Александр Семениченко
70-е годы прошлого века. В летном отряде самолетов Ан-2 появился новый инженер спецприменения. Теперь эта должность называется инженер ПАНХ (применение авиации в народном хозяйстве). Владимир Васильевич раньше работал главным агрономом в одном из сельхозпредприятий и поэтому был знаком со многими экипажами нашего отряда. А «сосватал» его на переход в авиацию один из командиров звеньев. Кандидатура Владимира Васильевича была вполне подходящей: высшее сельскохозяйственное образование, знание специфики авиационно-химических работ, да и личное знакомство не было лишним.
В авиацию Владимир Васильевич попал в тот период, когда в гражданской авиации менялась авиационная мода, нарукавные знаки различия заменяли на наплечные, были введены дубовые листья на козырьках фуражек командиров воздушных судов. Поэтому в ходу были оба варианта формы - и старая, и новая.
С неделю Владимир Васильевич присматривался. В своем обычном костюмчике (далеко не от Versace) он чувствовал себя неловко среди аборигенов в форме. И поэтому он начал осторожно задавать знакомым летчикам вопросы: положена ли ему форма; а какие ему надо купить на складе нашивки; почему у кого-то на фуражках есть «дубы», а кого-то нет.
Как известно вся авиация держится на заклепках и на … (шутках). А тут такой случай! И добрые люди не упустили свой шанс, ответили на все его вопросы.
Положена ли ему форма? А как же, конечно же положена; тут не колхоз, а солидная авиационная организация; без формы он будет белой вороной, никакого авторитета, никакого уважения … Таково было общее мнение.
А нашивки? С нашивками сложнее. Обычно инженеры носили два средних и один узкий шеврон (8 категория). У командира Ан-2 два средних шеврона (7 категория), у командира летного отряда четыре средних шеврона (11 категория).
Взрослые серьезные люди (но с лукавинкой в глазах) говорили, что они точно не знают, но инженер ПАНХ летного отряда — это почти заместитель командира. Летчиков ведь в отряде много, а инженер ПАНХ всего один, значит, вероятнее всего, он лицо командно-руководящего состава. Три средних и один узкий шевроны (10 категория) будет, видимо, в самый раз. «Дубы» обязательно, все он же почти заместитель командира. Сейчас, в промежуточный период, лучше носить нашивки и на рукавах, и на плечах. Таким образом, будут выполнены требования как старого, так и нового приказов о форме одежды работников ГА.
Выслушав все советы и мнения, Владимир Васильевич через несколько дней появился в штабе летного отряда при полном параде. Знакомые летчики, а особенно те, кто давал советы, восторгались его внешним видом. И было от чего, белая рубашка с галстуком, новый форменный костюм, нарукавные шевроны занимают половину рукавов, золотые погоны почти полностью накрывают плечи, на груди «поплавок» сельскохозяйственного института, фуражка с дубовыми листьями на козырьке. Молодые вторые пилоты смотрели на это чудо по-разному: удивленно, с непониманием, с ухмылкой, а кто-то и с испугом (кто знает, что у него в голове, может он кусается). Наконец, через два-три дня, на Владимира Васильевича обратил внимание и командир летного отряда. Отойдя в сторонку, они о чем-то поговорили. Настроение Владимира Васильевича после разговора резко испортилось. Походив еще несколько дней в форме (шевроны с рукавов спороты, фуражка с дырками на козырьке) Владимир Васильевич вернулся в свой привычный костюм (не от Versace). Как-то неловко, когда тебе хихикают вдогонку и показывают пальцем, как на «диво дивное, заморское».
Но этим дело не закончилось… Потершись в авиационном коллективе с полгода, наслушавшись разных историй, Владимир Васильевич решил для себя, что он «есть власть». Это был уже не колхозный агроном, это уже стал авиационный начальник. За это же время он проявил не самые лучшие черты своего характера, большая часть коллектива старалась не иметь с ним никаких дел.
Примерно через год после начала работы в летном отряде, Владимир Васильевич в качестве проверяющего прибыл на оперативную точку, где работал один из его «советчиков». Осмотревшись и не очень понимая, что так, а что не так, но абсолютно точно зная, что у проверяющего обязательно должны быть замечания к работе экипажа, Владимир Васильевич приступил к инспектированию. К тому же, он чувствовал себя большим (даже очень большим) начальником.
«Загружай самолет, я слетаю с вами. Посмотрю, как вы работаете», - объявил он командиру экипажа. Командир экипажа достал НПП (наставление по производству полетов) и процитировал проверяющему соответствующую статью.
«Пилотское свидетельство у тебя есть?» «Нет».
«В полетное задание ты вписан?» «Нет»
«Предполетный медосмотр прошел?» «Нет»
«Поэтому ты летай на земле, а мы будем летать над полями»
Очень обиделся Владимир Васильевич на командира экипажа. Потолкавшись на полевом аэродроме еще пару часов, он заполнил журнал проверок и не простившись с экипажем уехал.
Вечером, после окончания работ, командир экипажа читал запись в журнале проверок и удивленно-восхищенно сквернословил. И было от чего. Два первые, «дежурные», замечания были списаны с предыдущих страниц, а дальше был шедевры:
«Выполнение полетов экипаж производит с нарушением формы одежды». Проверяющий обратил внимание на отсутствие галстуков, спортивная куртка командира экипажа вместо форменного пиджака, второй пилот в кедах.
«При выходе с гона экипаж производит разворот на обратный курс на высоте 45-47 метров, вместо положенных 50 метров, с креном 32-33 градуса вместо положенных 30 градусов». Это Владимир Васильевич рассмотрел сидя на площадке, за несколько километров от обрабатываемых полей.
После возвращения экипажа на базу эта запись была обнародована в узких кругах широкой авиационной общественности, что еще больше добавило «профессионализма» Владимиру Васильевичу.
А где-то через год Владимир Васильевич понял, что авиация - это не его стезя, и куда-то потихоньку исчез. В летном отряде об этом никто не сожалел.
