фронт Рокоссовского должен начать окружение Сталинграда с севера и востока. Оба фронта должны были направить бронетанковые и механизированные силы для объединения в районе Калача. Днем позже Сталинградский фронт под руководством генерала Андрея Еременко должен был атаковать 4-ю румынскую армию в районе озера Сарпа к югу от Сталинграда. В это же время другие подразделения фронтов должны были рассредоточиться и направиться на запад, чтобы защищать фланги по мере формирования внешнего кольца.
Начало внезапной атаки
Руководство фронтов, Генеральный штаб и маршалы не спали в ночь на 18 ноября 1942 года. Вскоре после полуночи советская артиллерия начала стрелять дымовыми снарядами с восточного берега Дона. Специальные подразделения за несколько недель до начала операции установили громкоговорители рядом с линией фронта, поэтому немцы и их союзники уже не обращали особого внимания на политические лозунги и музыку, которая разносилась из громкоговорителей. Немецкие солдаты считали, что громкоговорители предназначены для того, чтобы мешать им хорошо высыпаться ночью. Однако дымовая завеса и шум имели другую цель. Под прикрытием этих отвлекающих маневров советские бронетанковые и механизированные силы устремились через Дон к уже тайно созданным плацдармам.
Чуть позже 2 часов ночи более миллиона человек с трех ударных фронтов получили приказ о подготовке к наступлению. Было объявлено о рейде в тыл противника. Слово "окружение" не упоминалось на случай, если что-то пойдет не так в ходе наступления. Тем не менее, опытные солдаты понимали, что готовится нечто масштабное. Для простого налета было слишком много солдат и техники.
Вдруг начался обильный снегопад и появился густой туман, который сводил видимость практически к нулю. Часовые немецко-румынской армии ничего не видели. А в это время инженерные войска, закамуфлированные в белую форму, всю ночь прокладывали путь к тылам противника, разминируя и перерезая проволочные заграждения, чтобы проложить маршрут для движения штурмовых бригад. Шли минуты, пока в 7:20 утра по московскому времени советские артиллерийские командиры не получили кодовое слово "Сирена".
Внезапная атака
Дрожала земля, когда батарея за батареей "Катюш" с воем посылали ракеты в сторону вражеских позиций. Оказаться под обстрелом реактивных снарядов явилось полной неожиданностью для лучших немецких подразделений. Ракеты поражали опорные пункты и траншеи.
Десять минут спустя всей артиллерии был отдан приказ открыть огонь. Тысячи орудий взревели одновременно, в результате чего из-за уровня шума у некоторых артиллеристов даже пошла кровь из ушей. Почти сразу же снаряды начали падать на румынские артиллерийские позиции и второстепенные позиции за линией фронта. Коммуникации между передовыми заставами и вышестоящими штабами были разрушены, многие склады боеприпасов вблизи фронта были уничтожены.
Те, кто сбежали от первой бомбардировки, теперь попали под второй стальной дождь, который еще больше уничтожал отступающие войска. Обстрел продолжался один час и 20 минут. Ошеломленные румыны, которым посчастливилось избежать смерти, были в состоянии, близком к параличу, когда отчаянно пытались покинуть разрушенные позиции.
Сквозь крики раненых немцам и румынам вдруг послышался какой-то новый звук. Это не был звук артиллерийских или танковых двигателей, а глубокий, гортанный звук зверя, готовящегося наброситься на свою жертву. Румыны напрягали зрение, пытаясь разглядеть что-либо сквозь туман. Когда туман рассеялся, появились фигуры — сначала сотни, а затем тысячи. К ним приближались эшелоны 14-й и 47-й гвардейских и 119-й стрелковых дивизий Романенко. Звук, который слышали румыны, вселивший в них страх, был советским боевым кличем, исходящим от тысячи солдат: "Урра! Урра! Урра!"
Сотни вражеских солдат побросали оружие и, высоко подняв руки, начали сдаваться. Советские штурмовые силы обошли их и продолжили наступление, оставив сдавшихся румын на попечение подразделений второй или третьей волны атаки.
