В предыдущей части очерка о Новейшей Реконструкции эпохи Великой Смуты, в ходе разоблачения "поляков" на страницах кривдоплётов миллеровско-карамзинского толка, мы пришли к выводу, что знаменитые русские полководцы ДМИТРИЙ Трубецкой и ДМИТРИЙ Пожарский могут скрывать в своём явном имени разоблачение загадочного предводителя "поляков" Лжедмитрия.
Посмотрим, подтвердится ли эта пока робкая гипотеза в согласовании с традиционной биографией знаменитого полководца, чья слава была обласкана поздними Романовыми. Которые, как мы теперь понимаем из разоблачения подложного Петра "Великого", уже и не были Романовыми.
Ну да сейчас не об этом.
Забегая вперёд, для облегчения восприятия текста моему любезному Читателю, раскрою, что из трёх предъявляемых кривдоверсией "Лже"-Дмитриев Первый и Третий фантомно дублируют царя Дмитрия "Пожарского", а Второй - настоящий поляк в современном понимании, т.е. интервент. Вероятно, это Кароль (король) Ходкевич.
"Лже"-Дмитрий I Иванович Пожарский, как известно, был царём на осиротевшем после гибели законного царя Бориса Фёдоровича
"Годунова" московском престоле в 1605-06 гг. Подлинные причины, вынудившие его покинуть Москву, мы рассмотрим в последующих публикациях. Конечно, это не боярский заговор во главе с В. Шуйским, как нас пытаются уверить матёрые кривдоплёты, переписывающие Миллера-Карамзина.
В настоящей статье мы рассмотрим историю второго пришествия в Москву царя Дмитрия Ивановича. В этот период он совмещается со своим дубликатом Лжедмитрием III.
После того, как летом 1610 г. был отстранён от власти действующий царь Василий Шуйский, а чуть ранее отравлен его сын Михаил «Скопин»-Шуйский, бояре Романовы и их сподвижники «протолкнули» на освободившийся трон рушащейся метрополии юного Михаила Романова = Владислава IV Жигимонтовича.
Поскольку коренное русское население в большинстве своём встало на сторону наследника ордынского престола по крови – царя (отнюдь не Лже)Дмитрия Ивановича, не остаётся ничего другого, как предположить, что именно Романовы в Смутное Время опирались на военную поддержку интервентов из западных провинций обрушившейся Империи, обретавших независимость от центра под знаменем протестантской Реформации. Собственно, именно это предположили и обосновали ещё А.Т. Фоменко и Г.В. Носовский. Вся дальнейшая деятельность царей Романовых отчётливо показывает их прозападные настроения.
Совершив дворцовый переворот, Романовы «позволили» армии С. Жолкевского «пройти через Москву», т.е. попросту дислоцироваться в столице для своей защиты. И вот только тогда, осенью 1610 г., и началась гражданская война.
Чтобы запутать историю того времени до неузнаваемости, романовские фальсификаторы умерщвили (на бумаге XVIII – XIX вв.) «Лже»-Дмитрия II в декабре 1610 г., и далее в истории он появляется уже под именами Лжедмитрия III и полководца Дмитрия Пожарского, якобы присягнувшего самим Романовым.
Очевидно, романовским кривдоплутам нужно было яркое имя полководца русского происхождения – ведь кто-то же должен был расправиться с иноземными интервентами! Так ловко они передёрнули изложение истории, по сути не искажая фактов.
В действительности же, лишённый власти и отогнанный от Москвы экс-царь «Лже»-Дмитрий = Прокофий Ляпунов = Дмитрий Пожарский в 1611-12 гг. собирает «народное» ополчение из населения Волго-Окского Междуречья, т.е. метрополии обваливающейся Империи. Это и волжские земли Нижнего Новгорода, Ярославля, Костромы, Углича, Ростова, и окские города Новгород (Мещерский) = Смоленск, Муром, Переяславль-Рязанский – все они, и многие другие, присягнули царю по крови Дмитрию Ивановичу.
Впрочем, не надо думать, будто набор в ополчение шёл легко, в порыве народного патриотизма, как нас пытаются в том уверить кривдоисторики. Вот что думает по этому поводу блестящий исследователь альтернативного толка В. Лопатин в своей бессмертной книге «Матрица Скалигера»:
«Считается, что в Нижний Новгород на призыв Минина и Пожарского собирались люди из разных городов с одной лишь целью – изгнать врага с земли Русской. Это ополчение получило название Второго.
Первое ополчение, состоявшее из дворян, потерпело под стенами Москвы поражение, поскольку выступало якобы в узкофеодальных интересах и не отображало интересы всего русского народа. Другое дело – Второе ополчение. Народ как один поднялся против угнетателей: кто с оружием, а кто пожертвованиями в фонд освобождения. Красиво и патриотично, но далеко от действительности. На самом деле ополчение было дворянским. Крестьяне «сидели» на земле и никуда от неё уходить, хоть и на время, не собирались. Никакого национально-патриотического самосознания в деревне не было. Никакой мотивации идти воевать непонятно за кого и против кого не было. Сельские мужики никогда не воевали, для этого существовали феодалы. Миф о народном движении родился и укрепился в общественном сознании благодаря идеологически направленной коммунистической историографии. Но и с дворянским ополчением не всё так просто. Военная служба оплачивалась, и бесплатно никто в поход бы не пошёл. Хоть против своих, хоть против чужих. Второе ополчение собралось только потому, что его организаторам удалось собрать огромную сумму денег. Дворянин, вставший под знамя Пожарского, получал жалованье в 2-3 раза выше, чем обычно ему платили при Годунове или Шуйском. Естественно, что желающих повоевать за такие деньги оказалось предостаточно. Откуда же взялась эта наличность в отсутствие царской казны? Никто, естественно, добровольно свои кровные не отдавал. Опять же – вопрос мотивации и самосознания. Деньги и материальные ценности отбирали силой. Наш герой Кузьма Минин заставил местную администрацию подписать указ, по которому каждый обязан был отдать часть своих денег или имущества, а при их отсутствии продать в рабство жену и детей. Это и есть настоящий уровень общественного сознания того времени. В результате террора, который устроили организаторы ополчения против населения, и удалось собрать деньги для отправки профессиональной армии в Москву.
В Ярославле Дмитрий Пожарский создал альтернативное Москве правительство, которое чеканило свои деньги, издавало указы, продолжало формировать вооружённые силы и налаживало управление подвластной ему частью страны. Были построены литейные мастерские, на которых отливались пушки для армии Дмитрия. Ярославль превратился в настоящую столицу. Трудно поверить, что всё это было создано менее чем за полгода. Ещё труднее поверить в то, что всё это затевалось лишь для передачи власти и системы управления в чужие руки. Нам говорят, что Пожарский был человеком скромным, и мысль о занятии престола ему была абсолютно чужда. Просто в трудный для Родины час он не мог остаться в стороне, выступил как воевода и, освободив Москву, тихо удалился. Однако вся его деятельность говорит об обратном. Он был не просто полководцем, в Ярославле он фактически уже сидел на том престоле, который был ему якобы чужд. Мало кто знает, но ярославское правительство учредило новый российский герб. И – ну надо же какое совпадение – он был более чем похож на родовой герб Дмитрия Пожарского: два рыкающих льва».
И вот осенью 1612 г. ополчение царя «Лже»-Дмитрия сошлось в Московской битве с войском иноземного гетмана Ходкевича, пришедшим сюда вызволять из кремлёвской блокады юного королевича Владислава IV = Михаила Романова. Согласно традиционной кривдоверсии, Московская битва 1612 г. шла с переменным успехом и длилась 3 световых дня. В первый день, в полном соответствии с законами жанра, враги давили, а «наши» держали оборону. Русские позиции прилегали к стенам Белого города и располагались по валу, который господствовал над местностью. Рано утром 22 августа (1 сентября) гетман Ходкевич со своим войском уже находился у Новодевичьего монастыря, переправившись через Москву-реку. Гетман хотел «силою большею войти в город в Арбатские и в Черторские ворота» и встретил на своем пути деревянный город Пожарского. Бой конных сотен шёл с первого по седьмой час дня. Гетман Ходкевич в поддержку кавалерии ввел в бой свою пехоту. Левый фланг русской армии дрогнул. Войска Ходкевича пошли на «станы приступом». В разгар боев за «станы» осаждённый кремлёвский гарнизон предпринял попытку сделать вылазки со стороны Чертольских ворот, Алексеевской башни и Водяных ворот (Тайницкая башня).