В других румынских секторах ситуация была несколько иной. 13-я румынская пехотная дивизия, например, занимала участок фронта напротив 21-й советской армии. Когда русская пехота начала атаку, выжившие в первых траншеях отразили ее. Вторую атаку с участием танков также. Генерал-майор И. М. Чистяков приказал начать новый обстрел. Также он приказал 4-му танковому корпусу А.Г. Кравченко и 3-му гвардейскому кавалерийскому корпусу П.А. Плиева готовиться к наступлению. Он хотел держать эти части в резерве до тех пор, пока румынская линия не будет прорвана, но сопротивление 13-й и некоторых других румынских дивизий уже нарушало его график. Вместе со свежими волнами пехоты советская атака разгромила оставшиеся позиции румынского IV армейского корпуса, позволив 21-й армии продвинуться вперед.
К западу от IV корпуса II румынский армейский корпус, противостоящий 5-й танковой армии, переживал свой личный ад. Вслед за бомбардировкой и атакой пехоты Романенко командующий задействовал 1-й танковый корпус В.В. Буткова и 26-й танковый корпус А.Г. Родина, а затем 8-й кавалерийский корпус. Атака обрушилась на румынские 9, 11 и 14-ю пехотные дивизии, как кувалда, и их позиции рухнули, когда советская бронетехника двинулась вперед.
Советская кавалерия развернулась на запад, перерезав коммуникации между румынами и 8-й итальянской армией генерала Джованни Мессе. Когда румыны бежали, кавалерия образовала барьер против любой возможной контратаки, в то время бронетанковые и пехотные силы развернулись на юго-восток к реке Чир и Калачу.
В это время вступили в бой ВВС. Самолеты 2-й воздушной армии К.Н. Смирнова и 17-й воздушной армии С.А. Красовского обрушились на отступающих румын с удвоенной силой. Люфтваффе нигде не было видно, поскольку советские летчики бомбили и обстреливали вражеские войска и позиции.
На Донском фронте ситуация была более сложной. Генерал Батов бросил 65-ю армию на 376-ю пехотную дивизию генерала Александра Эдлера фон Даниэльса, но его пехота мало продвинулась против решительной немецкой обороны. В итоге Павлу Батову удалось продвинуться на стыке 376-й и 1-й румынской кавалерийских дивизий, и оттеснить румын. Фон Даниэльс был вынужден огибать левый фланг, чтобы помешать русским солдатам прорваться в его тыл.
Фридриху Паулюсу сообщили о советской атаке в 9:45 утра, но он воспринял сообщение абсолютно спокойно. Немецкий генерал приказал XLVIII танковому корпусу Хейма пойти в наступление, чтобы поддержать румын, а затем вернуться. Хейм вывел технику и направился к своей цели. Но в 11:30 поступил новый приказ, на этот раз из ставки Гитлера. Ему необходимо было двигаться на северо-запад в район Большого и там остановить бронетанковые подразделения Романенко.
До Фридриха Паулюса доходило медленно
Тем временем Паулюс начал получать все больше и больше информации о нападении русских войск. Первая разрозненная информация не вызвала в нем особой тревоги. В конце концов, она же исходила от румын, которые были склонны всё преувеличивать и легко впадать в панику.
К полудню ситуация прояснилась. Разведывательный самолет Люфтваффе сообщил о сотнях советских танков, наступающих по степи к северо-западу от Сталинграда. В четких донесениях немецких офицеров связи говорилось, что 9-я, 13-я и 14-я румынские пехотные дивизии разбиты и больше не способны к какому-либо организованному сопротивлению. Паулюс полагался на танковый корпус Хейма, который должен был справиться с русской атакой.
Немецкий танковый корпус в 1942 году был грозным оружием, который легко противостоял советской танковой армии и выходил победителем. К тому времени, когда Хейму было приказано атаковать, его 22-я танковая дивизия имела всего около 30 боеспособных танков. Моторизованным частям критически не хватало горючего, а приказы об изменении направления его атаки только усугубили проблему. Проблемой была ширина гусениц танка. У русского Т-34 была широкая, цепкая гусеница, в то время как у немецких танков были узкие гусеницы, из-за чего они скользили и скользили по обледенелой местности. Тем не менее Хейм и его люди продвигались вперед, надеясь застать советскую армию врасплох.