Командиры гарнизона попытались отрезать часть сил Пожарского и уничтожить их, прижав к реке. Все попытки гарнизона провалились, несмотря на то, что со стен по русским велся огонь из артиллерии. В период этих боев князь Трубецкой продолжал занимать наблюдательную позицию. Войска князя не спешили на помощь Пожарскому, говоря: «Богаты пришли из Ярославля и одни могут отбиться от гетмана». Во второй половине дня пять сотен, которые были приданы к войскам Трубецкого князем Пожарским, и четыре казачьих атамана со своими отрядами самовольно отделились от Трубецкого и, форсировав реку, присоединились к Пожарскому. С помощью прибывшего подкрепления (около 1 000 человек) натиск польско-литовских войск удалось сломить, и гетман Ходкевич отступил, понеся большие потери. Ходкевич отошёл на исходные позиции на Поклонную гору, однако в ночь на 23 августа (2 сентября) отряд в 600 гайдуков из отряда Невяровского прорвался в Кремль через Замоскворечье. Это стало следствием предательства дворянина Григория Орлова, которому Ходкевич пообещал отдать имение князя Пожарского, но, по сути, только ухудшило положение осаждённых, так как к уже сидевшим в Кремле войскам добавились новые, которым также требовались продовольствие и вода. 23 августа (2 сентября) гетман занял Донской монастырь и начал подготовку к решающему сражению. Перед решающим сражением князь Пожарский изменил позиции своих войск. Основные силы были сдвинуты на юг, к берегу Москвы-реки. Ставка самого Пожарского располагалась около церкви Ильи Обыденного (Остоженка). Главным местом боестолкновения должно было стать Замоскворечье. 24 августа (3 сентября) состоялось решающее сражение. Конные сотни ополчения в течение пяти часов сдерживали наступление гетманской армии. Наконец, они не выдержали и подались назад. Отступление конных сотен было беспорядочным, дворяне вплавь пытались перебраться на другой берег. Князь Пожарский лично покинул свой штаб и попытался остановить бегство. Это не удалось, и вскоре вся конница ушла на другой берег Москвы-реки. Одновременно центру и правому флангу гетманской армии удалось оттеснить людей Трубецкого. Всё поле перед Земляным городом осталось за гетманом.
После этого начался штурм полуразрушенного Земляного города. Гетманская пехота выбила русских с валов. Продолжая развивать успех, венгерская пехота и казаки Зборовского захватили Климентьевский острог и высекли всех его защитников.
В захвате острога участвовал и гарнизон Кремля, который сделал вылазку для поддержки наступления. Гетман сам руководил этим наступлением. Солдаты Ходкевича укрепились в остроге, перевезли туда 400 возов с продовольствием для кремлёвского гарнизона и водрузили знамя на церкви св. Климента.
Видя такое положение дел, келарь Троице-Сергиевого монастыря Авраамий Палицын, пришедший с ополчением в Москву, отправился к казакам Трубецкого, отступавшим от острога, и обещал им выплатить жалование из монастырской казны. Возвращением острога в полдень 24 августа закончилась первая половина битвы, после чего настал продолжительный перерыв. Воспользовавшись передышкой, князь Пожарский-и-Минин смог успокоить и собрать войска. Уговорами, проповедью и колокольным звоном А. Палицыну удалось восстановить моральный дух казаков, которые поклялись друг другу сражаться, не щадя жизней. К вечеру началось контрнаступление ополченцев. Наступление велось широким фронтом на табор гетмана и валы Земляного города, где теперь уже оборонялись гетманские войска. Дело завершила атака кавалерии. Победителям достались обоз, пленные, шатры, знамена и литавры. Воеводам пришлось сдерживать своих людей, которые рвались выйти за город в преследование. Войска гетмана Ходкевича провели ночь, не сходя с коней, около Донского монастыря.
25 августа (4 сентября) войска гетмана выступили в направлении Можайска и далее к границе. Поражение гетмана Ходкевича на подступах к Москве предопределило падение «польско-литовского» гарнизона Кремля. Кривдоисторики заявляют, что именно эта битва стала поворотным событием Смутного времени. Польскому хронисту якобы XVII в. Кобержицкому приписывают такую фразу:
«Поляки понесли такую значительную потерю, что её ничем уже нельзя было вознаградить. Колесо фортуны повернулось — надежда завладеть целым Московским государством рушилась невозвратно».
Как будет показано далее, это не так. «Поляки» царя Романова в скором времени завладеют Московским государством. Но в 1612 г. самозваный царь Михаил Романов вместе с матерью окажется в плену у победившего в Московской битве «Лже»-Дмитрия Пожарского. Сама традиционная кривдоверсия указывает нам место ссылки пленного царя – Ипатьевский монастырь под Костромой.
Всё сходится – ведь города Верхней Волги считаются оплотом нового государства царя Дмитрия, а Ярославль – его столицей. Относительно прочих пленных кривдоисторики высказываются следующим образом:
«До Деулинского перемирия 1619 г. и последовавшего за ним размена пленными захваченных в Кремле поляков и литвинов поселили в Ярославле, Балахне, Нижнем Новгороде и других верхневолжских городах. Пленных в Галиче и Унже полностью истребили».
Продолжение следует.