Во второй половине дня 19-го ноября погода ухудшилась: ледяной туман снизил видимость почти до нуля, карты были практически бесполезны. Принимая во внимание возможность плохой погоды, российское командование привлекло местных крестьян в качестве проводников, но даже им было трудно передвигаться по окутанному туманом ландшафту. Темнеть начало еще до 4 часов вечера, что только усугубило трудности, с которыми столкнулись российские танкисты, продвигаясь к своим целям. В довершение всего усилился ветер и начал падать снег, что привело к почти снежным буранам в степях.
Падение Хейма
Практически уничтожив румынскую оборону, советские танковые командиры были вполне уверены, что единственная угроза для них будет исходить от возможной немецкой контратаки. Учитывая все обстоятельства, эта атака, вероятно, будет направлена против 4-го танкового корпуса Кравченко, поскольку это подразделение наступало ближе всего к основным силам 6-й армии под Сталинградом. Так бы и получилось, если бы Хейм не получил новые приказы, отправляющие его в сторону Большого.
Танковые части Хейма нанесли удар по 1-му танковому корпусу Буткова у реки Чир. Это была неравная битва с самого начала, немцы были в меньшинстве, у них было меньше оружия и их перехитрили.
Немецкая бронетанковая группа ворвалась в ряды русской армии. Им удалось уничтожить несколько советских танков в авангарде Буткова. Советская армия перегруппировалась, и неравная борьба продолжалась всю ночь, пока Хейм не приказал прекратить сражение. Он отдал приказ двигаться к переправам через реку Чир и выйти на западный берег реки, тем самым спасая танковый корпус от окружения и полного уничтожения.
Приказ об отступлении имел ожидаемые последствия для Хейма: разъяренный Гитлер отозвал его в Берлин, лишил звания и посадил в тюрьму. Он был освобожден 10 месяцев спустя. 1 августа 1944 года его звание было восстановлено, и он был назначен командующим крепостью Булонь на Западном фронте.
Генерал-полковник барон фон Вейхс осознал опасность, с которой он столкнулся, первым. Он издал директивы в 10 часов вечера 19 ноября, чтобы попытаться предотвратить надвигающуюся катастрофу. Он приказал Паулюсу выделить два моторизованных соединения, пехотную дивизию и все противотанковые подразделения, которые он мог выделить, чтобы остановить штурмовые силы Ватутина и Рокоссовского. Но было уже слишком поздно.
Второй этап операции "Уран"
20 ноября начался второй этап операции "Уран", когда южная наковальня Еременко начала двигаться навстречу северному молоту. Ледяной туман замедлил продвижение, поскольку штурмовые силы Сталинградского фронта приблизились к 4-й румынской армии Константинеску. В 10 часов утра русская артиллерия открыла огонь по всему фронту. Вскоре после этого первые штурмовые отряды уже прорывались через румынскую линию фронта. Немецкие солдаты 297-й пехотной дивизии, примыкающей к 20-й румынской пехотной дивизии, с благоговением наблюдали за наступлением людского потока русских. Как и в северном секторе, некоторые румыны бежали или сдались почти сразу в плен, в то время как другие храбро сражались, пока не были разбиты. Поступали сообщения о том, что румынские противотанковые расчеты стреляли из своих жалких 37-мм орудий, пока их не раздавили советские танки.
Передовые советские бронетанковые и механизированные силы действовали хорошо, но проблемы с командованием и управлением, плохая погода и проблемы с пересечением реки Волга задержали передовые подразделения, предназначенные для использования прорыва. 51-я армия Труфанова должна была нанести удар между озерами Сарпа и Цаца, но ее части еще не сосредоточились. То же самое можно сказать и о 13-м механизированном корпусе полковника Т.И. Танасчишина. Гневные сообщения летали туда и обратно, поскольку задержка продолжалась. Передовые части должны были начать атаку в 10 утра, но было уже далеко за полдень, а от корпуса все еще не было никаких признаков движения. Генерал М. Попов, заместитель командующего Сталинградским фронтом, направился в штаб Вольского, чтобы активизировать действия на этом фланге. Было уже за 4 часа дня, и реальный график продвижения отставал на несколько часов.
Немцы отреагировали на южное наступление гораздо быстрее, чем в предыдущий день. 29-я танково-гренадерская дивизия генерала Ганса-Георга Лейзера, имеющая прозвище "Сокол", получила приказ ударить во фланг 13-му механизированному корпусу Танасчишина. 29-я дивизия была первоклассной, и ее войска быстро выдвинулись вперед. Вскоре немецкие танкисты заставили русскую армию поспешно отступить.
Это был радостный момент в мрачный для немцев день, но их победа была недолгой. Лейзеру было приказано развернуть дивизию, чтобы защищать южный фланг 6-й армии.
В это же время к югу от Сталинграда бушевали бои, северный сектор сотрясался под молниеносными ударами Юго-Западного и Донского фронтов. IX армейский корпус генерала Штрекера, левый фланг которого остался подвешенным из-за отступления Думитреску, был вынужден образовать дугу, чтобы встретить наступающих русских солдат. 376-я дивизия генерала фон Даниэльса сместила свой фронт на запад, чтобы встретить 3-й гвардейский кавалерийский корпус, в то время как 44-я пехотная дивизия генерала Генриха-Антона Дебоя, вынужденная оставить большую часть своей тяжелой техники на месте из-за нехватки топлива.
Тем временем 4-й танковый корпус Кравченко повернул на юго-восток. Его целью был город Голубинский на реке Дон, который являлся штабом Фридриха Паулюса.
Ловушка захлопывается
Русская пехота неуклонно продвигалась вперед, оставляя бронетанковые и механизированные подразделения брать в окружение неприятеля.
В субботу, 21 ноября, передовые части 21-й армии продолжили движение на юго-восток. Фридрих Паулюс, наконец осознав надвигающуюся на него катастрофу, попросил у Берлина разрешения вывести армию из Сталинграда и создать новую оборонительную линию на Дону.
Затем он перенес свою штаб-квартиру за несколько десятков километров к юго-западу. Позже в тот же день Паулюс получил два послания от Гитлера. Первое гласило: “Главнокомандующий отправится со своим штабом в Сталинград. 6-я армия займет круговую оборону и будет ждать дальнейших приказов".
Позже в тот же день Гитлер направил Паулюсу следующее сообщение: "Те части 6-й армии, которые останутся между Доном и Волгой, отныне будут называться крепостью Сталинграда". Два сообщения решили судьбу 6-й армии. По сути, это дало возможность Георгию Жукову начать укрепление внутреннего кольца вокруг города, и параллельно сосредоточиться на закрытии внешнего кольца. Между внутренним и внешним кольцами немцы и румыны все еще сражались. XLVIII танковый корпус Хейма, пытаясь пробиться к переправам через реку Чир, участвовал в нескольких ожесточенных боях с советскими войсками, когда пытался вырваться на свободу.
Пока эти столкновения происходили на севере, южное наступление Еременко столкнулось с проблемами, несмотря на то, что фактически разделило 4-ю танковую армию Хота пополам. Большинство немецких частей Хота оказались в ловушке внутри все сжимающегося кольца вокруг Сталинграда. 4-я румынская армия, которая была подчинена танковой армии Хота, находилась в замешательстве, а 16-я танково-гренадерская дивизия, единственное немецкое подразделение за пределами Сталинградского сектора, с боями отходила, несмотря на сильное сопротивление.
Это была прекрасная возможность для русской армии, но неудачное командование по-прежнему оставалось проблемой, от которой страдали даже высшие чины Красной Армии. 57-я армия Толбухина и 64-я армия Шумилова успешно продвигались вперед, замыкая внутреннее кольцо вокруг Сталинграда. Другое дело - 51-я армия Труфанова. Как только прорыв был достигнут, Труфанов должен был направить свой 4-й механизированный корпус и 4-й кавалерийский корпус на северо-запад к Калачу, в то время как основная часть его пехоты должна была направиться на юго-запад в качестве щита для своего левого фланга.
Координация и сложность управления бронетанковыми и пехотными силами, движущимися в разных направлениях, оказалась непосильной задачей для Труфанова и его штаба. Вместо быстрого наступления на Калач механизированные и кавалерийские силы вяло продвигались на северо-восток, давая шанс многим отступающим румынам спастись бегством. Фланговая пехота продвигалась еще медленнее, удивляя даже Хота, когда он следил за их продвижением. Хотя его оставшиеся силы могли быть уничтожены более агрессивной советской позицией, все, с чем он столкнулся на поле боя, была "фантастическая картина бегущих (румынских) остатков".
Воскресенье, 23 ноября, застало русских солдат на севере наступающими на Дон в полном составе.
К настоящему времени связь между штабом 6-й армии и отдаленными подразделениями немцев была почти полностью нарушена. В самом Калаче известие о советском прорыве дошло до гарнизона только утром 21-го. Войска, оккупировавшие город, расположенный на восточном берегу Дона, состояли в основном из обслуживающего и снабженческого персонала и включали мастерские и транспортную роту 16-й танковой дивизии. Они были усилены зенитной батареей люфтваффе и небольшим отрядом полевой полиции. Гарнизон, которому было поручено защищать Калач и западный берег, оказался в безвыходной ситуации.
Комендант города понятия не имел, что три советских корпуса направляются прямо на него, и даже если бы немцы знали, их гарнизон уже не мог их остановить. Используя захваченную немецкую технику, чтобы проложить путь, люди подполковника Г.Н. Филиппова разгромили отряд, охранявший донской мост. На западных высотах 88-мм полевые орудия люфтваффе открыли огонь и уничтожили несколько русских танков Т-34. Филиппов, не дожидаясь своей механизированной пехоты, приказал отряду танков форсировать реку и сформировать плацдарм на восточном берегу, в то время как другие Т-34 продолжали сражаться с 88-мм орудиями. Когда пехота все-таки появилась, Филиппов снова разделил свои силы, отправив часть пехоты через реку, а остальным приказав поддержать танки, пытающиеся захватить высоты. Комбинированная атака, наконец, заставила замолчать немецкие орудия, и к середине утра высоты были взяты.
Встреча советских войск у Карповки
Со своего нового наблюдательного пункта русские танки на западном берегу вливали снаряд за снарядом в Калач, в то время как их товарищи на восточном берегу штурмовали непрочную оборону города. Те немцы, которым удалось спастись, погрузились на все, что ехало, и бежали в сторону Сталинграда. К полудню Калач был в руках советской армии. На юге Труфанов, наконец, собрал все свои силы под контроль. Хотя его пехота все еще медленно продвигалась на запад и юго-запад, механизированные части продвигались уже более быстрыми темпами. К концу дня 4-й механизированный корпус Вольского занял Бузиновку и продвигался к Советскому, недалеко от слияния рек Дон и Карповка. По сути, к концу дня немецким или румынским частям к востоку от механизированного кольца оставалось только одно место для отступления — Сталинград.
Силы генерал Ласкара были разбиты, оставшиеся в живых образовали длинные серые колонны, марширующие на восток, навстречу неопределенному будущему. К настоящему времени мало что могло помешать советскому северному и южному обходу встретиться. Вольский достиг южного берега Карповки вскоре после полудня 23 ноября. 45-я танковая бригада 4-го танкового корпуса Кравченко прибыла на противоположный берег около 4 часов дня. Ловушка наконец захлопнулась, и около 300 000 вражеских солдат оказались в гигантской клетке под названием Сталинград.
Хотя германская группа "А" в последующие месяцы смогла мастерски сбежать с Кавказа, Красная Армия блокировала 6-ю армию и значительную часть 4-й танковой армии. Это была великая победа.
Методы, разработанные во время операции "Уран", были отточены и снова использованы Жуковым и другими советскими полководцами в последующих операциях. Они потрясут основы немецкой армии и в конечном итоге приведут ее к краху.
